Санкт-Петербург, 1993

   В основу книги были положены впечатления известных в Англии писателей Пегги Мэйсон и Рона Лэнга от их первых встреч с Бхагаван Шри Сатья Саи Бабой. Описывается множество необычайных событий, чудес, связанных с Сатья Саи, его деятельностью и учением.

(Написана Пегги Мэйсон)

   Человек превозносит Бога как вездесущего,
всеведущего и всемогущего, но он забывает
о присутствии Бога в самом себе!
Бог в сердце каждого человеческого существа...
Все люди – это клетки тела Божьего.

Шри Сатья Саи Баба

   "Сделай один. шаг вперед, и я сделаю сотни шагов к тебе; пролей одну слезу, и я утру сотню их, катящихся из твоих глаз."

Шри Сатья Саи Баба

   По сути дела, я никто; всего лишь капля воды среди миллиардов других таких капель, несущихся в ручьях, ударяющихся и разбивающихся о валуны и утесы, временами попадающих в глубокие заводи и снова убегающих тонкой струей к реке, которая в свое время смешается и сольется с Бескрайним Океаном. У меня нет какой-либо мирской или интеллектуальной специальности, нет никаких званий, и, хотя много лет мое имя как автора одной или двух пьес освещалось рекламными огнями на театральных афишах Лондона, эти огни были потушены второй мировой войной и ее последствиями.

   Самое большое, что я могу утверждать – это то, что мне в течение последних тринадцати лет была дана привилегия быть полезной людям, поскольку я регулярно писала для журнала, читатели которого считали меня советчиком и другом, и мои книги оказались нужны им в этой материалистической пустыне, в которую мы превратили столь значительную часть мира, в их поисках Бога и истинного смысла жизни. Но все же с того дня, когда в 1948 г. я решила прекратить писать сценарии и романы, должно было пройти двадцать лет, чтобы действительность стала именно такой, какой она стала. Я с искренним сердцем опустилась на колени для молитвы и ниспослания мне таланта, чтобы стать просвещенной и вдохновленной. В течение тех двадцати лет, пока шел процесс созревания, я многому научилась, многое выстрадала, и вот – дверь, которая казалась запертой, открылась от одного прикосновения! (Как всегда бывает, если подходит срок.)

   Надеюсь, меня простят за написание этого сугубо личного и по необходимости очень короткого очерка о странствии, на которое ушло семьдесят лет, и о том, как зачастую тернистая тропа в конечном итоге приводит ДОМОЙ. Мне кажется, что иногда эта тропа идет по кругу, то есть, пока человек думает, что он в своих поисках истины путешествует где-то вдали, он на самом деле возвращается назад, к той точке внутреннего знания, с которой он начал. Но то, что первоначально существовало внутри, начинает приобретать конкретную внешнюю форму, осознаваться и восприниматься благодаря мудрости, полученной через опыт и болезненный путь самосознания, а также, надеюсь, через преодоление этого всего в процессе становления.

   Я пришла в эту инкарнацию (в которую, как мне кажется, вместилось с полдесятка жизней), зная о существовании других измерений и чувствуя себя чужой на этой планете, постоянно удивляясь тому, что старшие считали совершенно нормальным – таким вещам как многочисленные взаимные убийства, когда счет жертв идет на миллионы (мое детство пришлось на первую мировую войну), поедание наших друзей-животных и странная концепция, что жизнь, вероятно, должна окончиться со смертью физического тела. Мне пришлось понять позднее, что даже христианские священники, декларируя веру в "вечную жизнь", в целом сомневались, подтверждается ли их вера на деле, и всегда уклонялись от ответов на такого рода вопросы. Самая смешная вещь произошла тогда, когда меня, семнадцатилетнюю, пригласили преподавать в сельскую воскресную школу (это было наслаждением как для меня, так и для моих учеников) и уволили оттуда, как только выяснилось, что я рассказываю детям восхитительную правду о продолжении жизни!

   В семье и той среде, где я родилась, мои родители, которых я, оставленная на попечении нянек, видела редко, называли меня, конечно не без причин, "своеобразным ребенком". А что бы вы подумали о семилетнем ребенке, который льет слезы при виде срубленных деревьев, потому что Богу было больно? Я чувствовала, что Бог должен быть в самом крошечном цветке, в самой маленькой букашке, в камешках под нашими ногами, а также в безбрежности звездного неба. я была подлинным пантеистом, хотя в те времена я и слова такого не знала. И подобно всем детям, которые почувствовали себя униженными и нелюбимыми, я росла с укоренившимся чувством "белой вороны", боясь быть по-настоящему собой, боясь выпустить на волю птицу, бившуюся в клетке, – чтобы не отпугнуть тех, кого я любила и чьей любви я жаждала. Я чувствовала, что никогда не смогу смешаться со взрослыми на равных, и хотя я целиком погрузилась в жизнь, в ее активную деятельность, я никогда не чувствовала себя частью ее, скорее наблюдателем, за исключением тех случаев, когда я превосходила других в некоторых чисто физических возможностях. Когда мне было одиноко, я могла поговорить с животными или с моими любимыми деревьями, которые я обнимала при этом, но только не с людьми.

   Когда я была еще совсем маленькой, я нашла друга в Возлюбленном Иисусе. Он был очень близок мне, и очень реален и совсем не таким, каким его сделала Церковь за прошедшие века мучительных расколов, сект, схизм и заумной теологии, изобретенной священниками и прелатами, не стеснявшимися сжигать и пытать своих братьев именем Спасителя Мира. Малькольм Маггеридж, бывший редактор журнала "Punch", обращаясь однажды к группе индийских ученых, очень хорошо подметил, сказав, шутя: "Бог никогда не смог бы выдержать экзамен по теологии!" Из-за этого я покинула церковь, почувствовав, что Его основы предали – и предают вновь и вновь, – потому что существует множество узких, отделившихся сект, которые отрекаются не только одна от другой, но и отрекаются от Послания Всемирной Любви, от отцовства Бога и братства людей, ради которых он пришел и страдал, поставив крест на своем "Я", отказавшись от низшей природы, чтобы слиться с Волей Отца своего. Я всегда вздрагиваю как от удара при виде пародии на изначальное христианство, которому учил Иисус, когда в Англии человек, поступающий в больницу, должен указать религию; ему непозволительно писать "христианин"! Это должно быть одно из бесчисленных вероисповеданий.

   В течение нескольких лет активной и разнообразной жизни я изучала рад метафизических наук. Начала я с философии. Но я обнаружила, что она остановилась на интеллектуальном вопросе. Философы, как мне показалось, подобны людям, предпочитающим сидеть на краю бассейна, нежели прыгнуть в него и поплыть. Они предпочитают размышления заключениям. Возможно, они предпочитают оставаться на краю суши из опасения, что могут "упасть" за пределы здравого смысла, за который они держатся, словно за спасательный круг, прямо в бездну. Но если бы они попробовали сделать этот прыжок, они, возможно, выяснили, что у них появились крылья! Поэтому я оставила философов с их книгами и бесконечными дискуссиями и пошла дальше, чтобы найти внешнее подтверждение тому, что я всегда знала внутренне.

   Я углубилась в теософию, йогу, спиритуализм (вместе с чрезвычайно одаренным медиумом, женщиной, которая жила с нами несколько лет) и сравнительную религию – через "Бхагавад-гиту" я пришла к любви к Господу Кришне. Кроме того, поскольку я большую часть своей жизни провела совсем рядом с животными, я отдалась делу защиты животных, чтобы меньше было невыносимо плохого обращения с ними, из-за которого человечество навлекает на себя тяжелую карму в будущем. Ответ, уже известный мне, везде и всегда был один: "Есть только ОДНА Религия, Религия Любви; ОДИН Бог, вездесущий; ОДНА жизнь, а все то, что существует – ее части, капли в Океане Вселенной". И это я старалась донести до людей во всем, что выходило из-под моего пера.

   Моя душа стремилась слиться с этим Океаном, погрузиться в Него, даже если тому маленькому ручейку, частью которого я являюсь, потребуется вечность, чтобы, протекая по своему каменистому руслу, достичь Его. Я стремилась, чтобы Океан обнял этот стенающий мир человечества и груз этого стремления и сострадание к скрытным последствиям полного невежества часто становился невыносимым и в муке мне хотелось кричать на весь мир: "Сколько же это будет длиться, о Господи! Сколько...?"

   И Океан внял мольбам маленького ручейка, пытавшегося говорить о преодолении этого эмоционального "валуна", который казался сталь громадным. Начались, как это бывает, когда зовет Беззвучный Голос Океана, маленькие чудеса, казавшиеся просто случайными совпадениями. В качестве почетного участника Национальной конференции спиритуалистов я посетила Австралию, чтобы излечиться от ударов судьбы и чтобы сказать там несколько слов. Австралийские друзья дали мне журнал из Новой Зеландии, который назывался "Heralds of the New Age", и из которого я впервые узнала о том, что в мире есть человек, которого зовут ШРИ САТЬЯ САИ БАБА. Меня как будто ударило током. Вернувшись в Англию, я немедленно подписалась на этот журнал и стала предлагать его друзьям, поскольку в нем всегда имелись ссылки на это Возлюбленное Существо. Но случилось нечто большее.

   Вскоре в какой-то газете мне попалась на глаза фотография улыбающегося человека, рядом с которой была рецензия на книгу д-ра Самюэля Сандвайса "Саи Баба... святой и психиатр". Мне захотелось вырезать эту фотографию; сделав это, я наклеила ее на картонку и прикрепила напротив своей кровати. Его глаза смотрели прямо на меня. И как-то ночью, когда я, лежа в постели, рассматривала это фото, произошла невероятная вещь, отчего мое сердце упало от неожиданного потрясения. Без сомнения, фотография качнулась из стороны в сторону, и в то же время пространство вокруг нее озарилось мерцающим, разливающимся светом! Я была ошеломлена, поскольку никогда не ощущала в себе способностей к ясновидению: оглядев комнату, я увидела, что феномен этот наблюдается только вокруг фотографии. "О, Баба!" – кажется, я сказала и, по мере того, как я оправлялась от потрясения, свет постепенно угас.

   Совсем недавно, в начале 1978 г., я начала все больше и больше хромать из-за усиливавшейся боли в левой голени, причем я не могла пройти и нескольких ярдов, чтобы не остановиться из-за острой боли, после чего она немного стихала и позволяла пройти мне очередные двадцать ярдов; нога была все время белой, даже после длительного погружения ее в самую горячую воду. Мой врач направил меня к специалисту, который определил сужение просвета главной артерии в нижней части бедра. Он сказал мне, что заболевание будет прогрессировать, настоятельно рекомендовал сделать операцию. Но предупредил, что это очень сложная операция, с пятидесятипроцентным шансом на успех, и если операция не будет успешна, состояние артерии, возможно, настолько ухудшится, что ногу в конце концов придется ампутировать. Он попросил меня подумать об этом и сообщить о своем решении при нашей следующей встрече. (Когда я, прихрамывая, вышла из его кабинета, я уже решила, что сохраню ногу до тех пор, пока это будет возможно.)

   В тот вечер я, после молитвы и медитации, разговаривала со своим Другом с фотографии. Я просто сказала: "О Баба! Я прошу тебя, сделай что-нибудь с моей ногой..." – и уснула. Через два дня мне позвонил незнакомец. "Вы меня не знаете, – сказал он,-но я друг женщины из Индии, которую зовут Свами Ганеша Ананда. Это имя дано ей много лет назад ее учителем, Шиванандой. На нее произвели впечатления Ваши статьи, и она очень хочет увидеться с Вами. Я бы мог привезти ее – она живет в пятнадцати милях от Вас". Что-то толкнуло меня согласиться, так как мною овладело странное ощущение, что это каким-то образом связано с Бабой. Я договорилась о встрече в конце недели.

   Тем временем я получила книгу д-ра Сандвайса, и когда индианка пришла в мой дом, эта книга лежала на моем столе, хотя у меня никак не хватало времени, чтобы приняться за ее чтение. Войдя в комнату, женщина бросила взгляд на фото на обложке книги и улыбнулась.

   - Вы знаете Саи Бабу? – спросила я, прекрасно зная ответ.

   - О, да! – сказала она.

   - Вы видели его в Индии?

   - О, да! – улыбаясь, сказала она снова.

   Выяснилось, что члены ее семьи были страстными преданными Саи Бабы из Ширди (предыдущее тело Сатьи Саи Бабы, из которого он ушел в 1918 году, сказав, что вернется через восемь лет), и что она, став старше, могла в подробностях вспоминать о многих чудесных вещах, которые случались во времена ее молодости, и, как правило, она ссылалась при этом на Ширди.

   Я ни слова не обронила о своей ноге, но к концу восхитительной беседы она вдруг сказала: "Я чувствую боль в левой ноге. Это Ваша?" я ответила, да, это действительно так. "Можно я полечу ее? – спросила она и добавила. – Я это делаю только в тех случаях, если к этому есть внутренняя потребность". Она опустилась на колени и подержала свои руки на моей ноге не более двух минут. "Боль больше не будет Вас беспокоить", – сказала она как о свершившимся факте. И с той минуты она меня больше не беспокоила. Кровь нормально текла к голени, и никаких нарушений кровоснабжения больше не было. Я отказалась от своих планов посещения удивленного хирурга. Это была лишь одна демонстрация тысячи путей, которыми работает Божество, тысячи методов, которые Он использует. Тем самым был дан ответ на мою простую молитву. Это казалось невероятным.

   С какой жадностью я начала читать эту книгу! Уже первые десять страниц привели меня в состояние глубокого восхищения. Сколько раз, проливая слезы за этот мир, я взывала: "Сколько же это будет длиться, о Господи! Сколько...?" Теперь во мне совершенно определенно раскрылся бутон надежды! Господь был здесь! Это должен был быть Учитель нашего Мира, Аватар Нового Века, которого этот мир ждал. И это не было пустыми мечтами, это цепляние за соломинку, это не был "гуру", или лжепророк. Это была Истина – Сатья. Мне не довелось встретиться с Самюэлем Сандвайсом, но я бы хотела, чтобы он знал, его книга – это чистейшая магия для западного искателя. Любовь и Величие Бабы, его Сила и Доброта, его Божественность и его восхитительная Человечность светятся со страниц и вызывают слезы, сколько бы раз ты ни перечитывал ее.

   В одном из номеров журнала "Heralds of the New Age" был дан адрес Центра Саи в Англии. Я не подумала, что могут быть и другие Центры, поэтому написала в этот, находящийся в Уэллингборо, попросив оттуда дополнительную литературу и информацию. Ответ, полученный от секретаря Правина Патела, был преисполнен любви, а потом в один из дней мне привезли большой пакет, источавший неземной аромат. Этот преисполненный любви преданный Саи Бабы прислал мне большой полный пакет божественного вибхути – священного пепла, материализованного Шри Сатья Саи Бабой.

   Эффект получения его послания был мгновенным. Что-то сломалось во мне, и в течение получаса я могла только плакать. Как будто кто-то открыл ворота плотины, и вместо маленьких ручейков понеслись полноводные потоки. И вместе с этим пришло чувство освобождения от многих лет необходимости "делать хорошую мину" при любых обстоятельствах. Я приняла свой облик, заключила с собой мир, стала собой. Странно, мое чувство неполноценности исчезло с принятием моей малости и ограниченности. Несмотря на все эти годы, насытившие мою жизнь полными ощущений событиями, я поняла, что в сердце своем я по сути была той же семилетней девочкой, которая плакала потому, что Богу сделали бально. И что же плохого в том, если я такой была? Все притворство исчезло. Баба говорит: "Чтобы проникнуть в сущность Бога в ее самом великом проявлении, человек вначале должен проникнуть в свою сущность в самом малом из ее проявлений, так как нельзя познать Бога, не познав себя". Даже у незаметного червя есть жизненное предназначение – аэрация почвы полей, на которых зреет урожай, – поэтому Бог находится и в этом черве.

   В это время мой муж по причинам, не относящимся к данному рассказу, находился в отъезде. Когда мы снова были вместе, я немилосердно настояла на том, чтобы он прочел книгу Сандвайса, и его реакция была такой же, как и у меня. Мы совершили свое первое путешествие в Центр Саи в Уэллингборо и просто утонули в любви и гостеприимстве, которые излились на нас, и были потрясены благоговением, с которым они пели бхаджаны. Нам показали фильмы о Бабе, и я не могла отвести глаз от этого неповторимого, грациозного, все время меняющегося Облика. Большая группа его преданных, включая многочисленных детей, собиралась через неделю отправиться в Индию. Их волнение было велико. Я написала к тому времени статью о Сатья Саи Бабе об исцелении моей ноги, и это оказалось кстати: они могли один экземпляр журнала взять с собой в Индию. Более того, у нас перехватило дыхание, когда они сказали, что собираются взять письмо от каждого из нас и отдать эти письма вместе со статьей в руки Свами.

   Когда настало время расставаться с этим домом, и я поднялась в алтарную комнату, чтобы преклонить колени перед изображением Свами, из моих глаз покатились слезы, и я почувствовала себя совершенно глупой.

   - Это потому, что ты хочешь поехать с нами в Индию? – спросили они.

   - Нет, – только и могла я сказать. – Это всего просто лишь Баба..."

   С каким волнением мы ожидали их возвращения из Индии! Оказалось, что Свами взял письма, статью и послал маленькую записку: "Передайте Пегги, чтобы она в будущем писала не просто Саи Баба, а Сатья Саи Баба..." Он был такой добрый, такой любящий: эта записка означала, что я могла писать статьи еще и еще. И это означало также, что в дальнейшем сотни вопросов читателей превратятся в тысячи. А мы все еще ни разу не видели Свами! Слухи, что он может посетить Англию, не оправдались.

   Время течет быстро, и мне уже семьдесят. Оставалось только одно – отправляться в Индию.