С помощью орудия под названием анкуза можно укротить даже дикого слона. Иногда для того, чтобы усмирить животное, достаточно и большой палки. Орудие или палка, помогающие нам управлять зверем, становятся для него “лекарством”. Есть подходящие лекарства и для телесных недугов человека. Но есть ли на земле средство, которое могло бы изменить плохого человека?

     Воплощения чистейшего Атмана – Павитратмасварупас!

     Аспекты амнайи – познания – не что иное, как проявление бесчисленных граней Божества. Ведические слова имеют множество значений и по-разному выражают аспект Божественного. В Ведах слову амнайя придается особое значение. Понятие амнайя емко и неоднозначно, оно соответствует неизменной и неустанной практике, включающей в себя шравану, манану и нидидхьясану. Эти три компонента познания объединены общим понятием – амнайя. Если вы не погружены в амнайю, то есть в непрерывную практику восприятия, осмысления и усвоения, то не сможете познать природу вещей, ибо ваш ум занят мыслями о семье и домашних заботах. Веды говорят нам о значении различных пурушартх, таких как дхарма и Брахман (мокша). Мы можем сказать со всей ответственностью, что истинное образование – это образование, относящееся к дхарме и Брахману. Все прочее образование, не затрагивающее эти аспекты, – второстепенно. В Ведах говорится, что только знание об Атмане, о Брахмане, и знание, дающее некое понятие о Параматмане, может называться знанием. Простое повторение ведических мантр – это еще не знание. Другими словами, истинное образование соединяет в себе карма-йогу (йогу благочестивого действия) и Брахма-йогу; связь между ними должна быть для вас очевидна, должна быть принята вами и должна присутствовать в вашей жизни ежедневно. Только это может называться истинным и полным образованием. Образование, которое не учит слиянию карма-йоги с духовной практикой, не является подлинным. Многие люди каждый день повторяют ведические мантры, но никак не связывают их с жизнью. Такого человека не назовешь посвященным в Веды – это будет лишь внешнее описание. Действительно образованным человеком может быть назван только тот, кто в своей жизни следует слову Вед и черпает в них духовное блаженство.

     Три процесса – шравана, манана и нидидхьясана – нужны для того, чтобы добраться до “дна” ведических мантр, то есть осуществить то, к чему они призывают. Простое повторение – не более чем тренировка ума, полезная для мирской жизни. Такое знание не проникает в сердце и не открывает аспект Брахмана. Запоминание без глубокого раздумья над услышанным и “вживанием” в него лишено основы и культуры.

     Любой объект живой или неживой природы нуждается в чистоте и заботе. Если очищение и благоприятная трансформация не происходят, этот объект утрачивает подобающую ему естественную форму. Так и каждому человеку необходимо пройти через процесс очищения. В качестве примера расскажу историю из “Рамаяны”.

     Когда Сита была в плену на Ланке, к ней по приказу Рамы отправился Хануман. В дворцовых опочивальнях Раваны он заметил немало красивых женщин, полных достоинств и чести, но среди этих красавиц не было ни одной, походившей на Ситу. Хануман никогда прежде не видел Ситу, поэтому перед тем, как отправить его на Ланку, Рама подробно описал ее Хануману. Рама указал на те особые качества Ситы, по которым Хануман мог безошибочно узнать ее. Хануман внимательно разглядывал женщин, но ничей облик не совпадал с воображаемым портретом Ситы. Не зная, что делать дальше, Хануман взобрался на высокое дерево и глубоко задумался о том, где еще ему искать Ситу. В этот момент он увидел прекрасный сад – Ашокавану. Среди деревьев красовались богатые здания и дворцы. Хануман устремился туда со скоростью шмеля. Под деревом он заметил женщину, которая, казалось, давным-давно утратила самскару – внимание к тому, какое впечатление она производит на окружающих. Вокруг нее толпились демоны, пытавшиеся запугать ее грозным оружием. Когда Хануман увидел эту женщину, он понял, что многие месяцы она не заботится о себе и никому не хочет показывать свое лицо. Когда же он взглянул на ее одежду, то увидел, что она черного цвета. Этот темный цвет не соответствовал описанию, данному ему Рамой. Рама говорил, что Сита должна быть в золотистом сари – в том, что было на ней в день коронации, перед изгнанием в лес. Когда Хануман приблизился к ней, то понял по ее виду, что эта женщина находится в плену, вдали от всех родных. Он подошел поближе, желая разглядеть ее, и понял, что перед ним та самая Сита, которую описал ему Рама. Хануман почувствовал, что она погружена в постоянную манану и нидидхьясану – то есть мыслит и живет величием и славой Рамы. Теперь Хануман был уверен, что нашел Ситу, ибо любая другая пленница, вместо того, чтобы сидеть под деревом, давно бы переселилась в один из прекрасных дворцов Ашокаваны.

     Именно в этот момент в саду появился Равана. Сопровождаемый свитой, он направлялся к Сите. Как только Равана вошел в сад, демоны предупредили об этом Ситу; услышав их предостережение, Сита слегка подняла голову, и Хануман заметил маленький кусочек желтой ткани на сари, который был не виден из-за ее опущенной головы. Хануман был умен и умел размышлять про себя, и вскоре он понял, что не смог узнать Ситу, потому что она полностью утратила самскару – внимание, обладающее очистительной силой, к своей одежде и телу. Хануману было известно, какую силу несет мысль о славе Рамы, и, подумав еще немного, он понял, что смог узнать Ситу только по одной причине – она неустанно предавалась манане и нидидхьясане. Но, поскольку первый компонент – шравана – отсутствовал уже несколько месяцев, она находилась в столь плачевном состоянии.

     Тем временем Равана приблизился к Сите и стал угрожать ей, произнося жестокие и грубые слова; но она не обратила на это никакого внимания. В конце концов, Равана сказал, что дает ей на размышление один месяц, и удалился. Угрозы Раваны не подействовали на Ситу. Они вообще не затронули ее. Она осталась невозмутима и, не переставая, думала о Раме, чей образ был ясно запечатлен в ее сердце. Она думала только об имени и облике Рамы, и ни о чем другом. Хануман был уверен, что Сита изменилась почти до неузнаваемости, потому что так долго не слышала звука имени Рамы, поэтому он взобрался на дерево и запел славу Раме. Это была песнь о подвигах Рамы, о его свадьбе с Ситой, о встрече с Хануманом, о победе над Вали и спасении орла Джатайю, о том, как Рама принял плоды из рук старой Сабари, и о многом другом. Как только Сита услышала эту песню, она обрела то, чего ей недоставало, возродилась ее исчезнувшая самскара, и она предстала во всей своей красе. Теперь она полностью соответствовала описанию Рамы. Услышав имя Рамы, Сита тут же подняла голову и посмотрела на дерево, с которого доносился голос; она недоумевала, откуда на Ланке могли появиться столь священные звуки. Она увидела обезьяну с маленькой головой – и испытала великое счастье и облегчение: просто оттого, что эта обезьянка произносит имя Рамы. Вид Ханумана принес ей неизмеримо большее счастье, чем все прекрасные дворцы Ашокаваны. Ее не интересовали драгоценности, которыми пытался привлечь ее Равана. Ничто не могло ее обрадовать, но, когда она увидела обезьянку с маленькой головой, произносящую имя Рамы, то почувствовала бесконечное блаженство.

     Три ступени познания – шравана, манана и нидидхьясана – представлены, соответственно, тремя Ведами – Ригведой, Яджурведой и Самаведой; в них, к тому же, отражены три аспекта Божественного – Ида, Сарасвати и Бхарати. Сарасвати соотносится со шраваной (слушанием), Ида – с мананой (размышлением), Бхарати – с нидидхьясаной (усвоением услышанного). Поскольку для Ситы один из компонентов отсутствовал, Хануман не смог ее сразу узнать. Сите удалось спасти честь и достоинство благодаря манане и нидидхьясане. Но из-за отсутствия шраваны триединство божественного ведического аспекта, дарующего полноту счастья, было нарушено, и ее облик не соответствовал описанию Рамы.

     Нам ясно из этой истории, что наряду с мананой и нидидхьясаной необходима и шравана. Простое чтение Вед не приносит людям никакой пользы. Для того, чтобы польза была ощутимой, нужно слышать, осмысливать и воспринимать сердцем слова Вед. Только вместе эти три аспекта дадут полную картину Веды. Как бы могуч и свиреп ни был ваш враг, с какой бы силой и жестокостью он ни обрушился на вас, если в вашем сердце укрепились шравана, манана и нидидхьясана – три компонента всеобъемлющего божественного аспекта, – враг не сможет причинить вам ни боли, ни вреда. Но только одного этого недостаточно. То, что извлекается из триединого процесса познания, должно быть внесено в повседневную жизнь, вот почему полная его картина описана словами амнайя артха вачаспати (принятие к сведению, устремление к смыслу, овладение). Не следует относиться к шраване, манане и нидидхьясане как к чему-то принудительному; вы должны принять их всем сердцем и с радостью испытать на практике, не воспринимая их как наказание или скучную обязанность.

     Многие спрашивают, почему лучезарный Парабрахман, всеведущий и вездесущий, является только избранным, почему Его видят и познают только эти немногие? Все знают, что даже солнце, ярко сияющее на огромном от нас расстоянии, исчезает, когда на небе появляются густые облака. Облака заслоняют солнце. Но ветер разгоняет облака, и яркое солнце снова светит нам. Точно так же вы не сможете увидеть свое собственное отражение, если стоите у грязного и пыльного зеркала. Стоит стереть пыль, и отражение станет ясным и четким. Только невежество заставляет утверждать, что если небо затянуто тучами, солнца нет и невозможно увидеть его. Если ваше сердце замутнено нечистыми и недобрыми помыслами, и вы не можете увидеть Бога, это не значит, что Бога нет. Только тот не видит солнца, над чьей головой густые облака, но если он поднимится над облаками, солнце для него ослепительно засияет. Тот, кто не способен увидеть священного Параматмана, обязательно должен внутренне очиститься перед тем, как совершить новую попытку.

     Солнце – это Адитья, и аспект Адитьи тождественен аспекту Бхараты. Вайю, то есть принцип жизни, можно сравнить с облаком, скрывающим от человека Адитью. Аспект дживы (воплощенной души) относится к Агни. Если бы джива, сравнимый с огнем, мог в какой-то мере управлять Вайю, вы смогли бы видеть Адитью. Но Вайю, Агни и Адитья неразделимы. Если вы вступили на путь шраваны, мананы и нидидхьясаны, это поможет вам постепенно рассеять облако Вайю. Оно будет становиться все тоньше, все прозрачнее – и так, с помощью дживы, вы непременно увидите аспект Адитьи.

     Идет ли речь о совокупном значении триады слов Ида, Сарасвати и Бхарати, или о совершенном процессе познания, охватывающем три стадии – шравану, манану и нидидхьясану, – и то, и другое заключено в одном слове амнайя. В Бхагавад Гите Кришна обращается к Арджуне по-разному. Иногда он называет его Бхарата, иногда – Курунандана или Партха. Обычно мы воспринимаем эти эпитеты как относящиеся только к нашей национальной традиции. И, забывая об их ведических истоках, обедняем их смысл. Земля – это символ Бога и Его отражение, и тот, кто рожден на земле, зовется Партха ( Партха - "сын Притхи"; Притхи - "широкая", "земля" - эпитет Кунти, матери старших Пандавов.). Это имя относится ко всем, кто родился на этой земле. Для него не существует различий и границ между странами. Если имя, которое подходит всем и каждому в этом мире, мы связываем с одним-единственным человеком – Арджуной, – значит, заведомо ограничиваем его смысл.

     Есть еще один аспект, связанный с самим именем Арджуна. Арджуна – это тот, кто чист и непорочен. Некоторые из вас знают, что в Шришайле, центре паломничества, поклоняются двум ипостасям Бога – Малликарджуне и Бхрамарамбе. Имя Бхрамарамба – эпитет Шакти, а имя Малликарджуна – эпитет Ишвары. Маллик означает цветок жасмина. Слово Арджуна символизирует белоснежный чистый цвет жасмина. В слове Бхрамарамба “бхра” – это пчела. Ишвара – белый цветок жасмина, а Амба, мать, – это пчела, собирающая мед из цветка. Связь Бхрамарамбы с Арджуной указывает нам на связь, существующую между Параматманом и пракрити – между Богом и Его творением. Только пчела способна проникнуть вглубь цветка и собрать из него мед. Никакое другое насекомое такой возможностью не обладает – они лишь летают вокруг и садятся на лепестки. Так же и человек, рожденный в пракрити и желающий соединиться с Господом, должен стремиться к тесной связи с Параматманом.

     О, мой Господь! Если Ты станешь цветком –
     Я стану пчелой, чтобы проникнуть в Тебя.
     Если Ты станешь деревом – я стану лианой
     И обовьюсь вокруг Тебя.
     Если Ты станешь горой Меру – я стану ручейком,
     Струящимся у Твоего подножия.
     Если Ты станешь необъятным небом –
     Я стану маленькой звездой, сияющей в Тебе.
     Если Ты станешь великим океаном –
     Я стану маленькой рекой, вливающейся в Тебя.

     Только когда отношения между Богом и преданным Ему будут такими тесными и близкими, человек сможет насладиться единством Бога и творения. Это свойство природы не позволяет ей отделиться от Господа ни на одно мгновение. Оттого что рожденный на земле Арджуна никогда не хотел быть вдали от Творца, он обрел имя Партха. Он – часть творения – был всегда близок к Параматману. Во втором эпитете Арджуны – Курунандана – первое слово куру означает процесс работы, действия. Все слово имеет смысл “получающий удовольствие от работы”. Арджуна черпал радость и счастье только в действии. Что же это за действия? Это действия, посвященные Кришне; Арджуна получал удовольствие, выполняя работу ради Кришны, и потому его звали Курунандана; но от какой работы мы получаем удовольствие сегодня? Мы рады празднику, когда нет работы; но для Арджуны праздник был “святым днем” (holiday – праздник, holy day – святой день, игра слов, англ.). Все имена, относящиеся к Арджуне, имеют ведическое происхождение. Ни об одном из них нельзя сказать, что оно не восходит к Ведам. Упанишады составляют Веданту, в них заключается сущность Вед, и Вьяса в Упанишадах использовал слова только ведического происхождения. Я надеюсь, что в ваших сердцах утвердится аспект Адитьи, тождественный Бхарате, и каждое слово вы будете воспринимать как исходящее от Иды и Сарасвати. Тогда вы поймете, как чисты и священны слова, идущие из глубины сердца.