Марк Синглтон
Тело йоги
Истоки современной постуральной практики
Содержание книги
Глава 5
СОВРЕМЕННАЯ ИНДИЙСКАЯ ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА, ДЕГЕНЕРАЦИЯ И ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЕ
Содержание главы 5
Физическая культура как евгеника
Националистическая физическая культура
В новой йоге нет места для физически непригодных, ленивых, невротических и слабых. Мужчины и женщины, которые хотят практиковать и быть полезными человечеству, если их желание действительно таково, должны иметь сильные и здоровые тела. Без этого совершенства тела мы не сможем достичь чистого функционирования во всех своих действиях.
(Дан, 1933. Голые аскеты. London, Rider, 279–80)
С середины девятнадцатого века в Индии стремительно растет осознание национальной физической культуры как шанса на спасение индивидов и общества от вырождения, в котором, (как они сами себя воспринимали), они погрязли.
Начиная с 1850-х, и по крайней мере до 1930-х годов «националистическая индийская элита Бенгалии стремится преодолеть свое предполагаемое вырождение путем напряженного поиска физической культуры» (Rosselli 1980, 121). Высшей целью физкультурного движения Махараштры, как сказано в миссионерском заявлении журнала «Вьяям, Бодибилдер» (Vyayam, the Body Builder) было «вытащить Индию из болота физического декаданса» (Katdare 1927a, 25). Подобные чувства разделяются во всех публикациях по физической культуре Индии этого периода.
Это чувство физической и расовой деградации было в значительной степени результатом стереотипа, пропагандируемого колониальными властями и усвоенного самими индусами из англизированной системы образования. Одной из функций этого мифа об индийской женственности (изнеженности) было оправдание, в сознании самих колонизаторов, продолжать британское порабощение.
Баден-Пауэлл, основатель международного скаутского движения, рассматривал колониальное образование в Индии как «великую работу по созданию тела, характера и души у этих, в противном случае, немощных людей» (Sen 2004, 94).
Его точка зрения типична для британской убежденности в физической, моральной и духовной неполноценности индусов, судя по его идеализации мужественности тела и совершенного поведения английского джентльмена.
В девятнадцатом и начале двадцатого века «нарратив дегенерации» служил «объяснением для любой инаковости, и различным образом обеспечивал идентичность ученому, белому человеку, буржуазии в борьбе с суевериями, фикциями, феминизмом, массами и декадансом аристократии» » (Pick 1989, 230). И вот его применяет известный сторонник колониального человекостроительства как оценку инаковости того самого человечества, которое он стремится реформировать.
Одним из результатов колониального проекта человекостроительства было то, что программы формальных физических упражнений укрепляли эти стереотипы, но в то же время помогали подорвать их, поскольку они «преобразуют и укрепляют индийские тела» – такими обязательными риторическими воззваниями предварялись в то время в Индии все популярные пособия по гимнастике.
Повсеместный дискурс «индийской женственности» «сделал индийских мужчин одержимыми поиском по-настоящему маскулинных тел, и этот поиск привел их в гимнастический зал, в борьбу Акхара, на игровое поле и в военкомат» (Sen 2004, 70.)
Ганди вспоминает, что среди индийских школьников были в моде стихи на гуджарати поэта Нармада (Narmadashankar Lalshankar Dave), которые были переложены на песню: «Вот могучий англичанин, он управляет маленькой Индией. Потому что мясо ел, он размером в пять локтей».
Стало жизненно важным создать обратный миф, представляя индийские тела не только сильными для себя, но и способными победить чемпионов Европы, так телесный фитнес и сила становятся мощным выражением культурной политики.
Руководства по физической культуре изобилуют примерами, такими, как рассказ о борце Ахмаде Баксе, который победил действующего чемпиона Франции и Швейцарии, но, вызвав американского чемпиона Фрэнка Готча, получил отказ, что подразумевало трусость последнего (Ghose 1925, 19).
Как Голам Русом Хинд (Gholam Rusom Hind), так и знаменитый К. Рамамурти (который заявлял, что сможет поднять вес в три раза больший, чем Сандов), вызывали Сандова на состязание во время его визита в Индию в 1905 году, но великий новатор мировой физической культуры отказался в обоих случаях (Ghose 1925, 18; Ramamurthy 1923, ii).
Фрэнк Альвин Готч
Ахмад Бакс (справа) против Кали
Также мы должны здесь упомянуть чемпиона мира, борца Гаму Великого (1882-1960), который, как и Рамамурти, стал героическим символом индийской борьбы за независимость (see Alter 2000, chapter 5)
Гама Великий, «Лев Пенджаба», Гулам Мухаммад, борец, воин, практикующий борьбу пехлвани, единственный в истории борец, не побежденный ни разу, хотя его карьера длилась более 50 лет. После провозглашения независимости Индии в 1947 году Гама переехал в Пакистан.
Такие истории про «индийского Геркулеса» 1 противодействовали стереотипу индийской хрупкости и создавали миф о телесной мощи. Они также предполагали, что захват греческого идеала силы и красоты окажет влияние на воображение молодежи в свете первых современных Олимпийских игр в Афинах в 1896 году. Мы увидим, как эти идеалы передаются в новых формах хатха-йоги, которые также возникают в это время.
Горестное чувство ухудшения физической, нравственной и духовной силы, однако, не было исключительно индийским, оно является также доминирующей темой в западной культуре упражнений в начале двадцатого века. Это способствуют осознанию необходимости режимов бодибилдинга в Европе и Америке. Отчасти успех Сандова в самом деле «был результатом возросшего оборота риторик дегенерации в конце века» (Budd 1997, 37). Журналы и книги, посвященные созданию лучшего тела, постоянно возвращают нас в доиндустриальное состояние мужского физического совершенства. Бернар Макфадден, самый популярный автор в американской физической культуре, говорил так, «наши предки были сильными, мужественными и побеждающими, потому что жили близко к природе и поглощали ее неиссякаемую жизненную энергию. Но мы теряем унаследованную жизненную силу, – возможно, медленно, но, тем не менее, неотвратимо» (Macfadden 1904b, 15) 2. Мотив дегенерации очень котируется в современный урбанистический век.
Потрясающий успех Сандова в Индии, как и бодибилдинга и гимнастической культуры в целом, несомненно, связан с болезненным созвучием этой темы с модернистской националистической телесностью, захватившей индийскую молодежь.
Ужасные диагнозы от западных мандаринов бодибилдинга оказались адресованными непосредственно к индусам, не только тела их были слабы, но «физическая изнеженность часто выступала простым показателем духовного падения». (Rosselli 1980, 125)
Этот двойной миф физической деградации и «силы до грехопадения» использовали в качестве стимула как индуистские националистические лидеры, так и «возрожденцы» физической культуры.
Попытка определить индийскую форму телесной дисциплины обернулась амбивалентным принятием определенных идеологических ценностей Запада, и, в конечном счете, империалистического дискурса мужественности и тела.
Акхара 3 и индуистская Мела 4 бок о бок (а иногда и непосредственно вместе) работали над текущей колониальной реформой образования; «укорененные» движения физической культуры обеспечивали проницаемость для западного влияния, основанную на глубоком признании культурного и политического потенциала националистических гимнастических движений Европы.
В самом деле, даже в школах и гурукулах Арья Самадж 5, и самого патриотического из индийских самаджей — Свадеши 6, «возможно, величайшего учреждения «укорененного» образования», ученики «должны были встать перед рассветом и сразу же выполнять упражнения с гантелями и калистенику». (Rai 1967, 145). В самом деле, физкультурный режим, вошедший в европейскую моду того времени, был распространён по всей Индии. 7
Именно благодаря этим и подобным экспериментам физическая культура стала «центральной частью образовательной программы Индии» (Watt, 1997,367). Физическая пригодность здоровых и благонравных граждан посвятить себя служению Матери Индии становится поэтому «важным символом сильной и энергичной нации в эпоху, когда индуисты чувствовали, что им не хватает «мужественности», воспринимали себя «слабой», «бесхребетной», «летаргической расой»» (Watt, 1997, 367).
Физическая культура как евгеника
Эта обеспокоенность дегенерацией была также тесно связана с историей социального дарвинизма и движением евгеники. К началу девятнадцатого века социальный дарвинизм и евгенические страсти обрели могущественную власть над душой Запада и быстро распространились за пределы Европы.
«У вас должен быть евгенический сертификат!»
Вот такой.
В Индии дискурс социального дарвинизма опирается на риторику нарождающихся националистических движений и индийского евгенического сообщества, возникшего в 1920 в ответ на коллективное чувство физического, нравственного и духовного вырождение нации. В Европе, как и в Индии, современная физическая культура оказалась в самом центре евгенического движения.
Националистические гимнастики Европы, – например, феноменально популярная «Система» Мюллера 8, – были построены на нарративах о дегенерации «породы» и мифе Ламарка о наследуемости приобретенных признаков. Ламаркизм был одной из самых важных приправ в блюде социального дарвинизма и евгеники, и в создании популярной убежденности, что человек может манипулировать своим собственным эволюционным процессом.
Ламарк решил, что определенные изменения в конституции человека, произошедшие в течение жизни (например, мускулистые руки у кузнеца из-за постоянной работы молотом) передадутся в том же виде его детям (которые, следовательно, тоже будут иметь мускулистые руки). И хотя теория Ламарка была в значительной мере дискредитирована после дарвинских открытий, она продолжает господствовать в двадцатом веке и влиять на самовыражение международного физкультурного движения, в частности и на современную постуральную йогу.
Система Мюллера — пример этого переплетения Ламарка и евгеники, и неудивительно, что «мюллеровцы» были завсегдатаями на заседаниях британских евгеников, по крайней мере, до 1913 года (Kevles, 1995, 58).
Мюллер призывал сограждан практиковать физическую культуру для того, чтобы они «могли иметь детей с исправленной версией родителей», оказывая тем самым «благородную службу государству, а именно, внося свой вклад в повышение уровня расы в целом». (1905, 44)
Понятия, известные как «закон упражнения», были расхожей монетой, в текстах по физической культуре конца девятнадцатого и начала двадцатого века и побуждали заниматься физическими упражнениями в первую очередь.
Как хорошо известно, ламаркизм «послужил драматическим толчком к женской физической подготовке» (Todd 1998, 24).
Современная физическая культура была ламаркизмом в действии, и колониальная Индия не представляла исключения. Как мы увидим, с этих пор история современной физической культуры не может быть отделена от современной йоги, и неудивительно, что многие современные учителя транснациональной англоязычной йоги были очень восприимчивы к основам евгенической веры.
Как я уже показал в другом месте, (Singleton 2007p), и, как мы увидим в последующих главах (особенно в разделе про Йогендру, в главе 6), йога стала рассматриваться в некоторых кругах как своего рода трансгенерационный быстрый путь генетического и духовного совершенства.
Националистическая физическая культура
Роман Банкимчандры Чаттерджи «Анандамах, или священное братство» (Bankimcandra Chatterji, «Anandamath, or The Sacred Brotherhood»), опубликованный в начале 1880-х на фоне растущего националистического пыла Индии, сыграл большую роль для популяризации идеала индуистского саньясина-патриота в борьбе против иностранных угнетателей и содействовал идеалу национальной физической культуры.
Как указывает Юлий Липнер в предисловии к своему недавнему переводу романа, герои – «все индусы из высшего класса, относительно небольшим числом, все грамотные, дисциплинированные, проникнутые конкретными патриотическими целями» и, следовательно, сильно отличающиеся от йогинов, аскетов, и «голодных и отчаявшихся жителей деревни», пополняющих свои ряды в центральном эпизоде романа, в Восстании саньясинов (Chatterjee and Lipner, 2005, 29–30).
Более того, если странствующий саньясин тяготеет к Шиве, посвященные santans в романе Банкима «принадлежат к вайшнавам». Santan Банкима представляет частичный, сознательно сконструированный аскетизм, подходящий для современного грамотного бхадралока (bhadralok) 9, или «знатного народа», из которого формировался авангард индийского национального самосознания в Бенгалии в конце девятнадцатого и начале двадцатого века.
Роман Банкима часто интерпретируется как утверждение новой религиозно-национальной идентичности индийцев, и, следовательно, ключевого фактора воинственного национального самосознания современности.
Я отсылаю читателя к введению Липнера, где приводится обширный список тактик политического использования Анандамаха, песня «Ванде Матарам» из романа 10 стала национальной песней независимости Индии, как в прото-национализме, так и последующем индо-мусульманском антагонизме (Lipner, 2005, 73; Chatterjee and Lipner, 2005, 29–30; 59–84).
Религиозные и политические образы Анандамаха вдохновляли многих молодых националистов к жестокой борьбе против британского правления во имя вневременного и неизменного индуистского протокола Санатана Дхармы 11.
Этот религиозный код преодолевает любые внутренние сектантские различия между santans (условно названные вайшнавами, «но не вайшнавы в узком смысле», Липнер 2005), и объединяет вайшнавов, шайва и шакти элементы, конституируя их национально-религиозную идентичность.
Ваканкар (Wakankar, 1995) пишет,
«Банким Чандра обозначил точное место физического воспитания в большом движении, которое в учебниках истории названо социально-религиозной реформой Бенгалии, а так же ясно описал характер этого режима. В основе программы лежало понятие anushilam, локусом было (буржуазное, индийское) мужское тело» (Wakankar, 1995, 48).
Одной из ключевых фигур в этом возрождении физической культуры была Сарала Деби Гхошал (Sarala Debi Ghosal, 1872-1946), племянница Рабиндраната Тагора, который также был ярым сторонником защиты прав женщин и одновременно Брахмо 12, получившая известность в 1905 году как экстремистский лидер и борец за националистическую боевую физическую культуру.
Сарала Деби Гхошал и сестра Ниведита
Деби была гальванизирована примером Шанти 13, героиней романа Банкима. Она организовала кампанию физической культуры, призвав молодых людей проводить боевую подготовку «для самозащиты и для защиты своих женщин от приставаний британских солдат» (Kumar, 1993, 39).
Она организует парады «физической силы», открывает Академию боевых искусств в доме отца в Калькутте в 1902 году, участвует в создании подобных центров по всей Бенгалии. Но во всей деятельности Саралы Деби главная ее цель – «породить националистического воина-героя», основанная на образах из истории и мифологии Индии (Kumar 1993, 39).
Деби обсуждала с Вивеканандой тему национальной физической культуры после его триумфального возвращения из Америки. Свами и сам был ярым сторонником индийской кампании физической культуры, и он, по свидетельствам, даже считал, что, играя в футбол, можно быстрее приблизиться к Богу, чем изучая Бхагавад Гиту (Nikhilananda 1953, 167). Конечно, Вивекананда был искренен в своей вере в необходимость физической культуры для индийской молодежи, и время от времени настаивал на ее первоочередности перед умственным и духовным развитием, как, например, в следующем диалоге, записанном в 1897 году.
«Как вы будете бороться с умом, если телосложение не будет сильным? Достойны ли вы больше, чем кто-либо, называться людьми высшего в мире уровня эволюции? … Сначала постройте ваше телосложение. Только тогда вы сможете получить контроль над умом… «Этот Атман не может быть достигнут слабыми» (Katha Upanishad, 1. ii. 23). (Vivekananda 1992 [1897], 155)
Трудно понять, как Вивекананда извлекает этот перевод из Упанишад 14, но месседж его ясен, развитие телесной силы имеет первостепенное значение для духовной эволюции современного индуизма.
И неотложность этой задачи является достаточным поводом его инновационного прочтения традиционных индуистских писаний. Диалог, который следует за этим заявлением, позволяет предположить, что Вивекананде хорошо известно о его уходе от ортодоксальной интерпретации,
Ученик, Но, сэр, комментатор (Шанкара) истолковал слово «слабый» как лишенный брахмачарьи, или воздержания…
Свамиджи, Пусть. Я говорю — «физически слабый, непригодный для реализации Себя». (Vivekananda 1992 [1897], 155–156).
Этот кавалерийский наскок в интерпретации показывает, что требования времени в той или иной степени преобладают над косным следованием комментаторской традиции.
Вивекананде в его продвижении физической культуры требуется подтверждение древних писаний, и, по-видимому, он решил найти его в этом стихе. Его творческое использование учения Рамакришны в 1898 году, в этом же диалоге, предлагает похожее определение. Подводя итог своему ответу на вопрос ученика, Вивекананда заявляет,
«Суть дела в том, что если у кого нет хорошего телосложения, он никогда не будет стремиться к самореализации. Шри Рамакришна говорил, «не удастся достичь самореализации, если есть хоть незначительные дефекты тела».
Рамакришна вполне мог говорить об определенных физических недостатках как препятствиях на пути духовного развития, но вероятнее все же, что понятие мускулистого тела как самого по себе транспортного средства (проводника) реализации принадлежит Вивекананде. Хотя, как мы знаем, Вивекананда презирал практики хатха-йоги и не связывал асаны с физической культурой, то же самое уравнение между телесной силой и духовными заслугами, что мы увидели здесь, должно было стать центральным для слияния физкультурного движения и собственно хатха-йоги.
Свами Вивекананда со своими последовательницами, Джозефиной МакЛеод, миссис Оле Булл и сестрой Ниведитой в Кашмире
Вивекананда вместе с партнерами, сестрой Ниведитой (8) и Саралой Деби, сыграл важную роль в продвижении «повестки дня» физической культуры среди националистической молодежи страны, и это позволяет понять тесные отношения между идеологической средой, в которой зарождалась современная йога, и националистическим движением боевой физической культуры.
Мы можем также отметить в этой связи, что с людьми, обучавшимися в гимназии Деби, часто сотрудничал Ауробиндо Гхош (Sarkar 1973, 470), громкоголосый публицист, радикальный экстремист и будущий гуру современной йоги, также вдохновленный переводом романа Банкима в 1909 году. Это еще один пример той националистической атмосферы физической культуры, из которой выйдет современная йога.
Такие виды современной физической культуры как Акхара (клубы, гимнастические залы), подобные организованным Деби, часто функционировали как центры политической борьбы, сознательно подражали (соперничая), боеспособности институционализированной йоги боевиков.
Нельзя сказать, что все клубы физической культуры по всей Индии были ядрами патриотического террора, и что они, как правило, были под патронажем индийского большинства. Тем не менее «движение за независимость Индии включает не только стратегии ненасильственного протеста и гражданского неповиновения Ганди, но также и акты угрозы и насилия со стороны революционных групп», та кже как и физиологический национализм современной Акхары, включающий в себя как умеренные, так и экстремистские элементы.
Действительно, согласно Gharote и Gharote (1999, 6), Акхары быстро приобретали репутацию «центров гундаизма» (gundaism) и, следовательно, отвергались и отклонялись образованным классом. Однако, поскольку Gharote и Gharote сами пишут с точки зрения среднего класса о современной йоге, это утверждение, возможно, не заслуживает доверия.
Другим ключом к пересечению военной политической борьбы и упражнений может быть пропаганда физической культуры экстремистским социальным реформатором по имени Бал Гангадхар Тилак (1856-1920).
Тилак, первый лидер индийского движения за независимость («сварадж», букв. «своя власть»), член группировки «Лал Бал Пал».
«Отец индийских беспорядков», Тилак сам был заядлым культуристом и даже протянул руку помощи профессору К. Рамамурти на раннем этапе его карьеры. Кроме того, он, похоже, оказал непосредственное влияние на Раджу Аундха (Raja of Aundh), изобретателя (основателя) современного комплекса под названием Сурья-намаскар (Sen, 1974, 307).
Отчасти превращение «йога» в боевика основывалась на широком прагматическом пересмотре недавнего прошлого, чтобы сделать его соответствующим текущим потребностям и будущим устремлениям.
Опубликованная в 1908 году «Индийская война за независимость 1857» Саваркара вдохновляла появление нового, боевого подпольного «йогина».
Она выглядела как литературная трактовка восстания в «Анандамах» Банкима, но фактически представляла руководство по насильственному сопротивлению британскому правлению, включая инструкцию «как религиозные персонажи — пандиты, садху, саньясины, свами, факиры и мусульманские молви — могут быть использованы революционерами в качестве пропагандистов» (McKean 1996, 77). Эти «тайные агенты терроризма», как заклеймила их противница индийского самоуправления Кэтлин Майо (см. Mayo, 1927, 1928), были демонизированы в колониальных медиа как убийцы и грабители.
Секретные агенты терроризма. Из Кэтлин Майо, 1928
В некоторых кругах практику йоги используют как алиби для подготовки к насильственному, военному сопротивлению. Боевые центры Акхара, вызывающие тревогу у британских властей (Green, 2008, 310), часто проводили занятия под видом центров «обучения йоге», также как и их предки (воображаемые и фактические), навлекая на себя гнев Ост-Индской компании и правительства Британской Индии (см. главу 2). С тех пор «йога» означает еще и «восстание, мятеж».
Ярким примером трехсторонней констелляции — йоги, физической культуры и насилия в борьбе против колонизаторов предстает учитель йоги Тирука (Tiruka), также известный как Шри Рагхавендра Рао (Sri Raghavendra Rao). В 1930-х Тирука под видом странствующего гуру путешествовал по Индии, собирая и осваивая массив упражнений и боевых техник, которые затем распространял среди будущих борцов за свободу как «йогу».
Один из его учителей в это период, знаменитый гимнаст, борец и боевик-революционер Раджаратна Маник Рао (Rajaratna Manick Rao), как пишет Тирука «верил, что только революция может освободить Индию от иностранного господства, но ненасильственными методами Ганди — никогда. Следовательно, проповедовал он, необходимо создать армию сильных телом солдат, чтобы вырвать нашу свободу и сохранить ее» (Tiruka 1977 г).
Тирука (Шри Рагхавендра Свами)
Рао был одной из ключевых фигур процесса реформирования Акхары в соответствии с различным направлениями физической культуры. Он перестроил их в «храмовую вьяяму» (vyayam mandirs) или «цепочки связанных упражнений», чтобы эти «коренные» упражнения служили общественному благополучию (Gharote and Gharote 1998). И смесь упражнений Тируки, задуманных как «йога», в значительной мере продукт инноваций Рао.
Тирука также учился у знаменитого Свами Кувалайананды, пионера физической культуры йоги, основателя научно-исследовательского Кайвальядхама — центра йоги (Kaivalyadhama, город Лонавла, штат Махараштра), будучи одновременно учеником Рао.
Также среди учителей Тируки можно видеть Свами Шивананду из Ришикеша, одного из самых значительных гуру современной йоги (Strauss, 2005), Раджу Аундха 15, чья последовательность форм Сурья-намаскар одна из наиболее важных в сегодняшней постуральной йоге, а также Парамахамсу Йогананду, знаменитого автора «Автобиографии йоги» (Tiruka, 1977, v).
Это его досье выглядит очень занятно, если иметь небольшое представление о нелегальной среде физической культуры йоги в эпоху борьбы за независимость и тесных отношениях между националистической борьбой с одной стороны, и ранними редакциями (формулировками) современной постуральной йоги с другой.
После личной подготовки Тирука гастролировал в штате Карнатака в течение семи лет, замаскированный под йога-гуру, и едва избежал ареста. Он обучал людей методам, которыми владел, готовил их к освободительной борьбе, но имел при этом вполне мирную внешность, «Внешне это выглядело как обучение асанам, Сурье намаскар, пранаяме и дхьяне, но на самом деле это было гораздо большее, специальная физическая подготовка и техники индивидуального боя. Так обучение йоге и физическая культура стали обыденными словами» (1983, x).
Хотя место самого знаменитого «йога борца за свободу» остается за Ауробиндо, история Тируки показывает, как агрессивная физическая культура националистов стала ассоциироваться с йогой, и как тысячи «борцов за свободу … формировались бок о бок с пропагандой йоги» (Tiruka 1983, x). Если мы хотим дать правдивую историческую оценку процесса становления йоги как физической культуры, то должны учесть, что йога вошла в социокультурную лексику Индии отчасти как специфическое означающее насилия, физического сопротивления британскому правлению.
«Делать йогу» или «быть йогом» означало тренировать себя как партизан, используя любые боевые и укрепляющие тело техники, которые были под рукой, и поэтому йога сама по себе традиция, «которой можно пользоваться, принимая как насилие, так и ненасилие» (Rosselli 1980, 147).
Более того, длинный список индийских и западных техник, полученных Рао, указывает на быстрое взаимопроникновение и распространение упражнений в этой среде, и легкость, с которой они могут быть объединены под заголовком «йога» 16. Понятно, что «канонические» современные асаны, которые мы знаем сегодня, долго оставались в состоянии потока. Другими словами, это было возрождение боевых упражнений ранних «физиологических националистов» (McDonald 1999), экстремистских или умеренных, изначально создавших условия для популярного понимания йоги как физической культуры и окончательного господства асан как ее ведущей ветви.
Свами Шивананда из Ришикеша
Пратинидхи Раджа из Аундха
Свами Йогананда, ранний постер лекций в США
Мы могли бы также отметить мимоходом, что это тайное оттачивание боевого мастерства под маской йогасан сопоставимо с развитием бразильской капоэйры девятнадцатого века в качестве местной боевой техники, замаскированной под танец. (see Chvaicer, 2002).
Эта реконструкция духа и практики боевых (violent) саньясинов привела к устойчивой ассоциации хатха-йоги с культурой боевых упражнений в образе бойца-аскета (the militant ascetic).
Но как образ йога, так и ориентация самих телесных практик претерпевают кардинальные религиозные и идеологические изменения в процессе постоянного диалога с всемирным движением физической культуры.
Хатха-йога и подвиги силы
Нарратив дегенерации в физкультурном движении был множественным, неоднозначным и зависел от текущих потребностей. Аналогичная ситуация имела место в хатха-йоге.
В то время как для таких ученых как Васу (S.C.Vasu) хатха-йоги служили образцами вырождения, то вовсе не является чем то необычным описание их мастерства в дискурсе физической культуры, как движущей силы и самой основы созидающих силу режимов. Эта противоречивая роль хатха-практики как главного подозреваемого в совершении преступления расовой дегенерации, и одновременно агента реабилитации, отражает напряженность в сердце современной (modern) хатха-йоги, поскольку «йог» может функционировать и как всеми поносимый, и как воплощение идеала мировой силы.
Было обычным делом в Индии, особенно в Бенгалии, встретить физических культуристов, демонстрирующих «исключительные физические подвиги», которым, как они клялись, они научились, практикуя хатха-йогу. White (1996) замечает, что на протяжении всей истории йогические практики всегда ассоциировались с нечеловеческой силой. Но новоявленные индийские йоги объединяют в себе мифы средневековых сиддхов с силой современного человека.
Васант Г. Реле, в «научной» брошюре о хатхе-йоге «Таинство Кундалини», повествует о юношах того времени, которые «демонстрируют отчаянный подвиг, позволив груженой повозке переехать через грудь, не причинив вреда», благодаря своему знанию йоги. (Rele, 1927, 8).
Он посвящает большую часть своего введения грозному Дешбандху, который перед медицинской аудиторией в Бомбее порвал железные цепи, стягивающие его тело», благодаря своему знанию «науки йоги и пранаямы». 17 Преимущество йогический науки в том, говорит он, что она увеличивает силу и физическую выносливость, как «полностью доказано индийской армией в последней войне» (xxii).
Здесь мы не можем пройти мимо грандиозного шоумена и идола физической культуры профессора Рамамурти, ослепившего аудитории Индии и Европы своей «феноменальной силой и выносливостью», приобретенной «путем практики пранаямы и асан». (Muzumdar, 1949, 10) Во время своего выступления в Лондоне профессор порвал своей шеей большую железную цепь, позволил пройти по своему телу трехтонному слону, проехать автомобилю, а также повозке, в которой сидело шестьдесят человек (Nadkarn, 1927, 107).
Профессор Рамамурти со слоном на груди (Nadkarni 1927)
Его яркий пример вдохновит многих заняться обучением силовой йоге, в том числе хорошо известного гуру Госвами, создателя «мускульных асан» (S. S. Goswami 1959).
Асаны и пранаяму Рамамурти подкрепил широким эклектическим набором международных гимнастических техник, переработкой различных «культурных традиций» (Ramamurthy, 1923, 37).
После того, как он лично (так он утверждал) перепробовал все системы мировой физической культуры, Рамамурти пришел к выводу, что «индийская система физической культуры» является наиболее эффективной в деле устойчивого здоровья и развития мускулов.
Несмотря на его страстный отказ от «западных идей», более чем очевидно, что его «индийская система» сама насквозь пропитана идеалами британской физической культуры, такими как спортивное мастерство, «рыцарство», «галантность» и мужественность упражнений» (Ramamurthy, 1923). Действительно, его описания «обучения в древних ашрамах» с акцентами на физической и боевой подготовке, вызывают яркие картинки милитаризованного, мускулистого, христианского обучения в государственных школах Англии девятнадцатого века.
Памятник Коди Рамамурти Найду (1882 – 1942), известному как Профессор Рамамурти, в его родном районе Шрикакулам.
Поездка Рамамурти в Англию в 1911 году, по словам его младшего современника, имело целью «доказать высшую ценность индийского метода упражнений, и одновременно изучить английский метод, так как удачное их сочетание смогут значительно усовершенствовать факультет физического воспитания в целом» (Nadkarni, 1927).
Эта восприимчивость к иностранным (в частности британским) влияниям, в сочетании с агрессивным утверждением превосходства индийских методов, является общим тропом физической культуры и современной хатха-йоги. Рамамурти обходит это очевидное противоречие, радикально расширяя дефиницию «индийской системы», включая в нее «все различные системы физической культуры, практикуемые за пределами Индии», в том числе гантели, грудной эспандер, хоккей, крикет, теннис, бильярд, бокс. На самом деле, настаивал он, эти системы «берут свое начало в Индии» (Ramamurthy, 1923).
Этот вид переприсвоения того, что по праву принадлежит Индии, является также отличительной чертой новой хатха-йоги. В этом отношении Рамамурти — важный предшественник пионеров хатхи, как мы увидим в главе 6, в особенности «йогов бодибилдинга» — К. В. Айера, Йогачарья Сундарама и Рамеша Балсекара.
Стремление Рамамурти поставить печать индийской культуры на явно европейских системах — один из аспектов более обширных, непрекращающихся попыток педагогов физического воспитания определить элементы национальной физической культуры Индии.
Например, в послании Президента, адресованном конференции по физической культуре в Махараштре 1927 года, Сардар Абасахеб Музумдар призывает слушателей «повернуться к физической практике колыбели индуизма», которую он представляет как «счастливую комбинацию религии и физической культуры» (Mujumdar, 1927, 188).
Индийская физическая культура, говорит он, комплексная и интегрированная система здоровья и фитнеса, способна преодолеть вред, вызванный зависимостью от зарубежных систем физических упражнений. Хотя речь Музумдара — пример осуждения «чисто западных практик как симптома денационализации» (Gharote and Gharote, 1999, 107), сходным призывам к самодостаточности почти всегда сопутствует признание, что необходимо смешивать индийские и западные системы физической культуры для возможного обогащения программы Индии. И действительно, обзор популярного журнала Махараштра «Вьяям, Бодибилдер» ясно показывает, что на практике националистические устремления вполне совместимы с адаптацией западной техники. Эти синтетические техники националистического по своей сути силового тренинга даже получили самостоятельное название «йога-изм» (Katdare, 1927b, 89).
Другие ранние синтезы
Первые десятилетия двадцатого века были периодом интенсивного эклектичного экспериментирования в рамках националистической физической культуры, с многообразными техниками и системами, заимствованными, адаптированными и натурализованными в соответствии с индийскими нуждами. Современная практика асан вышла из этого тигля, как суть воображаемой индуистской физической подготовки. Автор по физическому воспитанию П. К. Гхош отмечает, что в первое десятилетие века ставилось множество экспериментов по комбинированию иностранных и укорененных методов практики (Ghose 1925,25).
Одним из таких экспериментов был синтез профессора Мохан С. Р. Д. Найду, который «изобрел метод, сочетавший в себе физическую культуру Запада и Востока, основанный на принципах философии йоги, и, после многолетних экспериментов, метод оказался наиболее подходящим для нашей молодежи» (Ghose, 1925, 25).
Система никогда не процветала, к тому же среди молодых индийских мужчин царил страх репрессий физкультурных клубов со стороны правительства после раздела Бенгалии в 1905 (25). «Наши молодые люди, – отмечает Гхош, – были настолько деморализованы после раздела Бенгалии, что стали бояться любой формы физических упражнений, как красной тряпки перед быком» (25). Это неуклюжее сравнение, возможно, свидетельствует о ярости, пришедшей вместе со страхом.
Пожалуй, система Найду, сплав местных и иностранных гимнастик, обоснованный как эквивалент «философии йоги» (так он интерпретировал себя через призму современного индуизма), является явным предшественником более поздних форм постуральной йоги, которые помогли сделать популярную транснациональную йогу такой, какой мы видим ее сегодня. Но также это является конкретным примером политической функции дисциплин тела внутри британского режима, и того, что происходит, когда этой функции бросают вызов.
Система Найду, по мнению Гхоша (Ghose, 1925, 25), была одним из многих подобных экспериментальных синтезов йоги и физической культуры того времени, капитана П. К. Гупты, ранее упомянутого борца-героя Гамы Великого и М. Кришны Рао из Бангалора, который, как мы увидим в главе 9, был организатором «коренной физической культуры» и непосредственно предшествовал чрезвычайно влиятельным экспериментам по слиянию физической культуры и асан Кришнамачарьи.
Паниндра Кумар Гупта был щуплым худосочным ребенком, и школьные товарищи обзывали его «маленькой мышью». В 14 лет он твердо решил стать сильным, и в конце концов прославился как «индийский Сандов».
П. К. Гупта (61 год) с сыном (21 год), 1944
Его сын Рабиндра Натх Гупта рассказывает, что на обед отец регулярно ел рыбу, а на ужин — курицу или баранину.
Легко увидеть, что ранние гуру современной постуральной йоги сами были активными участниками этого слияния и начинали с подобных ранних экспериментов. Несмотря на то, что Гхош не упоминает его в своем списке, мы должны включить синтез Рамамурти как жизненно важный момент в сближении физической культуры и йоги.
Керзон, как и другие известные колонизаторы викторианской эпохи, был ярым сторонником физической культуры и «твердо верил в спорт как средство развития характера, морали и чувства дисциплины в сочетании с честной игрой, для подготовки к войне, жизни и строительству цивилизованного общества. Эти идеи были реализованы в педагогических играх, проводимых в школах и религиозных учреждениях, и целью их было — изменить индийскую физическую культуру так, чтобы поставить ее под колониальный контроль и дисциплину» (DiMeo, 2004).
Спорт и физические упражнения явно замышлялись здесь как начертание ценностей Империи на индийском теле, и любые эксперименты, превышающие или извращающие этот проект, решительно подавлялись. Поэтому покушение на жизнь Керзона экстремистами в 1912 году можно рассматривать как насильственное, символическое утверждение права индийцев использовать свое тело как они считают нужным, а не как то диктуют власти извне.
Возрождение клубов физической культуры в 1905 было встречено, отмечает Гхош, массированной пропагандистской кампанией англо-индийской прессы, призванной « убить эти искренние усилия» и «придать политическую окраску движению в целом» (Ghose, 1925,4). Популярное увлечение физической культурой быстро угасает в ответ на «крестовый поход… против этих организаций» (4). Эти отблески клеветнических компаний и силовых репрессий физической культуры в Бенгалии двадцатого века так же объясняют, почему новая форма хатха-йоги в действительности не вступила в свои права до середины 1920-х.
Другим решающим фактором является, пожалуй, громадное сопротивление физическим упражнениям среди многих слоев индийского общества.
Гарот и Гарот, ученики и биографы Кувалайананды, отмечают, что члены образованного общества считали, что «физические упражнения интересуют неграмотных людей» (Gharote and Gharote, 1999, 7). Д. С. Р. Рао в своем исследовании «Здоровье, сила и продолжительность жизни в современной Индии» утверждает, что «пандиты или философы Востока считали для себя унизительным как-либо ассоциироваться со спортсменами или атлетами» (Rao, 1913, 10). И Кэтлин Майо диагностирует отвращение к физической культуре у брахмана из Кашмира, «чтобы не росли мускулы на руках и ногах как у кули» (Kathleen Mayo, 1928, 277).
Эксперименты, подобные тем, о которых упоминал Гхош, были предтечами возрождения асан в 1920-х и 1930-х годах и создавали условия для последующих новаторов, таких как Кришнамачарья, Кувалайананда и Йогиндра, плавно включившие элементы физической культуры в свои системы «йоги». Ко времени, когда они приступили к формулировкам своих методов, процесс уже шел полным ходом, как грибы росли местные «ассоциации здоровья», клубы и центры Акхары, по всей стране проходило обучение «индийским методам культуры здоровья» (Ghose, 1925, 4).
То, что до сих пор было рассеянно по разнородным аренам физической культуры и группам упражнений, на протяжении веков шло непересекающимися друг с другом путями, существовало в качестве обособленных площадок традиционных дисциплин, таких как борьба, искусство боя бамбуковым посохом (лахти), каббади, и укорененные боевые искусства все более ассимилировалось националистической элитой и выстраивалось в программу по созданию «культуры физического воспитания» (Wakankar 1995, 47)
Эта переработка дисциплины тела в форму физической культуры была в высшей степени экспериментальной и инновационной деятельностью. Система гимнастических поз, что работает сегодня во вневременной «йоге», была доведена до упражнений и разработана в атмосфере радикального экспериментализма, опирающегося на новые сочетания восточных и западных методов физической культуры, хотя впоследствии и была натурализована как древнее индуистское знание.
Примечания
1. Рамамурти представлен на титульном листе в своей книге как «Индийский Геркулес» (1923). См. также (Nadkarni, 1927).
2. Бадд отмечает, что публикации по физической культуре в то время часто содержат «истерические риторики о биологической дегенерации», бок о бок с «растущей эйфористической уверенностью в своих собственных методах» (1997, 82). См. также у Пика (Pick, 1989) о чувстве мучительного беспокойства биологическим упадком (дегенерацией «dégénérescence») как специфическом «европейском психическом расстройстве».
3. Акхара — в индуизме организация различных сект садху (странствующих отшельников). Кроме того, центры военной подготовки — обучения боевым искусствам и владению оружием. Прим. пер.
4. Индуистские Мела – социально-культурные ассоциации, созданные в Калькутте в конце 1860-х годов с целью пробуждения националистических настроений среди бенгальцев. Концепция движения — возрождение через интерпретацию западного образования и культуры с точки зрения коренных цивилизаций, борьба с культурным колониализмом. Прим.пер.
5. Арья Самадж – движение индуистских реформ, основанное Свами Сарасвати 10 апреля 1875 года. Сегодня в мире насчитывается более 10 миллионов последователей Арья Самадж. Прим. пер.
6. Свадеши (самодостаточность) индийское движение за независимость, также экономическая стратегия, направленная на бойкот британских товаров и возрождение отечественной продукции и производственных процессов. Свадеши начинается как реакция на раздел Бенгалии вице-королем Индии лордом Керзоном в 1905 году, и продолжалось до 1908 года. Свадеши осталось одним из основных стратегических принципов Махатмы Ганди. Прим .пер.
7. «Каллистеника» (или в американском написании «калистеника»), относится к системе гимнастики, изобретенной Фокионом Генрихом Клиасом (Phokion Heinrich Clias, 1782–1854), уроженцем Бостона, помогавшим в подготовке Швейцарской армии в начале девятнадцатого века, и позднее назначенным суперинтендантом физической подготовки королевской военной и военно-морской академий Англии. Его главная работа – «Элементарный курс гимнастических упражнений, предназначенных для развития и совершенствования физической силы человека» 1823 года. В последующие годы,термин «калистеника» распространяется на свободные гимнастические режимы, особенно ориентированные на женщин (Todd, 1998).
8. «Моя Система» Мюллера была опубликована в Дании в 1904 году, в следующем году была переведена и пользовалась поразительным успехом в последующие пять десятилетий. Здесь, как и в главе 6, я использовал первое английское издание «Моей Системы» 1905 года, основанное на пятом датском издании. Примечательно, что к моменту его появления на английском языке, 20000 экземпляров было уже издано на шведском и 70000 на немецком языках. Английское издание перепечатывалось очень регулярно, по крайней мере, до 1957 г.
9. Bhadralok (Бенгальский, ভদ্রলোক bhôdrolok, буквально «хорошо воспитанный человек») – бенгальский термин, обозначавший новый класс «господ», возникший в колониальный период. Изначально термин, как правило, означал разбогатевших на сотрудничестве с Ост-Индийской компанией. Прим. пер.
10. Банде Матарам — индийские националистические публикации из Парижа, начатые в сентябре 1909 г. парижским индийским обществом, ответ на британский запрет националистического стихотворения Ванде Матарам из романа Анандамах. Прим.пер.
11. В 1916 году был написан учебник для Центрального Индуистского Колледжа в Бенаресе, с названием «Санатана Дхарма», суммирующий непреходящие положения этой веры. Наряду с предписанием «избегать всех доктрин, которые являются предметом противоречий между школами, признанными ортодоксальными» (Central Hindu College, 1916, v), перечислены три принципа, как сущность педагогического месседжа Центрального Индуистского Колледжа, 1) обучение должно быть приемлемым для всех индуистов, 2) оно должно «включать все особенности учений, которые отличают индуизм от других религий» 3) оно «не должно включать отличительных воззрений каких либо школ или сект». В отличие от религии Банкима, однако, книга не открыто националистического характера, но скорее предназначена для формирования студентов как « благочестивых, нравственных, лояльных, и полезных Родине и Империи граждан». См. (Halbfass, 1988, 345) о распространении «санатана дхарма учебника» в Индии.
12. Брахмоизм — религиозное движение за независимость Индии, возникшее в конце 18 века, в Бенгалии. Сторонники известны как Брамос (единственное — Брахмо). Прим.пер.
13. Пинч отмечает, «После своего замужества в 1905 году она переименует себя в Деби Чаудхурани, явно взывая к чувству мужского патриотического долга, пробуждаемого в одноименном произведении Банкима (Деби Чаудхурани являет пример другим замужним женщинам образ воина-патриота» (Pinch, 2006, 242). См. также описание у Лиз Маккин драматическую постановку «Анандамаха» как часть «ежегодного фестиваля героев», утвержденного ею в 1903 году (McKean, 1996,252 — 53).
14. nayam atma pravacanena labhyo na medhaya na bahuna srutena / yam evaisa vrnute tena labhyas tasyaisa atma vivrnute tanum svam. Оливел переводит это так, «Это само не может быть охвачено /ни учением, ни умом / или даже великим обучением / только человек, которого он выбирает, может понять его / чье тело сам выбирает как свое собственное» (Olivelle1996).
15. Раджа Аундх (Raja of Aundh) Его Святейшество Meherban Shrimant Раджа Бхаван РАО Шринивас «БАЛА Сахиб, Пант Pratinidhi из Aundh (1868-1951; Раджа Aundh 1909-1947) Прим.пер.
16. Включая сюда «боевые техники, такие как лахти, копья, патта, меч, бандеш, ножевой бой, джиу-джитсу и реслинг, также как техники физической культуры, такие как данды, байтхаки, карел, маллакамбха, гантели с пружиной, гантели, тяжелую атлетику, римские кольца, и спортивные методы, такие, как леджхим, гантели, бокс, Сарванг сандара — вьяяма, и. т. д.» (Tiruka 1977, v). – Прим.автора.
«…Включая боевые техники…» Лахти — искусство боя с бамбуковой палкой, иногда с тупым металлическим наконечником. Лахти обычно 6 — 8 футов длиной, ею наносятся колющие и рубящие удары, захваты, удушения, встречные блок-удары.
Специфика искусства лахти в том, что в отличие от других восточных боевых систем, имеющих энергетический центр дан-тянь (в китайских единоборствах), или хара (в японских), т. е. на две толщины пальца ниже пупка, здесь энергетическим центром служит сердечная чакра. Соответственно, более высокие стойки позволяют, по утверждению адептов, охватывать большее пространство боя, чем использование палки в боевых искусствах с энергетическим центром дан-тянь.
Бандеш — боевое искусство, включающее шесть частей, 1) Pavithra — техника уходов с линии атаки 2) Rokh — блоки 3) Lapet — скручивания 4) Fekan — броски, 5) Cheen — захваты 6) Bandesh — замок и удержание. Сегодня используется в подготовке полиции.
Данды — индийские отжимы, в отличие от европейских, с характерными прогибами спины по ходу отжимания.
Байтхаки — индийские приседы, как правило, с широкими взмахами руками по ходу выполнения упражнения.
Карел — каменный шар, обычно используется в паре с Экка, каменным колесом. Кроме того, в традиционных индийских тренировках с весом, использовались Нал — каменные гантели, Гада — булава, и Сумтола — индийская штанга.
Маллакамбха — гимнастические упражнения с шестом. Раньше использовался как вспомогательное упражнение в индийском реслинге, а первоначально как боевое искусство шеста.
Гантели с пружиной — «spring dumb-bells». Сегодня так называются эспандеры для кистей рук, но изначально это было изобретением Евгения Сандова в 1898 году, в котором были объединены обычные гантели для работы с весом и работа с эспандером. В продольное сечение гантели помещались металлические пружины, и разгибательное движение руки с весом, сопровождалось сжатием кулака, преодолевающим сопротивление пружины.
Легхим (leghim) — танец, пришедший из Махараштры, включает себя множество движений калистеники, наряду с изменениями ритма («рваным ритмом», если пользоваться терминологией боевых искусств), и используется в качестве тренировки, в частности, правоохранительными структурами Индии.
«Сарванг сандара вьяяма», собственно, сурья-намаскар. Прим.переводчика.
17. См. также у Руиза (Ruiz, 2006), и в главе 9, о выступлениях с «подвигами силы» у Кришнамачарьи.
Содержание книги
|
|