СКАЗАНИЕ О ГОСПОДЕ РАМЕ (ПОТОК СВЯЩЕННОЙ БЛАГОДАТИ)   РАМАКАТХА РАСАВАХИНИ   рассказано ШРИ САТЬЯ САИ БАБОЙ   АНГЛИЙСКИЙ ПЕРЕВОД Н. КАСТУРИ

"Текст Рамаяны вобрал в себя руководство по праведному поведению во всех ситуациях и во всех условиях; он учит как оправдать рождение человека, как осуществлять управление государством, как регулировать реакции людей и как создавать законы, которые могут контролировать и совершенствовать их устремления. Достаточно было бы внимательно изучить Рамаяну и применять ее в каждодневной жизни, чтобы человечество смогло обрести мир и добиться процветания во всех сферах жизни."

Сатья Саи Баба

СОДЕРЖАНИЕ

   Сказание о Раме, этот Поток Священной Благодати, на протяжении столетий является для миллионов мужчин, женщин и детей неиссякаемым источником утешения в скорби, стойкости в минуты потрясений, светом надежды для отчаявшихся, поддержкой во время уныния, поводырем заблудших. Рамаяна - это напряженная человеческая драма, в которой Бог выступает в образе человека и на огромной мировой сцене собирает вокруг себя совершенных и несовершенных, людей и низшие существа, зверей и демонов, чтобы - путем примера и поучения - ниспослать дар высшей Мудрости. Это Сказание своими тонкими пальцами играет на чувствительных струнах человеческого сердца, пробуждает в нем нежные отзвуки сострадания, жалости, ликования, благоговения, экстаза и чистой преданности и преображает нашу животную и человеческую природу в Божественную, которая и является нашей сутью.

   Во всей истории человечества нет другого Сказания, которое оказало бы такое глубокое влияние на умы людей. Оно преодолело барьеры времени и пространства. Оно сформировало и облагородило обычаи, взгляды и образ жизни многих поколений. Рамаяна стала целительной частицей в потоке крови человечества, текущем на огромном пространстве земного шара. Она пустила глубокие корни в сознании людей, побуждая их следовать путями Истины, Праведности, Мира и Любви.

   Войдя в легенды и колыбельные песни, в мифы и сказки, в танец и драму, воплотившись в скульптуре, музыке и живописи, в ритуале, поэзии и символике, Рама стал самим Дыханием бесчисленных духовных искателей и Садхак, их Блаженством и Сокровищем. Герои Рамаяны, явившись для них идеалом, призывали их к самоусовершенствованию. Они давали им яркие примеры того, как преодолеваются препятствия и достигается победа, они предостерегали нестойких от насильственных действий, порока, гордыни и мелочности. Своей преданностью и силой духа они вселяли в них мужество. Любому языку или диалекту, на котором стремится человек выразить свои высокие идеалы, Сказание о Раме придает неповторимую, непреходящую Сладость.

   Саи (Иса, Бог), чья мысль - вся Вселенная, чья воля - ее История, является Автором, Режиссером, Актером, Свидетелем и Ценителем Драмы, которая вечно разыгрывается во Времени и Пространстве. Теперь он Сам удостоил нас рассказом об эпическом Акте этой Мистерии, где Он взял на себя роль Рамы. Будучи Рамой, Саи наставлял и исправлял, вдохновлял и воодушевлял, утешал и успокаивал своих современников в эпоху Трета. Как Саи Рама, Он выполняет в наши дни ту же миссию. Поэтому читателям журнала "Санатана Сарати", которые месяц за месяцем (в течение этих лет) с огромным вниманием, благоговением и радостью читают Рамакатхарасавахини, эта книга безусловно должна ка заться повествованием о "современных событиях и жизненном опыте современного человека" и восприниматься как советы и прямые указания, данные им в контексте проблем и трудностей нашего времени. Читателей приятно поразит сходство Рамы в этом Сказании и самого Саи Рамы, которого им посчастливилось лицезреть.

   "Наука" ("Science") превратила эту землю в герметическую капсулу космического корабля, где вынуждены жить люди. "Наука Саи" ("Saience"), как мы знаем, поставила своей целью преобразить этот корабль в счастливую обитель Любви. Эта книга волею Саи должна стать важнейшей панацеей против всех зол, стоящих на пути Вселенской Любви - против нездоровой жажды чувственных услад, растущего непочтения к родителям, учителям, старшим, духовным наставникам, против губительной распущенности и безответственности в общественных, семейных и супружеских отношениях, чудовищной тяги к насилию как средству достижения безнравственных целей, против террора и пыток, применяемых в личных и групповых интересах, - и от многих других пороков.

   Саи Рама в своей простой манере мягкого увещевания ведет рассказ о Своем Собственном Божественном Пути, когда он был Рамой! Какое великое счастье выпало нам - держать в руках это Божественное повествование и запечатлевать его в нашем уме и сердце. Пусть чтение этой книги сделает из нас деятельных и ревностных помощников в осуществлении Его Миссии - объединить людей в Единую Семью, пусть поможет каждому из нас осознать Саи Раму как Реальность - единственную Реальность, которая существует.

   Саи объявил, что Он - тот же самый Рама, пришедший к нам вновь, и что он ищет "прежних" союзников и сподвижников ("банту", как Он обращается к ним на телугу), чтобы доверить им роли в Своей нынешней Миссии воскрешения праведности и открытия пути к Обители Мира. Размышляя над Сказанием о Раме, будем же молиться о том, чтобы и нам достались эти роли и чтобы Он как награду ниспослал нам Видение этой Обители.

Н. Кастури
Издатель журнала "Санатана Сарати"

   Рама обитает в каждом Теле. Он - Атма-Рама, Рама - Источник Блаженства каждого существа. Его благословения, изливаемые из этого внутреннего источника, даруют Покой и Счастье. Он - само воплощение Дхармы, Высшего Морального Закона, который поддерживает в человечестве Любовь и Единство. Рамаяна, Сказание о Раме, заключает в себе два урока: ценность отречения от мира и осознание того, что каждое существо несет в себе Божественное начало. Вера в Бога и отказ от материальных целей - вот два ключа к Освобождению человека. Отрекитесь от объектов чувств - и вы познаете Раму. Сита отказалась от роскоши Айодхьи и, поэтому, смогла быть с Рамой в "изгнании". Когда же она остановила мечтательный взор на золотом олене и пленилась им, она лишилась Присутствия Рамы. Самоотречение ведет к радости; привязанность приносит горе. Пребывайте в Мире, но будьте свободны от него. Каждый из братьев, спутников и сподвижников Рамы - есть пример личности, проникнутой Дхармой. Дашаратха представляет лишь физическое начало - с десятью чувствами. Три гуны - Сатва, Раджас и Тамас - это три Царицы. Четыре Жизненных Цели - Пурушартхи - это четверо сыновей. Лакшмана - Интеллект, Сугрива - Вивека или Умение различать, Вали - отчаяние. Хануман - воплощение доблести. Мост переброшен через Океан Иллюзии. Три вождя ракшасов - персонификация раджасических (Равана), тамасических (Кумбакарна) и сатвических (Вибхишана) качеств. Сита - Брахмаджняна или Познание Вселенского Абсолюта, которое должен обрести индивидуум, проходя путь тяжких жизненных испытаний. Постигая величие Рамаяны, очистите и укрепите свое сердце. Утвердитесь в вере, что Рама - есть Сущность вашего бытия.

БАБА

   Все существо Вед заключено в имени Рама. Сказание о Раме - это океан, всеобъемлющий и чистый. Можно с уверенностью сказать, что никакая другая страна и ни один язык не породили до сих пор столь грандиозной и прекрасной поэмы, как Рамаяна; вместе с тем, нет таких народов, чье поэтическое искусство не черпало бы в ней свое творческое вдохновение. Иметь в своем наследии такое величайшее сокровище - знак счастливой судьбы для каждого жителя Индии.

   Рама - Божественный хранитель любого индийца, который несет это Имя в теле, в котором обитает; Его несет каждое жилище, в котором обитает тело. Нет человека, рожденного на индийской земле, который не вкусил и не впитал бы нектар Рамакатхи, истории Рамы.

   Рамаяна - эпос, повествующий об инкарнации Бога, - священный текст, благоговейно повторяемый всеми людьми независимо от их занятий и социального статуса - учеными и невеждами, богачами и нищими. Имя, прославляемое Рамаяной, освобождает от зла; оно очищает грешника; оно обнаруживает Форму, скрытую за Именем - Форму, столь же восхитительную, как само Имя.

   Как океан - источник всех вод, так и все существа рождены из Рамы. Как водное пространство немыслимо без воды, так нет жизни вне Рамы - так было всегда и пребудет вовеки. Есть много общего между Всемогущим Господом и лазурным океаном. В легендах и мифах Океан воспет как вместилище мощи и силы; Бог покоится на поверхности вод необъятного Океана Молока. Именно поэтому великий поэт Вальмики, сын Прачетов, сложивший Рамаяну, дал каждой песне название "Каандо", что означает "вода", "водное пространство".

   Это слово, "каанда", имеет и другое значение - "сахарный тростник". В каком бы месте вы ни надломили его стебель, какой бы кусочек ни попробовали на вкус - любой из них будет одинаково сладок. Полноводный поток Легенды о Раме прокладывает себе путь, через многие излучины и водовороты, но на всем протяжении рассказа одинаково ощущается сладость Каруны - любви, нежности, сострадания. Поток струится и петляет сквозь смех и слезы, изумление и благоговейный трепет, отчаяние и страх, любовь и философию, но в его глубинах скрыто питающее его подводное течение - верность Дхарме (праведности и нравственности) и Каруне.

   Чудесный нектар Истории Рамы подобен священной реке Сарайю, плавно несущей свои воды через город Айодхью, где родился и царствовал Рама. Как Сарайю берет свое начало высоко в Гималаях - в МанасеШаровар, так и легенда о Раме рождена в Манасе-Шаровар, или Озере Разума! Путь Рамы наполнен сладостью Каруны; путь Лакшманы (его брата и верного друга) наполнен сладостью Бхакти, или преданности; так же, как сливаются воды Сарайю и Ганги, так чистые потоки милосердия и преданности - истории Рамы и Лакшманы - сливаются в Рамаяне. Каруна и Према, соединяясь, образуют сияющую картину торжества Рамы - неиссякаемый источник, утоляющий сокровенную жажду любого индийца; найти его и припасть к нему - цель всякой души, стремящейся к просветлению.

   Как ни велики усилия человека, ему не достичь этой цели, не снискав милости Божьей. Истинная самореализация возможна, когда каждый шаг на жизненном пути благословляется свыше. Этот трудный путь, проходящий сквозь темные воды океана противоречий, выводит на необъятные просторы имманентного и трансцендентного.

   Не следует относиться к Рамаяне, как к увлекательному повествованию о неких событиях человеческой жизни. Великий эпос - это летопись Пришествия и Деяний Аватара (воплощения Бога не земле). Осознание святых идеалов, заложенных в книге, требует решительных усилий, ибо они постигаются только на собственном опыте, живом и деятельном. Бог вездесущ, всемогущ и всеведущ. Слова, которые Он произносит, находясь в человеческом облике, действия, которыми Он милостиво удостаивает людей в течение своего временного пребывания в их кругу, полны загадочного, удивительного смысла; драгоценны каждый шаг, каждая веха Его миссии, облегчающей человечеству путь к освобождению. Не воспринимайте Раму, как одного из потомков Солнечной Династии, правителя царства Айодхьи, сына царя Дашаратхи. Эти детали второстепенны и случайны. Почти все современные читатели допускают подобную ошибку: они следят за сюжетной линией, обращая внимание на личные взаимоотношения героев и превратности их судьбы, не пытаясь проникнуть вглубь и постичь ценности, скрытые за внешней канвой событий.

   Вот вам пример такого поверхностного подхода: отец Рамы имел трех жен... первая была такая-то и такая-то... у второй был такой-то характер, а у третьей - такой-то ... ее служанки были чрезвычайно безобразны... Войны, которые вел Дашаратха, имели такие-то определенные черты... такие-то особенности... и т.д. и т.п. Читатель, подстегиваемый любопытством, запутывается в дебрях живых и ярких, но тривиальных подробностей, и зерна истины ускользают от него. Люди не понимают, что изучение истории - это не жадное заглатывание мелких фактов и пустячных идей; оно призвано обогащать нашу жизнь, делая ее достойной и значительной. Истинные ценность и смысл скрыты между строк, насыщая и наполняя их, как подземный родник. Наденьте на ваши глаза очки бхакти (преданного поклонения) и шрадхи (стойкого самоотречения), и вашему зрению откроется чистая мудрость, которая освободит вас и дарует вечное блаженство.

   Как человек, выжимая сок сахарного тростника, выбрасывает сухие волокна, как пчела, сосущая мед, остается равнодушной к красоте и гармонии цветка, как мотылек, летящий на свет пламени, не замечает губительного жара и погибает, обжигая крылья, так и садхака (ищущий духовного Знания), должен стремиться впитать карунарасу (выражение чувств любви, жалости и сострадания), которой насыщена Рамаяна, не обращая внимания на сопутствующие детали. Когда фрукт съеден, мы выбрасываем ненужные нам семечки и кожуру. То, что плод содержит эти компоненты - проявление великого закона Природы! Однако, никому не придет в голову съесть их только потому, что деньги были заплачены за весь плод целиком! Мы не глотаем зерна, ибо желудок не способен их переварить; мы не пытаемся разжевать толстую корку. Несъедобная кожура сочного плода под названием Рамаяна - это истории о ракшасах-демонах, великанах-людоедах и прочих злобных существах; их вредные и опасные козни - это мелкие твердые семечки; описания чувственных и мирских переживаний - это внутренние оболочки и волокна, не слишком приятные на вкус; все вместе они составляют защиту сладкой мякоти, обеспечивая само существование плода.

   Тот, кто жаждет вкусить карунарасу, содержащуюся в плоде "Рамаяна", должен сосредоточиться на сущности повествования, скрытой за оболочкой украшающих и поддерживающих ее поверхностных деталей. Настройте свой ум таким образом, чтобы внимать Рамаяне, и вы поймете, что это - лучший способ шраваны, или духовного слушания.

   Однажды правитель Парикшит припал к стопам мудреца Шуки со смиренной просьбой: вразумить его и избавить от терзающих ум сомнений. Он сказал: "Учитель! С давних пор меня мучает одна загадка, которую я не в силах разрешить. Я знаю, что ты поможешь мне и что никто другой не сделает это лучше тебя. Я слышал много рассказов о жизни моих царственных предков, начиная с самых ее истоков - прародителя Ману - и кончая недавней порой - моими дедами и прадедами. Изучая эти истории с огромным вниманием, я обнаружил, что в летописях царствований неизменно упоминается о мудрецах, чья жизнь неразрывно связана с монархом, о неких посвященных святых учителях, как бы "приставленных" ко двору, которые присутствуют на всех торжественных приемах и вмешиваются во все государственные дела! Каков истинный смысл этой удивительной связи между посвященными (которые, как я слышал, отказались от желаний и привязанностей, осознав, что мир - не более чем тень и западня, и что реален лишь Единый) и царями и правителями, чья роль видится второстепенной, ибо они во всем советуются с мудрецами? Я знаю также, что эти почтенные старцы вовлекаются в мирскую деятельность только в случае крайней и неотложной необходимости, и любые их деяния всегда чисты и незапятнаны. Все это представляется мне неразрешимой загадкой. Умоляю, просвети меня."

   Выслушав просьбу Парикшита, Шука рассмеялся. Он ответил: "Поистине, ты задал прекрасный вопрос. Слушай! Великие мудрецы и святые подвижники всегда готовы поделиться с ближним сокровищами истин, им открывшихся, очистительной силой Божественных откровений, их посетивших, опытом возвышенных деяний, которые они были удостоены совершить и снизошедшей на них Милостью и Благодатью Божьей; они стремятся быть ближе к тем, на ком лежит тяжкое бремя власти, кто несет почетную ответственность за судьбы людей, чтобы использовать владык мира сего как орудия для поддержания и воцарения на земле покоя, мира и процветания; они сеют в умах правителей высокие идеалы и освящают пути их достижения; они следят за справедливостью действий монархов и соответствием их законам морали. Монархи, в свою очередь, приглашали к себе мудрецов, принимая их с должными почестями, а нередко сами отправлялись в их обители, чтобы молить их явиться ко двору и помочь им своим советом. Царь - хозяин над людьми и хранитель счастья и покоя своих подданных; поэтому, бывало, святые старцы проводили с царями целые дни, уча их искусству управления людьми, чтобы с их помощью сбылась заветная мечта великих сердец, осуществилась главная жизненная цель: "Локасамастхах Сукхино Бхаванту" - "Да будут счастливы все во всех мирах!". Они стремились к тому, чтобы счастье и покой стали уделом всего человечества. Поэтому они старались, чтобы цари обладали всеми возможными добродетелями и строго соблюдали нравственный закон, вооружали их всесторонним знанием, чтобы их царствование было полезным и мудрым и принесло достойные плоды как самим владыкам, так и их подданным.

   Были и другие причины. Слушай! Зная, что Дарующий Радость Великий Духовный Наставник, Глава династии Солнца, Тот, чья небесная обитель - Вечное Блаженство, родится в царском роду, мудрецы, обладающие даром предвидения, обеспечили себе доступ в дворцовые покои правителей династии, чтобы испытать высшее счастье встречи с воплощенным Божеством, когда это чудо произойдет. Они боялись, что никогда в дальнейшем им не представится такая уникальная возможность, что они "упустят" величайший шанс в своей жизни и не вкусят божественного нектара, дарующего высшее блаженство - драгоценное сокровище, которым они сумели бы распорядиться, как никто другой. Поэтому мудрые провидцы, привыкшие к жизни в уединении, поселились в царской столице, в самой гуще общества, исполненные сладостного предвкушения близости Великого Пришествия.

   К их почтенному кругу принадлежали Васиштха, Вишвамитра, Гарга, Агастья и другие святые мудрецы- риши. У них не было мирских желаний; они сами были царями - царями самоотречения; не имея ни нужд, ни потребностей, они всегда были довольны. Они появлялись в торже ственных дворцовых залах не для того, чтобы участвовать в напыщенных беседах с браминами; не ради тех роскошных даров, которые щедро расточали цари гостям и ученым мужам; не для того, чтобы обременять свои имена титулами, которыми любили украшать правители своих приближенных. Они жаждали Даршана (блаженства лицезрения) Божества и использовали любую возможность, чтобы поддержать Дхарму (праведность) в делах людских. Других целей у них не было!

   Однако и сами цари в те времена были озабочены мыслями о Божественном! Они часто наведывались в обители отшельников и, приобщаясь к высшему знанию, искали способы сделать своих подданных еще более счастливыми и довольными; они приглашали старцев ко двору, нуждаясь в их мудрых советах, и внимали их урокам и наставлениям. То были дни, когда мир знал мудрецов, стойких в самоотречении; великих учителей, свободных от жажды власти; эти подвижники предлагали царям свою бескорыстную помощь. В результате такой тесной связи люди не страдали от голода и холода и, не испытывая недостатка ни в жилье, ни в одежде, были здоровы и счастливы. Утро каждого дня они встречали как праздник и двери домов украшали гирляндами цветов. Царь осознавал свой священный долг - постоянную заботу о благополучии подданных; подданные чувствовали, что царь - это живое сердце, питающее всю страну. Они верили: он так же необходим стране, как их собственные сердца необходимы для жизни их тела; они ценили его, как самое дорогое сокровище, почитая его и платя ему дань любви и благодарности".

   Так мудрец Шука в ясной и доступной манере поведал большой группе слушателей историю святых риши, разъяснив цель их благородной миссии.

   Уловили ли вы главный ее смысл? Что бы ни делали Великие, в каком бы обществе ни находились, они всегда следуют путем праведности, или путем Божественного: их действия служат процветанию всего мира! Поэтому при чтении и повторении слова Рамаяны или других текстов, повествующих о деяниях Божества, вы должны сосредоточить все свое внимание на величии Божественного Таинства, на присущих ему правде и откровенности и стараться вплести эти качества в повседневную жизнь. Не придавайте значения внешнему и постороннему; главный урок, который следует извлечь - каким образом найти путь, позволяющий безупречно исполнить свой долг.

   Бог, принимающий некую Форму ради того, чтобы укрепить пошатнувшуюся Дхарму, ведет себя, как обычный человек. Он вынужден делать это! Его задача - раскрыть глаза человечеству на идеалы совершенной жизни; милостиво передать людям Божественный опыт вечной радости и покоя. Его движения и действия (лилы) могут, на первый взгляд, показаться кому-то ничем не выдающимися и вполне заурядными. На самом деле, каждое из них - проявление высшей правды, красоты, великодушия, радости и ликования! Любой Его шаг способен очаровать весь мир своей прелестью, очистить душу созерцающего, остановить и превозмочь беспокойное блуждание ума, рассеять завесу Майи - иллюзии, наполнить сознание Божественной сладостью. В действиях Аватара не может быть ничего "банального" или "ординарного"! Все, что нам кажется таковым, поистине -"сверхъестественно", ибо совершается "сверхчеловеком" и заслуживает глубочайшего почитания и благоговения!

   Сказание о Раме - не рассказ об отдельной личности. Это - история самой Вселенной. Рама осуществляет Единый Принцип, объединяющий все сущее; Он заполняет собою Пространство и Время. Его история - не летопись прошлых дней; в ней заключены настоящее и будущее, она охватывает всю бесконечность Времени, не имеющую ни конца, ни начала.

   Никакой муравей не укусит вас, не будь на то Воли Рамы! Ни один лист не сорвется с ветки без Его желания! Пространство, воздух, огонь, вода и земля - все пять природных стихий, составляющие Вселенную, сливаются, подчиняясь Ему, трепеща от страха перед Ним, созвучные ритму Его приказов! Рама - это Принцип, который привлекает друг к другу враждебные и несовместимые элементы Природы, сообщая им при этом гармонию и любовь. Эта пленительная сила притяжения, побуждающая к взаимодействию, лежит в основе существования и жизни Вселенной.

   Такова сущность Принципа Рамы, без которого космос превратился бы в хаос. Поэтому запомните навсегда: если бы не было Рамы, не было бы и Панорамы, или Вселенной.

   В незапятнанном роду безупречно чистой династии Солнца был рожден царь Катванга - могущественный, непобедимый, прославленный, горячо любимый и почитаемый правитель. Сияющие лучи его царствования изливались на бесчисленные поколения подданных неиссякаемой благодатью, что побуждало их поклоняться ему, как самому Богу. У царя был один-единственный сын, и звали его Дилипа. Он рос, блистая многими знаниями и добродетелями, разделяя со своим отцом счастливую привилегию заботы и попечения о вверенном ему народе. Он был полон страстного желания знать о всех радостях и печалях своих подданных и стремился к тому, чтобы максимально облегчить их невзгоды и страдания, обеспечив им еще большее благополучие и процветание. Отец видел, что сын растет стойким и сильным, праведным и мудрым. Подошло время искать ему невесту, чтобы после бракосочетания частично переложить на его плечи бремя правления. Невеста должна была быть достойной принца, и поэтому Катванга искал ее во многих славных царствах, далеких и близких, пока его выбор не пал на принцессу Магадхи - Судакшину. Свадьба была сыграна с непревзойденной пышностью и великолепием и сопровождалась ликованием всего народа и царского двора.

   Судакшина была наделена в полной мере всеми женскими добродетелями. Она была скромна, благочестива и искренне преданна мужу; служа своему господину, она дарила ему безграничную любовь, как если бы он был ее собственным дыханием. Она всегда следовала по его стопам, ни на миг не отклоняясь от праведного пути.

   Сам Дилипа был воплощением праведности, и с течением времени он почувствовал, что ни горечь разочарований, ни желания более не властны над ним. Он твердо придерживался идеалов и принципов своего отца во всем, что касалось управления государством, и поэтому постепенно, но уверенно, смог взять на себя полную ответственность за выполнение обязанностей правителя. Таким образом, он приготовился к тому, чтобы отец, достигнув преклонного возраста, мог спокойно отойти от дел. Катванга радовался про себя, размышляя о великих достоинствах сына и наблюдая, насколько тот талантлив, трудолюбив и полон деятельной мудрости. Так прошло несколько лет и, наконец, Катванга дал указ придворным астрологам, чтобы они выбрали благоприятный день и час для коронации Дилипы, и в этот назначенный день Дилипа был провозглашен монархом государства.

   С этого дня Дилипа продолжал блистать в лучах славы уже как владыка престола и монарх державы, простиравшейся от моря до моря, включая острова в океане. Его царствование было настолько справедливым и милостивым, настолько созвучным священному слову Писаний, что дожди обильно проливались на землю, и урожай был богатым и щедрым. Празднично расцвела и зазеленела вся страна, полная торжества и изобилия. Казалось, сама земля отзывалась на священные звуки Вед, слышимые в каждой деревне, и дышала в очистительном ритме мантр - священных гимнов, пением которых сопровождались ведийские жертвоприношения, устраиваемые по всей стране; все народы жили в мире и согласии друг с другом.

   Однако, несмотря на это, было заметно, что махараджу снедает какое-то тайное беспокойство; его всегда лучезарный лик омрачился. Так продолжалось несколько лет, и его чело все более хмурилось от нарастающей печали. Пришел день, когда он поделился с царицей причиной своего уныния: "Любимая, у нас до сих пор нет детей, и поэтому грусть переполняет меня. Еще большую тревогу внушает мне мысль о том, что на мне может закончиться род Икшваку. Возможно, причина этой беды - какой-то грех, который я невольно совершил. Я чувствую, что не в силах сам найти способ, как противостоять судьбе. Я жажду узнать от нашего семейного наставника, святого Васиштхи, каким образом искупить свой грех и добиться милости Божьей. Смятение и горе одолевают меня. Может быть, ты знаешь, как снискать прощение Господа?"

   Судакшине не потребовалось времени для размышления. Она сказала: "Господин! И в моем сердце поселился страх, причиняющий мне много горя. Однако я не давала волю своим чувствам, стараясь подавить их, потому что я знаю, что не могу обнаружить свою тревогу без твоего на то дозволения, мой господин. Я всегда полна страстного желания и стремления поддержать тебя и последую без колебаний за тобой туда, где ты надеешься найти и преодолеть причину нашей скорби. Зачем же медлить? Нам следует поторопиться, чтобы спросить совета у почтенного Васиштхи". Дилипа приказал запрячь колесницу для совершения паломничества к священной обители наставника. Он отказался от конной стражи и не взял с собою никого из приближенных. Царь сам правил колесницей, и вскоре они с царицей прибыли к скромному жилищу Гурудева, святого наставника.

   При звуках приближающейся колесницы отшельники, находившиеся в окрестностях ашрама, поспешили внутрь дома, чтобы сообщить о прибытии владыки государства. Васиштха благословил Дилипу, переступившего порог обители, и со вниманием и любовью осведомился о его здоровье и о благополучии родных, близких и подданных.

   Судакшина пала к ногам супруги мудреца, прославленной Арундати - воплощению всех добродетелей, которые могут украшать благороднейшую из женщин. Арундати подняла Судакшину с колен, нежно обняла ее и, поинтересовабшись ее самочувствием и благополучием, увела во внутренние покои обители.

   Как и подобало монарху, Дилипа расспросил Васиштху, не возникает ли каких-либо препятствий при осуществлении обрядов яджны и ягьи (священных жертвоприношений), которые должны устраиваться монахами в соответствии с культурной и религиозной традицией, а также - не испытывает ли община трудностей в обеспечении пропитанием; его волновало, как идут занятия и духовная практика, и не тревожат ли дикие звери жителей лесных подворий. Он сказал, что всячески желал бы способствовать тому, чтобы процесс постижения знания и проведения духовной практики не осложнялся бы тяжелыми условиями жизни и нежелательными внешними воздействиями.

   Когда царь и царица вступили в святую обитель и заняли свои места в кругу собравшихся мудрецов и подвижников, Васиштха предложил всем присутствующим разойтись по своим уединенным приютам и спросил царя, что за нужда заставила его проделать этот путь без свиты, в сопровождении одной лишь царицы. Тогда Дилипа поделился с наставником причиной глубокого горя, мучившего его, и взмолился, чтобы тот указал ему единственный путь стать счастливым, то есть вновь обрести милость Божью.

   Внимая молитвам просящего, Васиштха погрузился в глубокую медитацию. Воцарилось полное молчание. Царь сидел на голом полу в позе лотоса, устремив свой разум к Господу; к Богу были обращены и все мысли царицы.

   Наконец, Васиштха открыл глаза и произнес: "Царь! Никакой человек, как бы силен и могущественен он ни был, не может пойти наперекор воле Божьей. Не в моей власти отвергать Божественный указ. Моего благословения недостаточно, и своей милостью я не могу даровать тебе желанного сына. Ты навлек на себя проклятие. Как-то раз, когда ты возвращался домой из путешествия, при приближении к столице твой путь пролегал мимо Божественного древа Кальпатару, в тени которого отдыхала Божественная корова Камадену. Ты бросил взгляд на нее, но, опутанный сетью мирских удовольствий, не обратил на нее никакого внимания и, миновав ее, горделиво прошествовал во дворец. Камадену была обижена таким пренебрежением, ее задело то, что ты не удостоил ее почтением. Она предвидела, что и твои подданные перестанут поклоняться ей, видя, что сам царь позабыл о своем долге. Она рассудила, что Дхарме не удержаться прочно на земле, которой правит вождь, не способный обуздать свои чувства, не почитающий Веды, не преклоняющийся перед знатоками Вед - браминами, живущими по их Слову, и пренебрегающий коровой, от которой зависит человеческая жизнь.

   В тот день Камадену прокляла тебя, лишив возможности иметь сына - будущего наследника престола; она объявила, однако, что если ты, последовав совету Гуру, начнешь служить Корове почтительно и смиренно и поклоняться ей с благодарностью, то сила проклятия исчезнет, и ты будешь вознагражден сыном и наследником.

   Поэтому ты должен прямо с этого момента приступить к покорному служению Корове, не отступая в этом от слова священных текстов. Тогда Бог наверняка дарует тебе сына. Скоро наступит час, когда коровы обычно возвращаются с пастбища. Мое сокровище - моя божественная корова Нандини - сейчас уже на пути к обители. Ступай и служи ей со всею преданностью и твердой верой. Корми, пои и обмывай ее в надлежащее время, приводи ее с пастбища и следи за тем, чтобы никто не причинял ей вреда, пока она пасется на лугу".

   Васиштха посвятил царя и царицу в тайну ритуального обряда "Поклонение Корове" (Дженуврата), после чего, снабженные святой водой и священными атрибутами для церемонии, они направились в стойло. Сам Васиштха удалился к реке для совершения омовения и вечерней молитвы.

   Однажды, когда Нандини безмятежно щипала траву на лесной поляне, ее подкараулил лев и притаился в кустах в надежде утолить свой голод. Это не укрылось от бдительного взора Дилипы. Он пустил в ход всю свою ловкость и физическую мощь, чтобы одолеть льва и помешать ему наброситься на корову; он готов был отдать взамен собственную жизнь. Тот лев, хоть и был свирепым и коварным, твердо следовал закону Дхармы. Он преисполнился сочувствия к царю, тронутый его решимостью пожертвовать собой во имя спасения почитаемой коровы. Лев прекратил борьбу, отпустив их обоих, и скрылся в лесу.

   Нандини, охваченная невыразимой радостью и благодарностью к Дилипе за его самоотверженный поступок, сказала: "Царь! С этого дня снято проклятие, терзавшее тебя! У тебя будет сын, который покорит весь мир, который поддержит и укрепит законы Дхармы, приобретет славу на земле и на небе, приумножит мощь династии, а главное, продолжит род Икшваку, в одном из сынов которого воплотится в один прекрасный день сам Бог, Нараяна! Да будет скорым рождение сына!". Нандини благословила царя, после чего Священная корова, сопровождаемая Дилипой, вернулась в ашрам Васиштхи.

   Васиштхе ненужно было ничего рассказывать! Он уже знал обо всем; стоило ему взглянуть на лица царственной четы, и он догадался, что их желание исполнилось; он благословил их и дал согласие на возвращение в столицу. Дилипа и царица Судакшина пали к ногам мудреца и, счастливые и довольные благоприятным исходом событий, вернулись во дворец.

   Согласно предсказанию, царица понесла. В благоприятный день, по истечении положенного срока, она родила сына. Когда счастливая новость распространилась по городу и по всему царству, торжествующие тысячные толпы собрались вокруг дворца; улицы были украшены гирляндами из живых листьев и цветов, народ танцевал и пел, ликуя, призывая всех разделить праздничное волнение. В воздух взметалось пламя от бесчисленных факелов и светильников, зажженных по случаю ра достного события. Слышались восклицания толпы: "Джей!" "Джей!" - "Слава!" "Слава!" - и народ все продолжал стекаться ко дворцу.

   Дилипа поручил самому главному министру объявить собравшимся подданным о рождении наследника престола. Когда это было сделано, толпа взорвалась единым ликующим возгласом; этот возглас, как волна, прокатился по улицам города, и эхом отозвался от его стен. Прошло еще немало часов, прежде чем народ рассеялся и разошелся по домам.

   На десятый день царь пригласил во дворец Гуру для проведения церемонии выбора имени новорожденному {Намакаранам). Царевича назвали Рагху, что соответствовало расположению звезд в момент рождения. Младенец вызывал всеобщий восторг своим игривым нравом и безмятежным детским лепетом; он был всеобщим любимцем, прелестным и светлым ребенком и, миновав подростковые годы, превратился в храброго и решительного юношу - достойного преемника своего отца.

   Однажды вечером, беседуя с царицей, движимый неожиданно возникшим чувством, - кто знает, почему оно появилось, - Дилипа сказал: "Судакшина! Я одержал в этой жизни немало грандиозных побед. Я преуспел в совершении великих жертвоприношений. Я возглавлял жестокие сражения с могущественными захватчиками и победил их всех, включая великанов-людоедов и демонов-титанов. Бог даровал нам драгоценное сокровище - нашего сына. Нам больше не к чему стремиться, давай же проведем остаток лет в поклонении Богу. Рагху - средоточие всех добродетелей, и он полностью готов к тому, чтобы принять бразды правления. Пора доверить ему царство. Мы же удалимся в лес и будем жить в тишине, питаясь плодами и кореньями, служа святым мудрецамподвижникам и аскетам, чьи помыслы и устремления направлены к Богу, и освятим наши дни Шраваной, внимая священному слову; Мананой, размышляя о скрытом смысле этого Слова, и Нидхидхьясаной, следуя указанному в слове пути. Мы не должны ни минуты более пребывать в лени и косности, которые суть порождение тамаса".

   Произнеся такие слова, он приказал, как только наступит рассвет, прислать к нему главного министра и начать немедленные приготовления к коронации и бракосочетанию принца. Исполненный духа самоотречения, он спросил царицу, каковы ее намерения. Сдерживая слезы радости и благодарности, она сказала: "Могла ли я мечтать о более счастливой судьбе? Я вся во власти твоей воли и поступлю согласно твоим желаниям". Ее готовность и добровольное согласие разделить его долю еще более укрепили решение правителя.

   Дилипа собрал придворных, мудрецов, ученых, министров и сообщил им о своем намерении отпраздновать коронацию и бракосочетание сына; они всем сердцем откликнулись на его призыв, и оба события были отмечены с надлежащим великолепием. Затем отец дал принцу прощальные советы и наставления по поводу управления страной, напом нив, что необходимо всячески содействовать изучению Слова Вед и поощрять ученых-пандитов, искушенных в знаниях; перечислил законы, призванные способствовать всеобщему процветанию. После этого он немедленно тронулся в путь со своею царицей, влекомый стремлением снискать милость Божью.

   С этого дня царь Рагху стал властителем державы. Он правил страной в строгом соответствии с наставлениями мудрецов - пандитов и преследовал две неразрывно связанные цели: счастье народа и поощрение праведной жизни. Он верил, что счастье и праведность - животворные силы, подобные вдоху и выдоху. Он делал все возможное, чтобы претворить в жизнь высшие идеалы, и помогал утвердиться на истинном пути всем своим министрам и приближенным. Несмотря на молодые годы, он был богат добродетелями. Он мгновенно охватывал суть самой нелегкой и запутанной ситуации, и всегда находил способы ее разрешения; все его подданные были довольны и счастливы.

   Немало суровых уроков пришлось ему преподать жестоким и неправедным властителям. Он побеждал их либо мирными способами, используя тонкую дипломатическую тактику, либо снаряжая в поход небольшое войско, либо, расторгнув мир, одерживал победу на поле битвы в открытом бою.

   Вся его деятельность служила процветанию и способствовала развитию культурных традиций, заложенных в Ведах. Его правление превозносилось среди всех сословий и варн общества - всеми его подданными, независимо от возраста, богатства, рода занятий и достижений. В народе говорили, что он превосходит даже своего отца в невиданной доблести, отваге, справедливости и сострадании. Все считали, что он навеки прославил свое имя.

   Особое внимание уделял Рагху заботе об охране и удобстве уединенных приютов лесных аскетов. Он следил, чтобы их ничто не тревожило и лично наблюдал за тем, чтобы принимались все меры по их защите и дальнейшему благоустройству. Своей почтительной опекой он снискал благословение и милость святых подвижников.

   Однажды один из учеников священного ашрама, Каутсу, чьим наставником был Варатанту, по завершении обучения явился ко двору. Он обратился к царю со смиренной просьбой, чтобы тот помог ему совершить обряд благодарственного подношения своему Учителю. Рагху снабдил его необходимой суммой денег. Каутсу был безмерно счастлив чистотою царского дара, так как люди, жертвовавшие деньги, не испытывали от этого никакого ущерба и отдавали их с радостью и признательностью. Рагху никогда не брал и лишней пайсы у своих подданных сверх того, что требовалось на первоочередные нужды, ибо всегда страшился гнева Господня. Деньги были вручены с уважением и любовью, и Каутсу преисполнился радостью и благодарностью. В порыве сердечного чувства он обратился к царю: "Позволь благословить тебя на рождение сына, слава о котором прогремит на весь мир". С этими словами он покинул царские покои.

   Предсказание сбылось, и через десять лунных месяцев милостью Божией Рагху обрел сына, сияющего, как прекрасная жемчужина!. После совершения придворными жрецами необходимых ритуалов ребенку было дано имя Аджа. Это было прелестное дитя. Он вырос живым и смышленым мальчиком, который тянулся к наукам и искусству, и превратился со временем в их тонкого и глубокого знатока. По всей стране разлетелась слава о нем, как о юноше, полном совершенства и владеющим многими знаниями.

   Через некоторое время Рагху, подобно своему отцу, ощутил потребность переложить на плечи сына бремя правления, чтобы удалиться в лес, предавшись размышлениям о Боге. Он так же созвал своих министров, чтобы они занялись приготовлениями к ритуалу коронации и передачи престола наследнику, а одновременно - и поиском подходящей невесты для бракосочетания. Спутницей жизни для Аджи была выбрана Индумати, сестра Бходжараджи, правителя Магадхи. После воцарения Аджи на троне его царственные родители удалились в уединенную лесную обитель.

   Аджа и нежно любящая его супруга завоевали преданную любовь подданных своей мудростью и отзывчивостью; в вопросах управления державой они твердо следовали принципам и заветам, оставленным Рагху. Аджа благоговейно любил весь мир и его обитателей, ибо сама жизнь была для него образом и отражением обожаемой им супруги Индумати; он всегда был полон счастливого восторга. Они любили проводить целые дни и недели в чудесных лесных пристанищах, восхищаясь красотой и величием Природы.

   В скором времени царица родила сына. Родители были безмерно счастливы этим радостным событием и послали гонцов, чтобы оповестить Васиштху, почитаемого наставника. Они хотели, чтобы он руководил ритуальными церемониями, связанными с появлением новорожденного. Младенцу было дано имя Дашаратха.

   Маленький Дашаратха становился любимцем для всякого, кто хоть раз видел его и удостаивался чести его ласкать и нянчить. Малыш был настолько резв и безмятежен, что, казалось, в нем сосредоточились вся радость и веселье жизни, будто он вскормлен молоком Ананды, Высшим блаженством, и появился на свет только для того, чтобы делиться этой Анандой со всем миром.

   Однажды Аджа и Индумати, по своему обыкновению, удалились в лес, чтобы набраться сил на лоне природы. Было нечто особенное в величественной тишине этого дня. Они сидели в тени дерева и вели нежную задушевную беседу, как вдруг поднялся сильный порывистый ветер. Он принес с собою благоухание, сладость которого невозможно описать, и пленительные звуки божественной музыки! Царь и царица вско чили и посмотрели вокруг в надежде обнаружить источник этих загадочных чудесных даров. Они увидели, что высоко в небе над их головами, промелькнув среди облаков, мимо них пронесся Нарада, духовный сын (манаса путра) самого Брахмы! В тот момент, когда они увидели его, один из цветков гирлянды, вплетенной в его развевающиеся волосы, оторвался и, подхваченный ветром, полетел вниз, коснувшись головы Индумати. Аджа замер в изумлении, но вдруг с ужасом увидел, что царица тут же замертво упала на землю, и ее глаза закрылись навеки!

   Смерть женщины, безграничной любовью к которой он дышал, как воздухом, повергла царя в пучину горя и отчаяния. Весь лес сотрясался от его горестного плача. Сочувственной дрожью отзывалась на него земля; застыли деревья, скованные смущением перед скорбью, переполнявшей и разрывавшей царственное сердце.

   Нарада услышал отчаянный вопль Аджи, его стоны и рыдания над бездыханным телом возлюбленной Индумати. Он спустился, чтобы облегчить страдания царя. "Раджа! - сказал он, - нет смысла скорбеть, когда смерть уже пришла. Свойство тела - умирать и рождаться. У рождения и смерти один источник и одна причина, но попытаться узнать ее было бы проявлением безумия. Деяния Бога - вне обычных причинноследственных связей. Обычный интеллект не способен разгадать Его тайны; ограниченные возможностями своего рассудка, мы можем только предполагать причину Его деяний. Как может человеческий ум объять необъятное - то, что простирается далеко за его пределами?

   Смерть неизбежна для каждого из воплощенных. Однако, поскольку смерть Индумати загадочна и необычна, я должен раскрыть тебе ее причину". Нарада велел царю подойти поближе и сказал: "Слушай! В давние времена святой мудрец Тринабинду предавался суровейшей аскезе, и тогда Индра решил испытать, насколько глубоко и непоколебимо его отречение. Он послал к нему красавицу Харини, небесную деву, чтобы своими волшебными чарами она завлекла его в мир чувственных наслаждений. Однако ее уловки никак не подействовали на святого - он остался равнодушным. Тринабинду приоткрыл глаза и сказал: "Ты не похожа на обыкновенную женщину. Скорее всего, ты - божественная дева. Но кем бы ты ни была, ты должна понести наказание за то, что служишь исполнению нечестивого, скверного плана! Так снизойди же с небес и родись человеческим существом! Узнай, что есть жизнь простого смертного!" Произнеся слова проклятия, мудрец закрыл глаза и снова погрузился в медитацию.

   Харини задрожала от страха, и из ее глаз хлынули слезы раскаяния. Она молила о прощении, страстно взывая к святому, чтобы он избавил ее от вечного изгнания из небесной обители. При виде этого мудрец немного смягчился и сказал: "О слабовольное создание! Для меня невозможно взять свои слова обратно. Но я расскажу тебе о том единственном случае, при котором рассеется сила проклятья. Слушай! В тот мо мент, когда божественный цветок упадет на твою голову, твоя земная оболочка исчезнет и ты возвратишься на Небо!" Знай, Аджа, - продолжал Нарада, - твоя супруга Индумати - та самая божественная дева, и сегодня она получила освобождение. Когда цветок из моей гирлянды коснулся ее, она была избавлена от проклятья. К чему горевать об этом? Это бессмысленно". Нарада напомнил Адже о его царственных обязанностях, о грузе лежащей на нем ответственности, о том примере, который он должен подавать окружающим; он говорил о быстротечности человеческой жизни, о таинстве смерти, о неизбежной судьбе всех рожденных в этом мире живых существ. После этого Нарада покинул Аджу, чтобы продолжить свой путь в небесной выси.

   Не в силах спасти возлюбленную, Аджа предал земле прах царицы и вернулся назад в город. Он был раздавлен горем, и только принц Дашаратха приносил ему некоторое утешение и ненадолго возвращал волю к жизни. Он проводил свои дни, замкнувшись в угрюмой печали. Как только Дашаратха достиг совершеннолетия, Аджа передал ему права на царство, а сам удалился на берег реки Сарайю, связав себя священным обетом Анасана (отказ от пищи). Лишив свое тело необходимой поддержки для дальнейшего существования, он добровольно позволил своей жизни постепенно угаснуть.

   Услышав скорбную весть, Дашаратха поспешил на берег Сарайю, где горько оплакал потерю любимого отца. Он распорядился о немедленном совершении похоронного обряда. Некоторое облегчение от охватившей его боли утраты царь чувствовал только при мысли о том, что отец расстался с жизнью ради выполнения обета. Это придавало ему силы, чтобы возобновить свою деятельность как правителя державы, в полной мере используя свои многочисленные таланты и добродетели.

   Прошло совсем немного времени, и слава Дашаратхи проникла во все затаенные уголки царства, осветив их, как освещают землю лучи восходящего солнца. Он обладал бесстрашием и ловкостью десяти колесничих, слитых воедино, чем полностью оправдывал выбранное для него имя (Дашаратха - "герой десяти колесниц"). Никто не мог противостоять натиску его несокрушимой колесницы. Могучие владыки царств, далеких и близких, смертельно напуганные его невиданной доблестью, склонились перед его мощью, отдавая дань уважения и почтения его трону. Весь мир провозгласил его несравненным героем, образцом совершенства и добродетели, величайшим из существующих правителей.

   Равана, царь ракшасов с острова Ланки, прослышал о славе Дашаратхи. Его охватила такая сильная зависть, что он выработал хитрый план, чтобы сокрушить Дашаратху всеми правдами и неправдами, используя для этого любые средства. Равана искал предлог, чтобы вынудить Дашаратху на принятие открытой схватки; он отправил ему с гонцом послание, в котором говорилось, что если Дашаратха не будет платить ему дань, он вызовет его на поле боя и продемонстрирует свое превосходство в военном искусстве. Этот вызов не соответствовал всемирному нравственному уставу, но разве существовали для Раваны законы морали?

   Когда царь Айодхьи услышал сообщение посла, он рассмеялся прямо ему в лицо. В то время как смущенный гонец наблюдал за его действиями, Дашаратха достал острые стрелы и метнул их прямо на остров Ланку! Когда стрелы достигли крепостных стен столицы, все городские ворота оказались намертво закрытыми.

   Обратившись к посланникам Раваны, Дашаратха сказал: "Ну что же, почтенные мужи! Я только что запер наглухо все ворота и двери вашего города! Сколько бы ни трудился над ними ваш хозяин, ему не удастся открыть их; это и есть та "дань", которую я заплатил вашему дерзкому владыке". Когда гонцы вернулись и поведали обо всем Раване, он был поражен, обнаружив, что все двери действительно крепко закрыты. Отчаянные усилия, предпринятые Раваной и его прислужниками, не дали никаких результатов - ни двери, ни ворота не поддавались. Только когда пристыженный Равана отступил, признав свое бессилие, стрелы вернулись в Айодхью, и двери снова распахнулись.

   Равана, однако, не оставлял надежды подчинить себе весь мир, сделавшись его полным властелином, и рассудил, что сможет добиться этого, если завоюет милость Божию. Он удалился в лесную чащу и выбрал удобное и благоприятное место, чтобы предаваться суровому воздержанию.

   Равана так преуспел в своем аскетизме и отречении, что его заслуги привлекли внимание Бога Брахмы, что побудило Его явиться перед Раваной и предложить в награду божественный дар - любой, какой он только пожелает. "Равана!, - сказал Брахма, - проси, что хочешь. Я исполню все, что твоей душе будет угодно". Равана припомнил оскорбление, нанесенное ему Дашаратхой; ему пришло на ум, что Дашаратха может породить могущественных сыновей, которые причинят ему еще больший вред; тут его осенило, в чем состоит его желание: "Господин! Ниспошли мне милостивый дар: сделай так, чтобы чресла Дашаратхи не произвели потомства!". Брахма ответил на это: "Да будет так!" - и немедленно исчез, чтобы не дать времени Раване, пользуясь присутствием Бога, измыслить и облечь в слова очередную гнусную просьбу. Равана надулся от важности, возгордившись своей силой и ловкостью, и, довольный тем, что избавился от страха, торжествовал победу.

   Тем временем в его ум закрался еще один план! "Дашаратха уже достиг возраста, подходящего для вступления в брак. Если я изобрету способ, чтобы он вовсе не смог жениться, это обеспечит мне двойную безопасность". При помощи тайных сил, присущих ракшасам, ему удалось разузнать, что невестой Дашаратхи станет, вероятнее всего, дочь царя Кошалы. Итак, он решил покончить с этой принцессой! Если личность близка к разрушению и краху, это ведет к помутнению рассудка. Равана, приняв неузнаваемый облик, тайком пробрался в царство Кошалу и похитил принцессу. Он посадил ее в деревянный ящик и бросил в волны океана.

   Раване была недоступна истина, что ничто в этом мире не происходит без вмешательства воли Божьей. В данном случае воля Брахмы отличалась от воли Раваны: ящик был выброшен на берег морской волной. Место, куда он попал, оказалось спокойным и тихим. Случилось так, что на следующее утро Сумантра, первый министр Дашаратхи, воспользовавшись свободным днем, явился туда, чтобы в тишине поразмыслить о государственных делах. Его взгляд упал на деревянный ларь. Он приблизился к нему и, открыв крышку, был крайне изумлен, обнаружив внутри прелестную юную девушку с чудесными сияющими глазами, волосы которой украшал сверкающий венец дивной красоты. Сумантра исполнился жалости и произнес мягко и нежно: "Дитя мое! Как случилось, что ты оказалась в этом ящике?" Она отвечала: "Господин, я принцесса из царства Кошала, зовут меня Каушалья. Я не помню, как я оказалась внутри этого ларя и кто посадил меня туда. Последнее, что я помню - как я играла с подругами в саду у дворца и не знаю, что случилось потом". Сумантра был очень тронут ее простым и искренним ответом. Он сказал: "К таким варварским уловкам прибегают лишь ракшасы, им безразличны человеческие законы! Я отведу тебя к твоему отцу и передам тебя прямо в его руки. Пойдем! Нам следует поторопиться!"

   Сумантра усадил принцессу в свою колесницу и направился в Кошалу. Он привел девушку к царю и в присутствии собравшихся придворных рассказал обо всем, что ему было известно.

   Царь, в свою очередь, подробно расспросил Сумантру, кто он таков и откуда родом. Он обнаружил, что перед ним не кто иной, как сам первый министр Дашаратхи, владыки Айодхьи, и что его господин до сих пор не женат. При этом известии внезапная радость охватила его. Он сказал: "Министр! Ты вернул мне мою дочь, избавив ее от гибели. Я бы хотел, чтобы она стала женой твоего господина. Будь добр, извести своего царя о моем предложении". В честь Сумантры была проведена пышная церемония, после чего он отправился в Айодхью с грузом подобающих случаю подарков и в сопровождении придворного жреца.

   Сумантра подробно рассказал Дашаратхе о случившемся. Чтобы оповестить царя Кошалы о своем согласии, Дашаратха отправил в Кошалу вместе с прибывшим жрецом своего собственного придворного жреца и, в свою очередь, снабдил их богатыми дарами. Был назначен день и час свадьбы.

   Дашаратха тронулся в путь, сопровождаемый внушительной процессией из боевых слонов, колесниц, пехоты и конницы. Шествие оглашалось ликующим пением победных гимнов, отзвуки которых неслись к небесам и отражались от далекого горизонта. Бракосочетание Дашаратхи и Каушальи было отпраздновано с непревзойденным великолепием и пышностью. Царь Кошалы подозвал к себе Сумантру и сказал: "Именно ты - причина нашего сегодняшнего триумфа. Разумеется, во всем проявляется воля Господа, но как мне вознаградить тебя и выразить тебе свою благодарность? Прошу тебя почтить согласием мое предложение: пусть и твоя свадьба будет сыграна сегодня в моей столице! Если ты не против, я прикажу тотчас же начать приготовления к церемонии".

   Дашаратха и Сумантра согласились на предложение царя. Сумантра вступил в брак с дочерью Вирадасы, из рода Ганги. Известия о свадьбах царя и первого министра, сыгранных в один и тот же день, в одной и той же столице, мгновенно разлетелись по городу, и не только по городу - по всему царству. Радуясь и изумляясь, торжествовала вся страна. Празднество длилось три дня. Огромное количество простого народа было вовлечено в музыкальные представления, танцы, игры и другие праздничные увеселения. Дни и ночи длилось веселье и не стихал возбужденный гомон толпы.

   Настала пора возвращаться в Айодхью, и на четвертый день после свадьбы Дашаратха с царицей и придворными, а также министр Сумантра с супругой и свитой тронулись в обратный путь. При въезде в город народ приветствовал их радостными возгласами. Подданные ликовали от восторга, что были сыграны сразу две свадьбы - царя и министра; люди танцевали прямо на улицах и выкрикивали "Джей! Джей!", пока их голоса не охрипли от натуги. Жители столицы высыпали на улицы и выстроились вдоль стен, чтобы полюбоваться на свою царицу; они окропили розовой водой дорогу до дворца, по которой шествовали новобрачные, и зажгли в их честь масляные светильники.

   Дашаратха вновь приступил к своим царским обязанностям и правил страной с заботой и любовью. Часто он отправлялся со своей супругой в лес на прогулку, и они счастливо проводили свои дни. Однако время шло - миновали дни, месяцы и годы, и горестная тень омрачила лицо царя. Его снедала боль, что он до сих пор бездетен.

   Царь собрал на совет своих жрецов, пандитов и министров, и, убедившись, что их воля не противоречит искренним мольбам Каушальи, привел во дворец вторую жену, Сумитру. Сумитра была достойна своего имени (Сумитра - "дружелюбная"), так как обладала общительным нравом, полным сострадания и деятельной доброты. Каушалья и Сумитра горячо полюбили друг друга, их связали узы глубокой привязанности - более глубокой, чем любовь матери к своему дитя. Каждая стремилась доставить радость другой; обе женщины были сильны духом, отзывчивы и самоотверженны. Но снова полетели годы, и с течением лет убывала надежда на появление наследника престола. Движимый отчаянием, царь, по настоянию цариц, женился в третий раз. Новой избранницей стала Кайка - принцесса невиданной красоты, дочь царя Кекайи из Кашмира.

   Царь Кекайи, однако, поставил определенные условия, прежде чем согласиться на бракосочетание дочери. Он настаивал на том, чтобы сын Кайки получил первоочередное право вступления на престол. Он сказал, что если царь Айодхьи не примет этого условия, он не даст согласия на свадьбу. Придворный жрец Гарга вернулся в Айодхью, чтобы сообщить царю это известие. И Каушалья, и Сумитра прекрасно понимали, как жаждет царь вступить в брак с принцессой из Кекайи, молва о необыкновенной красоте и прелести которой распространилась повсюду. Они чувствовали, что их долг как преданных жен - подчиняться малейшему желанию супруга и делать все возможное, чтобы его воля исполнилась; кроме того, они были полностью уверены в том, что царский род Айодхьи не может быть запятнан, и в нем никогда не родится сын, способный нарушить Дхарму. Даже если Дашаратха даст клятву, что сын его третьей жены станет наследником престола, сын Кайки, рожденный в славной династии, будет воплощением праведности и никакой изъян или порок не смогут коснуться его. Поэтому они обе взмолились, простирая руки к царю: "Господин! У нас нет большего счастья, чем видеть счастливым тебя! Прими условия царя Кекайи! Возьми в жены его дочь и обеспечь этим продолжение династии Рагху! Нет нужды тратить время на дальнейшие размышления!"

   Слова цариц еще более распалили пламя, горевшее в сердце царя. Он послал Гаргу обратно в Кекайю, вручив ему многочисленные дары. Он велел передать царю, что принимает его условия и начинает немедленные приготовления к свадебной церемонии. Свадьба была сыграна со щедрым великолепием.

   Во главе пышной процессии, сопровождаемый тремя царицами, вернулся Дашаратха в свою столицу и прошествовал по улицам города, сияя, как луна на звездном небе! Царь проявлял одинаковое внимание и заботу по отношению к каждой из своих жен. Они также выказывали равную любовь и уважение друг к другу и к своему господину. Они преклонялись передним и боялись хоть в чем-то огорчить его. Царицы стремились сделать все, что в их силах, чтобы исполнить любое желание Дашаратхи и никак не препятствовать осуществлению его воли, ибо почитали его, как Бога, как и подобает праведным женам. Взаимная любовь, связавшая их, была настолько глубока, что, казалось, само дыхание их тел, живущих врозь, слилось для всех троих в едином вдохе и выдохе!

   Годы шли. Молодость царя и его трех верных подруг миновала, пролетели годы зрелости, и старость уже была не за горами; царь так и не дождался желанного сына. И хотя женские покои дворца своим изысканным удобством и роскошным убранством взывали к счастливой жизни, сердца цариц томились тревогой, тоской и отчаянием.

   Однажды вечером вся царственная семья - царь и три его супруги - собрались в одном из покоев дворца и, снедаемые волнением и беспокойством, обсуждали дальнейшую судьбу Айодхьи, ее будущую безопасность и процветание. Беседа длилась много часов, и каждый старался внести в нее свой полезный вклад, чтобы найти необходимое разумное решение. Однако так и не придя ни к какому выводу, они разошлись, еще более удрученные, видя единственное спасение в том, чтобы обратиться за помощью к Васиштхе, семейному Гуру, и последовать его совету.

   С наступлением рассвета Васиштху известили о просьбе царя удостоить дворец своим присутствием. Были также приглашены многие мудрецы, пандиты и прорицатели. Царь поведал им о своей заботе - как найти достойного преемника, которому можно вручить бразды правления огромной державой, простирающейся меж двух морей - обширными царскими владениями славной династии Рагху.

   Исполненный отчаяния и неуверенности в будущем, Дашаратха страстно взывал к мудрым наставникам с просьбой дать ему необходимый совет.

   Васиштха погрузился в длительное глубокое раздумье. Наконец он открыл глаза и произнес: "Царь! Тебе не стоит так сильно горевать. Айодхья не останется без правителя. Ей не суждено бедствовать, словно одинокой вдове. Это царство и впредь будет средоточием веселья, счастья и изобилия, ему суждено дальнейшее процветание и торжество вечного праздника. Айодхья останется Поводырем всех народов, кладезем праведности, и ее земля будет созвучна радостному ритму прекрасной музыки. Я не допущу, чтобы на престоле Айодхьи воцарился владыка инородной династии. Милость Бога - непостижимый дар. Я уверен, что вы заслужили это великое счастье - обрести сына, свято следуя в своей жизни обету праведности. Вам не следует медлить! Пригласите святого мудреца Ришьяшрингу, сына Вибандаки, в качестве верховного жреца, и осуществите особую священную ягью (жертвоприношение) - Путра Камести (ягья, предписанная тем, кто просит Господа о сыне). Сделайте все необходимые приготовления к ритуальной церемонии, чтобы как можно быстрее приступить к ягье. Я не сомневаюсь, что ваше желание будет исполнено".

   Царицы внимали этим торжественным словам, которые вселяли в них уверенность, и их сердца наполнялись анандой! В их душах вновь распускался цветок надежды. Они удалились в свои покои, чтобы предаться искренним молитвам.

   Для того чтобы пригласить в столицу царства Ришьяшрингу, сына Вибандаки, для выполнения священной миссии, царю нужно было выбрать среди своих подданных наиболее достойного посланника. Наконец он вызвал к себе своего старого друга - Ромападу, царя государства Анга, и отправил его к мудрецу, снабдив должными дарами и наставлениями. Между тем на берегу священной реки Сарайю заканчивались приготовления к ягье. В соответствии с предписаниями священных текстов были воздвигнуты жертвенные алтари, обладающие особой силой притяжения. Город был украшен флагами и гирляндами.

   Наконец, ко всеобщей радости, наступил долгожданный момент, когда в город Айодхью прибыл великий мудрец Ришьяшринга в сопровождении своей супруги Санты.

   Правитель Дашаратха приветствовал святого у главных ворот дворца; он совершил церемонию омовения ног выдающегося подвижника и окропил свою голову несколькими каплями воды, освященной прикосновением к лотосоподобным стопам. Затем он пал к ногам Васиштхи со смиренной просьбой, чтобы святой посвятил наставника в таинство ритуала созерцательной ягъи. По указанию Ришьяшринги все придворные министры и пандиты расположились в тронном зале в соответствии с принятым порядком; он велел царю взойти на трон. Затем он подробно описал различные стадии и тонкости церемонии, чтобы придворные жрецы могли принять участие в совершении обряда. Он не упустил ни малейшей детали, и каждый из присутствующих в точности знал, какое место ему следует занять на жертвенном холме!

   Мудрец определил час начала церемонии - ровно 7 утра следующего дня. Весть мгновенно распространилась по всему городу. Задолго до наступления рассвета каждый дом был украшен зелеными гирляндами, и толпы народу скопились на улицах, продвигаясь к обширному пространству на берегу реки, где должна была проводиться ягья. Весь берег был запружен людьми, сгорающими от любопытства и нетерпения.

   Ришьяшринга, вместе со своей супругой Сантой, вступили в специально возведенный для ягъи мантап, куда проследовали и царь с тремя царицами, в то время как небеса огласились мелодиями ведийских песнопений, приветственными возгласами толпы, звучанием горнов, труб и свирелей. Ришьяшринга, как главный жрец и устроитель ягъи, олицетворял Брахму; он распределил ритуальные обязанности: богослужение, чтение священных текстов, песнопения, умилостивление и т.д. - среди жрецов и пандитов, соответственно их положению и знаниям.

   Наконец, сам Ришьяшринга, неустанно повторяя известные лишь ему одному мантры, тщательно соблюдая все тонкости предписаний, с глубокой верой и преданностью возложил на алтарь жертвенные дары и возжег священный огонь.

   Из языков жертвенного пламени, поддерживаемого согласно предписаниям, возникла Божественная Фигура, озарившая, словно внезапная вспышка молнии, ослепительным блеском своего великолепия все вокруг! При этом Явлении остолбенела и благоговейно замерла собравшаяся толпа, включая жрецов и пандитов, пораженная священным ужасом, восторгом и трепетом! Все ощутили внезапно нахлынувшую волну невыразимого блаженства от приобщения к сокровенному таинству. Слезы восторга хлынули из глаз царя и трех цариц. Они простерли руки к Божеству в истовой и страстной молитве; Ришьяшринга продолжал церемонию с невозмутимым самообладанием, не переставая повторять предписанные мантры, в строгом порядке предавая огню жертвенные дары. Внезапно из поднебесья раздался голос - как будто наступил последний Судный День! В благоговейном ужасе и ошеломлении застыл Ришьяшринга, стараясь внять каждому слову Послания Свыше. "Махараджа! - вещал голос, - прими этот сосуд и раздели поровну священную пищу, "пайасам", содержащуюся в нем, между тремя царицами". Передав сосуд в руки царя. Таинственная Фигура исчезла в сполохах жертвенного пламени, которое породило ее.

   Ликованию всего народа, царского двора, пандитов и жрецов, наблюдавших Великое Явление, не было границ. Вскоре были завершены последние ритуалы, и процессия во главе с махараджей, державшим в руках драгоценный сосуд, дарованный Богами, прошествовала во дворец.

   Следуя пожеланию наставника, царицы совершили ритуальное омовение и вступили в храмовые покои, где находился алтарь с изображением фамильного божества; они нашли там Васиштху, завершающего церемонию поклонения. Три золотые чаши были наполнены пайасамом, дарованным Божественным посланником. Затем Васиштха призвал Дашаратху и сказал: "Раджа! Передай эти чаши твоим женам: первую - Каушалье, вторую - Сумитре и третью - Кайкейи". Царь исполнил то, что было сказано. Завладев чашами, царицы склонились к ногам Васиштхи и Дашаратхи. Васиштха добавил, что вкусить божественное яство они смогут лишь после того, как коснутся стоп Ришьяшринги, Верховного жреца ягьи.

   Поэтому Каушалья и Кайкейи оставили свои чаши в храме и удалились в свои покои, чтобы высушить и уложить волосы к торжественной церемонии. Сумитра же вышла на террасу и, поместив свою чашу на невысокие перила, предоставила сушить свои волосы солнцу и ветру, а сама предалась донимавшим ее последнее время мыслям о своем особенном положении. Она думала: "Я - вторая царица. Сын старшей царицы унаследует трон по законному праву; сын Кайкейи, третьей царицы, может завладеть престолом согласно обещанию, данному царем при бракосочетании. Однако, - размышляла Сумитра, - что ожидает моего собственного сына? У него нет никаких прав. Зачем вообще иметь сына, у которого не будет ни власти, ни независимости? Лучше уж ему вообще не родиться, чем родиться отверженным".

   Но такие мысли были лишь минутной слабостью, и вскоре Сумитра успокоилась и смирилась со своей судьбой. Она поняла: суждено сбыться тому, что задумали боги, и этому нельзя воспрепятствовать. Она напомнила себе, что таково было повеление наставника и приказ царя. Поэтому она протянула руку за чашей с намерением отведать ее содержимое, как вдруг - о чудо! - откуда ни возьмись прилетел большой орел, ухватил клювом сосуд и взмыл с ним вверх, высоко-высоко в небесную даль.

   Сумитра пришла в отчаяние, что проявила такую небрежность по отношению к драгоценному пайасаму. Она понимала, как сильно огорчится царь, если узнает об этом несчастье. Она не знала, как ей поступить, и поэтому побежала прямо к своей сестре, Каушалье, и рассказала ей обо всем. Вскоре со своей золотой чашей явилась и Кайкейи, успевшая подвязать просушенные волосы. Три женщины очень любили друг друга, они, будто родные сестры, были связаны единой шелковой нитью любви и нежности.

   Чтобы не расстраивать царя неприятным известием, царицы раздобыли еще одну золотую чашу, и Каушалья и Кайка поделились с Сумитрой равными частями божественного яства, чтобы все трое могли занять достойное место в храме. Зазвучали полагающиеся случаю священные песнопения, исполнявшиеся жрецами и браминами, и, благословляемые Ришьяшрингой, каждая из цариц вкусила свою долю божественной пищи. После этого им дали пригубить святой воды, и царицы распростерлись перед алтарем; коснувшись стоп Ришьяшринги, они удалились в свои покои.

   Бежало время; скоро по городу разлетелась весть, что все три царицы понесли; по мере того как их тела округлялись, лица трех женщин все более светились от счастья. Истекли девять месяцев; служанки и няньки, ожидая счастливых событий, наблюдали за царицами с удвоенной бдительностью. Наконец, послали за помощью, ибо у Каушальи начались родовые схватки; не успели повитухи достичь порога ее покоев, как стало известно, что царственная супруга уже разрешилась от бремени сыном! На следующий день произвела на свет сына и Кайкейи. Вся женская половина дворца наполнилась радостью и ликованием. На третий день пришел черед Сумитры - она почувствовала родовые схватки и родила сразу двух мальчиков - близнецов!

   Благоприятные знамения не замедлили появиться. Счастливые новости вызвали неимоверный восторг и веселье в народе. Земля покрылась пышной зеленью; по всей стране на деревьях распустились цветы; воздух звенел от музыки. Облака разразились благоуханным дождем, пролившимся над крышами детских покоев, где младенцы спали в своих колыбелях! Радости Дашаратхи не было границ. Годами погруженный в мрачную тревогу оттого, что не имеет даже одного-единственного сына, теперь он преисполнился неописуемого счастья и довольства, что появилось сразу четыре наследника!

   Царь пригласил ко двору браминов и наделил их золотом, коровами и земельными угодьями. Он распорядился раздать деньги и одежду бедным; накормил всех голодных; позаботился о предоставлении крова бездомным. Куда бы ни устремился его взор, повсюду он видел людей, приветствующих долгожданное событие ликующими возгласами: "Джей!" "Джей!" Подданные устраивали многолюдные сборища, выражая свою радость пением, музыкой и танцами. Народ был полон гордости, что царский род обогатился четырьмя прекрасными принцами! Поистине, люди испытывали большую радость, чем при рождении собственных сыновей! Женщины без устали совершали обряды поклонения домашним святым и божествам, выражая благодарность Богу за Его милосердие, так как не сомневались, что рождение царских сыновей - знак Божественной щедрости и милости.

   Дашаратха пригласил Васиштху, наставника царской династии, во дворец, и, следуя его совету и пожеланию, послал за ученымастрологом, чтобы тот составил гороскоп новорожденным. Астрологу сообщили, что сын Каушальи был рожден в самый благоприятный момент: Уттараян (Священную половину года), месяца чайтра, в понедельник, на девятый день восходящей луны, когда звезда Пунарвасу пребывала в Симхалагне (зодиакальном созвездии Льва), в период а6хиджит (период победы); мир пребывал в счастливом благоденствии и равновесии Природы - не было ни жары, ни засухи, ни холода. Сын Кайкейи родился на следующий день того же месяца чайтра, то есть на десятый день восходящей луны, во вторник, в период гандхайога. На третий день появились близнецы: это был тот же месяц чайтра, одиннадцатый день новолуния, звезда Аслеша, период вриддхийога. Эти подробности были сообщены астрологу; его попросили, используя свои познания, составить астрологические карты и гороскопы для всех принцев и передать царю результаты предсказаний.

   Дашаратха обратился к Васиштхе с почтительной просьбой определить благоприятное время для церемонии выбора имен новорожденным. Погрузившись на несколько минут в состояние глубокого сосредоточения, семейный наставник направил свой внутренний взор к будущему - ему открылись далекие горизонты. Пробудившись от йогического транса, он произнес: "Махараджа! Твои сыновья - не простые смертные. Им нет равных в этом мире. У них много имен, ибо природа их выше человеческой: они - Божественные существа, принявшие человеческий облик. Все они - Божественные Личности. Для всего мира их появление - знак счастливой судьбы. Я считаю, что мне выпала великая честь - возглавлять церемонию выбора имен этим Божественным детям". Поскольку у младенцев был один отец, но три матери, Васиштха провозгласил, что десятидневный период "нечистоты" должен отсчитываться с того дня, когда на свет появился ребенок Каушальи. Таким образом, одиннадцатый день после рождения сына Каушальи был назначен мудрецом как наиболее благоприятный для проведения церемонии. Царь в благодарность за благую весть склонился к ногам Васиштхи, после чего наставник отбыл в свою обитель.

   Астролог, в свою очередь, подтвердил правильность выбранного дня и приступил к составлению списка предметов, необходимых для церемонии. Он передал список Верховному жрецу и покинул дворец, обремененный щедрыми царскими дарами. Дашаратха разослал по всей стране многочисленные приглашения на торжественную церемонию: подвластным царю правителям, знатным сановникам, благородным согражданам, мудрецам и пандитам, придворным и ученым, - обращаясь к ним подобающим образом, в соответствии с их званием и общественным положением. Подобным образом были выбраны и послы - в зависимости от того, кому предназначалось приглашение, среди них были и министры, и придворные, и воины, и брамины.

   Наконец, прошло десять дней. Блистающий огнями, богато украшенный, город Айодхья радовал глаз чарующим великолепием. Воздух полнился звуками музыки, волшебными волнами разливавшейся до дальних пределов царства, заставляя недоумевающих людей обращать свои взоры ввысь: не поют ли это небесные ангелы! Улицы благоухали ароматами курящихся благовоний; город был полон гостей. Во внутренние покои дворца допускались лишь мудрецы и придворные. Остальным - будь то принц или крестьянин - были предоставлены отдельные помещения. Чтобы разместить всех гостей и приглашенных, вокруг дворца были сооружены многочисленные навесы. Их расположение было таково, чтобы все присутствующие смогли наблюдать главную церемонию и все сопутствующие ей ритуалы.

   Вскоре пространство огласилось звуками музыки, хлынувшей из зала дурбар (зала для торжеств), и стройным хором браминов, исполнявшим священные ведийские гимны. Три царицы с младенцами на руках вошли в изысканно убранный зал. Они сияли, словно Божественные матери со своей священной ношей - богами Брахмой, Вишну и Шивой. Их лица излучали не поддающиеся никакому описанию блаженство и благородное очарование.

   Стоило им появиться в дверях зала, как переполненные людские сердца излились в ликующем возгласе: "Джей! Джей!" Женщины освещали путь цариц ярко горящими масляными светильниками. Их ждали заранее приготовленные сиденья. Первой заняла свое место Каушалья, за ней проследовали Сумитра и Кайка. Правитель Дашаратха сел рядом с Каушальей, по правую ее руку.

   Брамины приступили к церемонии, не упуская ни малейшей детали. Они зажгли священный огонь и возложили на алтарь жертвенные дары, сопровождая обряд повторением соответствующих мантр. Зерна риса были рассыпаны на золотых блюдах, а сверху были накинуты покрывала из мягкой шелковой ткани. В эти шелковые колыбели нежными руками матерей были уложены четыре младенца. Ребенок Каушальи, однако, не сводил своих глаз с Васиштхи, будто был его старинным приятелем! Он всем тельцем стремился быть к нему поближе, словно давным-давно привык к его компании и охотно оказался бы сейчас у него на руках! Это необычное поведение вызвало всеобщее изумление. Васиштха же, похоже, при виде этого исполнился неописуемой радости! Ему пришлось смахнуть слезы умиления, и было заметно, что мудрому старцу с трудом удалось сохранить самообладание. Держа на ладони несколько зерен риса, он сказал, обращаясь к Дашаратхе: "Царь! Дитя, рожденное на радость Каушальи, подарит эту радость всему миру. Его добродетели принесут всем утешение и покой, блаженство и счастье.

   Для всех йогинов, провидцев и брахмачари превратится Он в источник неиссякаемой благодати. Поэтому с этого момента да будет Он наречен "РАМА" - "Радость Дарующий". Мудрецы приветствовали выбранное имя как самое подходящее, полное значения и смысла. В один голос они провозгласили: "Превосходно! Превосходно!"

   Васиштха обратил свой взор к близнецам Сумитры и пристально вгляделся в их лица. Он почувствовал, что старшему из них суждено быть героем, стойким и решительным воителем, наделенным несметными богатствами. В своем прозрении мудрец увидел, что он обретет счастье в служении Богу и Его Супруге, Лакшми. Это служение будет дорого ему, как собственное дыхание. Поэтому он выбрал царевичу имя Лакшмана. Васиштха знал, что младшему из близнецов уготована судьба несокрушимого и грозного воина, беспощадного к врагу, и что он с радостной готовностью будет следовать на своем жизненном пути примеру старших братьев. Поэтому он был благословлен именем Шатругна, что значит "Истребляющий Врагов".

   Затем Васиштха всмотрелся в личико четвертого младенца, чьей счастливой матерью была царица Кайка. Ему открылось, что ребенок рожден для того, чтобы нести людям любовь и радость; он поразит весь мир истовой приверженностью законам Дхармы и будет править своими подданными с великим сочувствием и искренней любовью. Поэтому Васиштха выбрал для него имя Бхарата ("Властвующий"). Счастлив был народ, внимающий предсказаниям Васиштхи о славном будущем царских наследников. Сердца наполнились любовью и нежностью к маленьким принцам - Раме, Лакшмане, Шатругне и Бхарате.

   Тщательно подготовленный праздничный пир был устроен Дашаратхой для участников церемонии; царь радушно приветствовал всех приглашенных, щедро расточая гостеприимство и не скупясь на подарки, достойные заслуг и положения многочисленных гостей. Роскошные дары и ритуальные пожертвования лились, как из рога изобилия - коровы, земли, золото, - все, в чем нуждались бедные и обездоленные; никто не был забыт и обойден вниманием; никто не остался недовольным или разочарованным. После завершения всех обрядов и церемоний гости, сопровождаемые добрым и милостивым напутствием царя, разъехались по своим владениям.

   Благодаря нежной заботе матерей дети быстро росли. Вскоре все обратили внимание, что Лакшмана постоянно стремится к обществу Рамы, а Шатругна к обществу Бхараты! Мало того: с первого дня своего появления на свет Лакшмана беспрерывно кричит и плачет! Няньки, сиделки и лекари испробовали все доступные средства, чтобы облегчить страдания ребенка и успокоить его, однако все было напрасно - его жалобный крик не прекращался ни днем ни ночью. Подозревали тяжелый внутренний недуг, и были использованы всевозможные лекарства для его исце ления. Но это не принесло успеха. Сумитра, уверенная, что причина терзавшей мальчика боли не устранима никакими снадобьями, послала за наставником Васиштхой. Она бросилась ему в ноги, как только мудрец переступил порог покоев. "Господин! - взмолилась она, - этот ребенок, Лакшмана, безутешно рыдает с самого рождения, будто требует чего-то, что я не в силах понять. Следуя советам близких, я пригласила докторов, но лечение не дало результатов: он плачет все горше день ото дня; он отказывается даже от материнского молока! Он не спит ни единой минуты! Как сможет он вырасти сильным и здоровым? Умоляю, скажи, что с ним происходит, и благослови его, чтобы остановить этот душераздирающий крик!"

   Васиштха ненадолго погрузился в размышление. Затем он сказал: "О царица! Его боль и печаль особого рода, она не лечится обычными средствами, и ему не помогут никакие лекарства. То, чего твой сын жаждет так страстно - за пределами разумения простых смертных. Сделай так, как я скажу, и ребенок будет спокоен и счастлив. Как только ты последуешь моему совету, мальчик прекратит кричать и станет веселым и игривым. Возьми его и положи рядом с Рамой, сыном Каушальи. Это единственный способ". После этого, благословив мать и дитя, Васиштха удалился. Услышав эти слова, Сумитра взяла своего ребенка и отнесла его в детские покои, где лежал в колыбели Рама, сын Каушальи. Она положила Лакшману рядом с маленьким Рамой. С этой минуты стихли рыдания! Их сменили счастливый смех и безмятежная игра!

   Те, кто наблюдали удивительное преображение, сочли его великим чудом! Жалкий и страдающий Лакшмана превратился в счастливое дитя, с уст которого слетал лишь восторженный лепет; он ликующе вскидывал ножками и весело размахивал ручонками, подобно тому, как играет рыбка, выпущенная в родную стихию. Он впал в блаженство от близкого присутствия Рамы, словно купаясь в лучах Божественной Благодати.

   Похожая история случилась и с Шатругной - мальчик был вял, печален, равнодушен к игре и пище. Он выглядел слабым и истощенным, и своим медленным ростом внушал постоянное беспокойство Сумитре. Она решила снова прибегнуть к помощи Васиштхи и пригласить его во дворец, чтобы узнать причину недомогания ребенка. Васиштха улыбнулся: "Сумитра! Ты - мать необыкновенных детей. Они рождены для участия в Божественной игре. У каждого из них своя особая роль. Положи Шатругну в колыбель рядом с Бхаратой! Тогда его дни наполнятся радостью. Он будет безмерно счастлив. Тебе не о чем больше беспокоиться". Васиштха ушел, благословив царицу. Сумитра не замедлила выполнить его указание. С этого дня Шатругна не расставался с Бхаратой; крепкие узы блаженства связали неразлучных детей; на глазах изумленных матерей они с каждым часом росли и крепли. Их красота и незау рядный ум сияли все ярче день ото дня, словно восходящее солнце на небосклоне.

   Теперь Сумитра лишилась возможности заботиться о собственных детях; однако, поскольку она обожала близнецов больше жизни, то часть времени проводила с Каушальей, а часть - с Кайкой, нежа и лаская детей и помогая ухаживать за ними. Она спешила от одного дворца к другому, чувствуя себя приходящей нянькой, которую пригласили присматривать за детьми. "Мне никогда не суждено быть им матерью", - тосковала она часто в одиночестве. Нередко она размышляла в недоумении над своей странной судьбой: как могло случиться, что ее дети чувствуют себя счастливыми не с ней, родной матерью, а с двумя другими царицами?

   Наконец, она решила снова обратиться к наставнику, умоляя его рассеять ее сомнения и тревоги. Он раскрыл ей истинную причину: "Мать! Лакшмана - это "часть" Рамы; Шатругна - это "часть" Бхараты. Стоило словам сорваться с его губ, Сумитра воскликнула: "Да, да! Теперь я все понимаю! Я так рада, что узнала от Тебя правду!" Она пала к ногам Васиштхи и скрылась во внутренних покоях дворца.

   Сумитра вспомнила недавние события: "Когда орел унес в своем клюве драгоценный божественный пайасам, дарованный посланцем небес, я так испугалась при мысли о том, что царь разгневается, узнав о моей оплошности, что поделилась своим горем с Каушальей и Кайкой. Сестра Каушалья пожертвовала мне часть своей доли, а сестра Кайка - такую же часть своей; поэтому только у меня родились близнецы, так как я вкусила в равной мере пайасам Каушальи и Кайки! О, как загадочна и непостижима воля Божья! Никому не дано осознать Его величие и могущество! Можно ли противиться Его воле?"

   Сумитра пыталась утешить себя: "Девять месяцев я носила младенцев в своем чреве; я прошла через боль и муки родов, производя их на свет. Но их настоящие матери - Каушалья и Кайка, в этом нет сомнения". Она успокоилась, утвердившись в своей вере, и с радостью вручила близнецов заботам Каушальи и Кайки, помогая выхаживать и лелеять их, как преданная нянька.

   Как служанкам и придворным, так и многочисленной родне царского семейства доставляло огромное удовольствие наблюдать, как играют и резвятся маленькие принцы! Каушалья строго следила за тем, чтобы после того, как люди расходились, были тщательно соблюдены ритуалы по снятию порчи и дурного глаза. Все ее существо было поглощено нежной любовью к детям, и она не замечала, как ночь сменяется рассветом нового дня. Ей было трудно расстаться с детьми даже на одну секунду!

   При совершении омовений и во время ежедневного обряда поклонения в дворцовом храме все ее мысли были устремлены только к ним, и она спешила как можно скорее вернуться в детскую. Она в мгновение ока справлялась со всеми делами, не связанными с детьми, чтобы все свое время уделять заботе о них.

   Однажды вечером Каушалья, как обычно, купала Раму и Лакшману. Она воскурила душистые благовония, чтобы подсушить и напитать ароматом их кудри; она отнесла детей в золотые люльки и укачивала их, напевая сладкие колыбельные песни. Убедившись в том, что принцы уснули, и наказав служанкам присматривать за ними, она удалилась в свои комнаты, чтобы приготовить жертвенное угощение, предназначенное Богу, и завершить ежедневный ритуал поклонения. Она отнесла в храм золотую тарелку с пищей и поставила ее перед изображением Божества. Через некоторое время она вернулась в храм, чтобы забрать тарелку и предложить детям маленькие порции освященной пищи. Каково же было ее изумление, когда в храмовых покоях она увидела Раму, сидящего на полу перед алтарем рядом с тарелкой с жертвенной пищей и с явным удовольствием поедающего угощение, предназначенное Богу! Каушалья не поверила своим глазам! Она была поражена: "Что я вижу? Неужели мои глаза обманывают меня? Правда ли это? Может ли это быть правдой? Как могло это дитя, сладко спящее в колыбели, очутиться в храме? Кто мог принести его сюда?" Она устремилась в детскую и, заглянув в колыбель, увидела крепко спящего в ней Раму! Убедив себя, что стала жертвой иллюзии, сыгравшей с ней шутку, она отправилась в храм, чтобы забрать оттуда блюдо с пайасамом, оставленное Божеству. Но блюдо оказалось пустым! Каушалья пришла в большое волнение. Видение ребенка в храме можно было отнести за счет игры воображения, но как объяснить исчезновение пищи? Может ли пустая чаша быть обманом зрения?

   В душе Каушальи боролись изумление и сомнение. Она подняла золотое блюдо с остатками подношения и вновь поспешила к колыбели. Она стояла, не спуская глаз со спящих младенцев. Вглядываясь в личико Рамы, она заметила, что он причмокивает языком от удовольствия, будто бы только что отведал нечто очень вкусное и приятное; Каушалья растаяла от нежности и умиления, как вдруг произошло невероятное: лицо ее маленького сына преобразилось, и царица увидела в нем всю необъятную Вселенную с вращающимися в ней бесчисленными мирами! Окружающая действительность исчезла для Каушальи; не сознавая и не помня себя, она застыла, прикованная ошеломленным взором к невиданной панораме, открывшейся ей.

   Служанки были очень обеспокоены странным поведением царицы. Они кричали и звали ее в волнении, но она не слышала их. Одна из служанок охватила ноги Каушальи и трясла ее до тех пор, пока та не пришла в себя. Очнувшись, царица вздрогнула всем телом и огляделась кругом. Она увидела столпившихся вокруг нее служанок с испуганными и изумленными лицами и мгновенно вспомнила, что случилось. Присев на край кровати, она спросила: "Вы внимательно следили за ребенком?" Те отвечали ей: "Да, мы здесь давно, и все это время не спускали с него глаз". Каушалья продолжала в нетерпении: "Вы заметили в нем перемену?" - "Нет, - был ответ, - он спокойно спал все это время так же, как спит сейчас".

   Каушалья погрузилась в раздумье. Было ли ее видение результатом иллюзии? Или ей открылась истина? Если это так, почему ни одна из служанок ничего не заметила? После долгих часов размышления Каушалья, наконец, успокоила себя мыслью, что если дети рождены на свет милостью Божьей, то чудесные явления вполне естественны как проявление их Божественной природы. Она продолжала растить и лелеять их с неусыпной материнской заботой и нежностью. Дети росли и крепли, становясь все прекраснее день ото дня, как с каждой ночью становится все прекраснее сияние прибывающего месяца! Невыразимый восторг испытывала мать, занимаясь детьми, каждое утро подбирая для них новые одежды и украшения!

   Детство Рамы было одновременно простым и возвышенным. Очень часто, забывая, что он - ее кровное дитя, Каушалья припадала к его ногам и молилась, простирая руки, чувствуя, что перед нею - само Божество. Она приходила в себя, полная смущения и страха от того, что могут сказать люди, увидев ее коленопреклоненной перед собственным сыном. Чтобы скрыть свою оплошность, она оглядывалась кругом и громко молилась: "О, Всевышний! Убереги мое дитя от бед и напастей!" Часто, закрывая глаза, она предавалась созерцанию, устремляясь мыслями к своему Божественному сыну, и молила Бога, чтобы сила Его иллюзии не поколебала ее веру. Она замирала в благоговении, видя светящуюся ауру вокруг Его лица. Она боялась, что окружающие усомнятся в здравии ее рассудка, если она поведает им о своих переживаниях. Однако она была не в силах всегда сдерживать свои эмоции; чувства рвались наружу, и она утратила душевное равновесие. Это приводило к тому, что она вела себя необычным образом и, забывая обо всем, с волнением и трепетом следила за Божественными играми своего ребенка.

   Иногда она с трудом сдерживалась, чтобы не открыть свое сердце Сумитре и Кайке, когда те были рядом, но ей удавалось сохранить контроль над собой, ибо она опасалась, что сестры усомнятся в истинности ее опыта, приписав его игре воображения и желанию выделить среди прочих детей своего сына.

   Однажды она, наконец, осмелилась поведать правителю Дашаратхе о причинах своего возбуждения и трепета. Он внимательно выслушал ее и ответил: "Каушалья! Все рассказанное тобой - плод твоей фантазии. Ты безумно любишь своего ребенка, считая его Божеством, и только в этом свете воспринимаешь все его движения и действия; поэтому они кажутся тебе чудесными и загадочными. Другого объяснения быть не может". Этот ответ не принес царице облегчения. Дашаратха попытался успокоить Каушалью советами и разумными доводами, после чего позволил ей удалиться в свои покои. Несмотря на утверждения Дашаратхи, царица, наблюдавшая чудесные явления своими глазами, ушла неудовлетворенной. Царю не удалось убедить и успокоить ее. Поэтому она отправилась за советом к наставнику Васиштхе, чтобы он рассудил, насколько подлинны ее переживания. Выслушав ее, мудрец произнес: "Царица! Все, что ты видела - чистая правда. Ничто из увиденного тобою не является игрой воображения. Твой сын - не обыкновенное дитя человеческое. Он - само Божество. То, что Он родился твоим сыном - великая награда тебе за праведно и достойно прожитые прошлые жизни. В том, что Спаситель человечества воплотился в теле сына Каушальи, проявилась уникальная и счастливая судьба жителей Айодхьи". Васиштха от всего сердца благословил Каушалью и удалился. Слова святого наставника открыли правду царице! Теперь она знала, что в ее сыне воплотился сам Бог! Она испытывала огромное счастье, глядя на ребенка.

   Летели месяцы. Маленькие принцы - Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна научились сидеть, быстро ползать на четвереньках и живо передвигаться по комнатам. Они требовали все большего внимания и бдительности, и за ними постоянно наблюдали, чтобы они не падали и не набивали себе шишек. В их распоряжении было огромное количество всевозможных игрушек.

   Целыми днями, потеряв счет времени, матери и няньки без устали играли с детьми, вовлеченные в круговорот веселья и радости, сами превращаясь в детей и забывая, кто ребенок, кто взрослый. Дети научились держаться на ногах и стоять, крепко ухватившись пальчиками за руку матери или служанки. Вскоре они могли уже сами подняться с полу, опираясь на стену. Они делали первые самостоятельные шажки, ковыляя на неверных еще ногах. Их успехи и усилия приводили в восторг матерей. Они смеялись до слез, слушая их неразборчивый лепет, подобный нежному щебетанию попугаев. Они учили их произносить первые слова - "Ма" и "Ба" и были счастливы, когда это получалось!

   Каждый день на рассвете они втирали в их нежную кожу душистые целебные масла, присыпали ее тонкой защитной пудрой; они купали их в священных водах Сарайю, а затем сушили их кудри в ароматах курившихся благовоний; специальным настоем из трав они протирали им глазки и рисовали на щеках крошечные точки, чтобы избежать дурного глаза; они наносили на их лбы особые ритуальные знаки. Они наряжали их в прекрасные мягкие шелка и помогали забираться в гамаки, где дети засыпали, убаюканные звуками мелодичных сладких колыбельных. Поглощенные своей радостной заботой, царицы чувствовали, будто сами Небеса спустились к ним и заполнили пространство и время; им казалось, что они живут в раю.

   А какими только драгоценностями не украшали они маленьких царевичей! Не было дня, чтобы матери не выбирали для них новые сокровища, все более прекрасные! Ножные браслеты, ожерелья из девяти жемчужин, золотые поясные ремешки с нанизанными самоцветами, звенящими, словно колокольчики! Чтобы тяжелые камни не повредили нежные тела принцев, их закрепляли на мягких бархатных шнурках и лентах.

   Не поддаются описанию всевозможные забавы и шалости счастливых детей! Как только они научились ходить, из города были приглашены мальчики их возраста, чтобы составить им компанию в играх. Городских ребят кормили роскошными яствами и сластями и дарили им множество игрушек. Они всегда уходили домой, нагруженные подарками. Щедро потчевали и нянек, и служанок, приводивших детей во дворец. Каушалья, Кайка и Сумитра были настолько счастливы и поглощены детьми, что не нуждались в заботах о собственном здоровье и благополучии; полностью отдавшись воспитанию принцев, они забыли о себе.

   Дети быстро росли и развивались, и вся их жизнь протекала во внутренних покоях и садах дворца. После того как мальчикам исполнилось три года, и они нуждались уже в большем просторе и свободе, им было дозволено под присмотром нянек бегать и резвиться вволю на детских площадках для игр за пределами царских покоев. Возвращаясь с прогулок во дворец, они попадали в нежные руки нетерпеливо ждущих их матерей и окунались в ласковые волны восторженной любви и заботы.

   Однажды Дашаратха, беседуя с царицами, заметил, что дети едва ли научатся чему-нибудь полезному, проводя все свое время в играх в компании служанок, это не способствует ни развитию интеллекта, ни приобретению жизненных навыков. Итак, было решено, что пора назначить день, когда дети приступят к изучению азбуки, и во дворец были приглашены учителя.

   Вскоре прелестные малыши поселились в доме учителя; они оставили во дворце свои роскошные наряды и украшения, сменив их на простые одежды - два куска ткани, один из которых был обмотан вокруг талии, а другой - прикрывал плечи. Обучение не может продвигаться успешно, если протекает в атмосфере родительской любви и ласки, и, чтобы усваивать и впитывать знания с утра до ночи, ученик должен находиться рядом с наставником; истина постигается в непрерывном служении Учителю, в подражании его образу жизни, в смиренном следовании его примеру. Принцы ели простую пищу, приготовленную учителем, деля с ним нехитрую трапезу; все четверо сияли как воплощенные идеалы истинных брахмачари. Когда царицы, не в силах преодолеть боль разлуки, навещали своих любимцев в доме наставника, они были горды и счастливы, видя, какие успехи делают их сыновья.

   Сам учитель был также чрезвычайно доволен, наблюдая непоколебимую стойкость и энтузиазм своих подопечных; он не уставал изумляться и радоваться их выдающемуся уму и несравненной памяти. Однако он заметил, что из всех четверых Рама проявляет самое страстное стремление к Знанию. Он мгновенно схватывал суть любой премудрости, и, прослушав урок однажды, мог повторить его слово в слово. Учитель восхищался острым умом Рамы; поразмыслив, он решил, что не стоит тормозить его развитие, пытаясь подтягивать остальных троих до его уровня. Поэтому он занимался отдельно с тремя мальчиками, а Раме, с невероятной быстротой запоминавшему урок, уделял особое внимание.

   Лакшмана, Бхарата и Шатругна были также на удивление способны и трудолюбивы; однако было заметно, что вдали от Рамы они скучнели и тосковали, всячески стремясь к его обществу. Стоило Раме скрыться из виду, они тут же теряли интерес к учебе и забывали о своем долге по отношению к учителю. Поэтому им было трудно угнаться за Рамой; они постоянно отставали от него на несколько уроков.

   Лакшмана даже осмелился несколько раз заметить учителю, что, в сущности, они не нуждаются ни в занятиях, ни в уроках! Для того, чтобы быть счастливыми, им нужно просто находиться рядом с Рамой! Лакшмана не мог жить без Рамы. Учителю пришлось глубоко задуматься, чтобы понять, какого рода взаимоотношения связывают эту пару. Его сосредоточенные размышления породили вдохновенную идею. Он вспомнил предсказания Васиштхи и его пророческие слова о том, что Рама и Лакшмана - не что иное, как воплощенные Божественные силы - неразделимые и неразлучные Нара и Нараяна!

   Братья жили в ашраме наставника Васиштхи и преданно служили ему. Они отказались от комфорта и роскоши дворцовой жизни и с легкостью переносили лишения. Они выполняли все наказы и пожелания Учителя с покорностью и добровольным смирением. Им потребовалось совсем немного времени, чтобы пройти весь курс занятий и полностью овладеть изучаемыми предметами. Однажды правитель Дашаратха в сопровождении главного министра наведался в обитель наставника. Он был вне себя от радости, услышав, с какой легкостью его сыновья воспроизводят ведийские гимны и с какой безупречной чистотой, подобно каскаду драгоценных жемчужин, слетают с их губ священные мантры и формулы. Он был счастлив, что они так многому научились.

   Рама встал со своего места и простерся у ног отца. Следуя его примеру, трое братьев также приблизились к Дашаратхе и сделали то же самое. Учитель предложил царю и министру расположиться на высоких сиденьях, покрытых оленьими шкурами. Дашаратха завел беседу с наставником, желая выяснить, как далеко продвинулись в учении его сыновья. Рама подал знак братьям, что им не следует присутствовать при беседе; с позволения Гуру он покинул комнату, захватив с собой свои книги и призывая братьев следовать за ним. Трое мальчиков, во всем старавшихся подражать Раме, безропотно подчинились его молчаливому призыву.

   Васиштха и Дашаратха, наблюдавшие эту сцену, оценили интуицию Рамы; они поняли, что ему известен предмет беседы и поэтому он немедленно удалился, отдав дань скромности и показав идеальный пример безошибочного поведения своим братьям. Его воспитанность доставила им обоим большое удовольствие.

   Васиштха не мог далее сдерживать свои чувства. Он воскликнул: "Махараджа! Твои сыновья преуспели во всех науках. Рама овладел всеми Шастрами. Этот мальчик - не простой смертный. Как только я начал учить его чтению Вед, он принялся повторять их наизусть, словно знал всегда. Только Тот, чьим вдохновением были порождены эти гимны, может распевать их с такой непревзойденной легкостью. Веды - это не обычные мирские книги, которые он мог изучить на досуге! Их Слово передается ученикам от Гуру через бесконечное слушание и повторение. Единственный доступный путь их понимания - это духовная преемственность и живое общение с наставником. По этой причине Веды относятся к разряду Шрути - "услышанному Знанию". Звуки Вед - это дыхание самого Бога, воплотившееся в священные мантры. Никогда в своей жизни я не видел человека, владеющего знанием Вед, как Рама.

   Почему я говорю: не видел? Я никогда и не слышал о том, чтобы кто-нибудь достиг подобного совершенства в этом высоком искусстве.

   Я могу рассказать тебе и о других достижениях твоего сына, выходящих за рамки человеческих возможностей! Махараджа! Когда я думаю о своей счастливой судьбе, наградившей меня правом учить этих детей, я чувствую, что не зря предавался долгие годы суровому аскетизму и самоотречению. Твои сыновья не нуждаются в дальнейшем обучении. Для них пришла пора овладевать военным искусством и прочими светскими науками, подобающими царским наследникам. Я передал им все, что знаю сам, и считаю, что обучение под моим руководством закончено. Ты явился сюда в самый благоприятный день. Сегодня ты можешь забрать с собою сыновей во дворец".

   Услышав это, Дашаратха, многие месяцы страдавший от разлуки с детьми, не удержался от слез облегчения и радости. Он не пытался скрыть своего счастья. Царь обратился к сидящему рядом с ним министру и повелел ему поспешить во дворец, чтобы сообщить радостное известие царицам и приготовить дары, которые выходящие из-под опеки наставника ученики должны преподнести ему согласно обычаю. Царь велел Сумантре как можно быстрее возвращаться назад в обитель. Министр поспешил удалиться, и вскоре новость стала известна во дворце. Приготовив и сложив в колесницу благодарственные дары, Сумантра вернулся в ашрам Васиштхи быстрее, чем ожидалось.

   Мальчики тем временем, следуя указанию наставника, собрали свое немногочисленное имущество и отнесли его в колесницу царя. Соблюдая предписанную обычаем церемонию, они с почтением поклонились своему Гуру, простершись у его ног и смиренно прося позволения покинуть его дом.

   Васиштха крепко обнял детей, пожимая им руки и нежно трепля по головам. Он благословил их и с величайшим сожалением дал свое согласие на отъезд. Испытывая нестерпимую боль разлуки, мудрый старец не смог сдержать слез. Он проводил мальчиков до колесницы; они забрались внутрь, и возничий тронул поводья. Братья обернулись, чтобы видеть своего Гуру, и долго махали руками на прощание, пока его фигура не скрылась из виду. Васиштха так и остался стоять, не в силах сдвинуться с места, и слезы ручьями текли по его щекам. Дашаратха был очень доволен и тронут, заметив, какая глубокая связь возникла между Учителем и учениками.

   Принцы вернулись домой. Гуру с тяжелым сердцем переступил порог своей обители. Она показалась ему пустой и мрачной. Куда ни падал его взор - нигде не было и луча света. Его охватил страх, что столь сильная привязанность может обернуться узами рабства. Он решил предаться медитации, чтобы успокоить бушующие волны памяти. Вскоре Васиштхе удалось преодолеть силу внешней иллюзии, и он погрузился в блаженство ананды. В озарении ему открылась Истина, что четверо детей - это воплощения Дхармы, Артхи, Камы и Мокши - четырех целей человеческой жизни (праведности, благополучия, устремления и освобождения), и что они приняли человеческий облик, чтобы восстановить на земле великие идеалы добра и милосердия. В просветленной душе Васиштхи вновь воцарилось невозмутимое спокойствие.

   Вскоре после возвращения сыновей Дашаратха объявил, что образование, полученное принцами, должно быть закреплено и дополнено обучением военному искусству и умением в совершенстве владеть оружием. Он распорядился, чтобы послали за опытными лучниками и прочими мастерами ратного дела, призванными передать царским сыновьям все тонкости науки защиты и нападения. Однако кто мог осмелиться провозгласить себя Учителем этих детей, которые обнаруживали непревзойденное мастерство в любом деле, за которое брались? Они лишь умело играли отведенные им "человеческие" роли, притворяясь, что осваивают очередную премудрость.

   Тому, Кто держит в руках все нити Вселенского Театра Марионеток, кто может указывать, какую нить потянуть? Люди, не способные распознать Реальность, скрытую за искусным покровом майи, пытаются учить Их и прививать Им мирские навыки, полезные для жизни в этом иллюзорном мире! Они пришли, чтобы спасти человечество от бед и несчастий, и поэтому вынуждены жить в мире как люди среди людей, принимая законы и условности их бытия, чтобы легче справиться со своей миссией. Людям не дано распознать причины их действий, ибо эти причины - выше того, что может вообразить и осмыслить человеческий интеллект. Люди беспомощны в своих попытках разгадать тайны воли Божьей. Но они должны подражать идеалам, которые Боги демонстрируют им каждым шагом своей жизни. Рама подобен раскаленным углям, тлеющим под слоем остывшего серого пепла; глубокому чистому озеру, чья прозрачная поверхность заросла зеленым мхом; полной луне, скрытой завесой густых облаков. Трое братьев во всем неотступно следовали за Рамой.

   Рама и Лакшмана обнаруживали познания в таких тонкостях стратегии ратного искусства, о которых не подозревали и самые опытные воины - кшатрии. Лучшие царские стрелки не уставали поражаться их мастерству, а зачастую были озабочены и испуганы. Однако все четверо принцев никогда не посылали своих стрел в зверя или птицу. Братья ни разу не нарушили данной ими клятвы использовать оружие только в случае крайней необходимости, а не ради удовольствия и развлечения. Приставленные к ним лучники часто брали мальчиков на прогулки по лесу, чтобы поохотиться и поупражняться в стрельбе. Когда они замечали живую мишень - птицу или зверя - и предлагали царевичам получше прицелиться, те неизменно протестовали, говоря: "Эти стрелы сдела ны не для того, чтобы убивать невинных; их нужно применять только для защиты добра и спокойствия в мире - они призваны охранять людей от несчастий. Только для этого мы носим их с собой и не станем осквернять их ради глупых забав". Стойкие в своем убеждении, братья воздерживались от бессмысленного убийства. Их провожатым ничего не оставалось, как согласиться с доводами братьев.

   Каждым своим словом и действием демонстрировал Рама, сколь глубоко его сострадание к живым существам. Иногда Лакшмана, не в силах сдержаться, натягивал свой лук, видя зверя или птицу, но не было случая, когда Рама не помешал бы ему. "Лакшмана! Причинила ли эта тварь вред тебе или кому-либо другому в мире? Почему ты стремишься застрелить ее? Это полностью противоречит нравственному закону, который в первую очередь должны соблюдать цари: не наказывать безвинных! Или ты забыл об этом?"

   Правитель Дашаратха часто сидел в кругу своих министров, обсуждая с ними государственные дела, вопросы управления и законодательства и призывая всех тех, на ком лежит бремя власти, к строгому соблюдению моральных принципов. На эти собрания царь приглашал и своих сыновей.

   Он рассказывал им истории из жизни своих царственных предков - дедов и прадедов, заслуживших любовь и верность многих поколений подданных; он поведал им, как великие цари славной династии сражались с демонами, объединив свои силы с богами, как своими подвигами они добивались милости и защиты Божьей. Эти рассказы доставляли огромное удовольствие как отцу, так и сыновьям: они веселились и радовались вместе с министрами, которые, сменяя друг друга, принимали участие в приятных беседах.

   По мере того, как текли месяцы и годы, министры убеждались, что наступает пора посвящать принцев в премудрости управления государством. Народ мечтал о том, что, когда наследники достигнут совершеннолетия и власть полностью перейдет в их руки, на земле воцарится настоящий рай. Люди замечали, какая глубокая и страстная привязанность скрепляет единой нитью неразлучных братьев. Они слышали, каким ласковым взаимопониманием полна их благозвучная беседа. Среди жителей Айодхьи не было такого человека, который не любил бы этих простых, скромных, добрых и бескорыстных мальчиков и не стремился бы увидеть их. Они были дороги всем горожанам, как собственные тела, как живое биение сердца прекрасной столицы.

   Однажды, когда царевичам шел двенадцатый год, Дашаратха призвал к себе Сумантру - благороднейшего из всех министров - и поручил ему взять на себя ответственность за приобщение мальчиков к Паравидье - духовному знанию, ведущему к Освобождению. Он сказал, что как бы ни был силен человек в мирских познаниях (Апара Видья), только Пара Видья способна наделить его силой и стойкостью на праведном путДхармы. Высокая моральная культура должна быть привита именно сейчас, когда они еще не вышли из нежного возраста. Будущие успехи и поражения зависят от опыта и впечатлений, полученных на заре юности. В ранние годы закладывается фундамент всей дальнейшей жизни. Поэтому царь велел Сумантре: "Ты объедешь вместе с принцами все царство и позаботишься о том, чтобы они познакомились не только с обычаями и жизнью простого народа, но и приобщились к нашим великим Святыням. Поведай им историю храмов, открой сокровенные тайны наших Святилищ, расскажи им жития мудрецов и святых, основавших и хранивших их, и дай им вволю напиться из чистых божественных источников, чьими струями омыты Святые места. Я чувствую, что это полезно и необходимо моим сыновьям. Они растут и вскоре окажутся во власти чувственных желаний и устремлений. До того, как они падут жертвой телесных нужд и дурных наклонностей, им нужно испытать благоговейный трепет перед Божественным, укрепить любовь и веру в Бога, пронизывающего Вселенную. Это единственный способ спасти их высокую человеческую природу от натиска животных страстей. Это необходимо им и как будущим правителям царства. Посоветуйся с Гуру и другими наставниками и без промедления начинай подготовку к путешествию".

   Сумантра, воодушевленный тем, что принцам предоставляется такая редчайшая возможность, с радостью приступил к выполнению своей задачи; он был счастлив, что сможет сопровождать братьев в пути. Царицам сообщили о паломничестве, которое предстоит совершить принцам. Они восторженно приняли известие, радуясь и гордясь, что сыновья посетят святые места, и, собирая их в путь, позаботились о том, чтобы путешествие оказалось как можно более приятным и полезным. Они снарядили в дорогу нескольких служанок, а также мальчиковсверстников, чтобы составить царевичам компанию. Сами принцы были вне себя от радости при мысли о предстоящей перспективе - увидеть священные места своей земли! Они вселяли энтузиазм в своих будущих спутников и попросили царя обеспечить товарищей всем необходимым в дорогу.

   На следующий день, когда наступил благоприятный час, заранее назначенный для отъезда, принцы распростерлись у родительских ног; они пали к стопам наставника; матери нарисовали на их лбах и щеках маленькие пятнышки, оберегающие от наговора и дурного глаза; братья сбросили дворцовые платья и облачились в одежды пилигримов - это были обвязанные вокруг бедер шелковые дхоти и шелковые шали, перекинутые через плечо. Попрощавшись со всеми, они взошли на колесницу. Тысячи жителей города, собравшихся перед дворцом, чтобы прово дить принцев, разразились ликующими возгласами. Колесница тронулась, сопровождаемая охраной из конных всадников.

   Бежали дни, недели и месяцы! Принцы посетили каждый храм, каждое святое место и повсюду впитывали пронизывающий их Божественный дух; с верой и преданностью совершали они обряды поклонения и, движимые неиссякаемой тягой к знанию, погружались в пучины истории священной земли, изучая прошлое храмов и священных обителей; ни одна посторонняя мысль или действие не отвлекала их в течение долгих месяцев; их сердца трепетали в благоговении, когда они слушали полные живых подробностей и страстного чувства рассказы Сумантры, посвящавшего их в сокровенные тайны древней земли. Однако их любознательность не знала границ: они жаждали новых историй, еще более глубоких подробностей и засыпали Сумантру бесчисленными вопросами. Сумантра был счастлив этим ненасытным стремлением к познанию, и его неистощимая память вновь и вновь оживлялась приливами вдохновения.

   За три месяца они проделали путь от Каньякумари до Кашмира, от восточного моря к западному. Их сердца не оставались равнодушными к страданиям простого народа, к нужде и лишениям, которые терпели паломники, странствующие по священной земле. Всякий раз они умоляли Сумантру, своего министра, восстановить справедливость и обеспечить людям необходимые удобства.

   По их настоянию были восстановлены многие храмы и монастыри и оказана поддержка жрецам и браминам; были прорыты и укреплены источники чистой питьевой воды, а вдоль дорог - посажены деревья; были открыты специальные пункты, где могли запастись водой жаждущие путники; построены караван-сараи, больницы и лечебные приюты. Сумантра ни секунды не колебался, стоило только Раме выразить очередное пожелание, он незамедлительно отдавал распоряжения, чтобы те или иные нужды населения были удовлетворены. Принцы были очень довольны, видя, как предан министр своей стране, как умело и мудро он справляется со своими обязанностями; они были уверены, что при таких министрах стране обеспечены благополучие и процветание.

   Вести о том, как протекает паломничество принцев, сообщались в Айодхью придворными гонцами, которые курсировали взад и вперед, передавая друг другу словесную эстафету. Если в пути у курьеров случались задержки и новости запаздывали, царицы совершенно теряли покой и неизменно обращались к Васиштхе, моля его о помощи. Мудрец всегда мог снабдить их реальными и достоверными сведениями и узнать, что происходит с мальчиками, поскольку обладал способностью йогического видения на расстоянии. Устремив свой внутренний взор к царевичам, он успокаивал матерей хорошими новостями: мальчики здоровы, счастливы и довольны и в скором времени собираются возвратиться в столицу. В его словах царицы черпали спокойствие и уверенность. Наставник благословлял их и удалялся в свою обитель.

   Пришел день, когда прибывшие курьеры принесли долгожданную весть: принцы на пути к Айодхье; они должны достичь пределов города к концу второго дня! У главных ворот были срочно начаты приготовления к встрече, чтобы приветствовать возвращение в столицу державы четырех наследников, успешно завершивших долгое и трудное паломничество и завоевавших во время своего триумфального шествия всеобщую известность и признание своим благочестием и добрым нравом. Улицы Айодхьи, омытые розовой водой и украшенные праздничными арками и гирляндами живых цветов, сверкали чистотой. По обе стороны дороги стояли женщины, держа в руках ярко горящие светильники, чтобы размахивать ими, когда принцы будут проходить мимо.

   К ожидаемому часу принцы прибыли к городским воротам. Их путь освещало волнующееся пламя светильников, они двигались по главной дороге, усыпанной благоухающими лепестками цветов, под приветственные звуки музыки и песен придворных певцов и музыкантов; брамины нараспев читали гимны, призывающие Бога благословить выдающихся потомков царской династии. Верный Сумантра сопровождал принцев, чьи лица излучали неземное сияние.

   Когда братья достигли дворцовых ворот, было совершено множество обрядов и ритуалов, снимающих действие дурного глаза, и только после этого их провели во внутренние покои. Там их ждали матери, сгорающие от нетерпения увидеть любимых сыновей. Мальчики бросились к ним, чтобы обнять их ноги. Царицы схватили сыновей в свои объятия, крепко прижав к груди, и они надолго забылись, трепеща от восторга и радости, слившись воедино в Блаженстве Божественной любви, объединяющей Мать и Сына. Переполнявшая сердца цариц материнская любовь хлынула из их глаз потоками слез, омывающих головы мальчиков. Они вытирали эти мокрые от слез головы полами своих сари, нежно гладили их волосы. Они усадили их на колени и кормили, как маленьких, лакомствами из сладкого риса.

   Невозможно описать восторг и нежное волнение, охватившее матерей. Они окружили своих возлюбленных детей неусыпной опекой и ласковой заботой, не разлучаясь с ними ни днем ни ночью, чтобы немного смягчить накопившуюся за три месяца тоску и боль разлуки. Они требовали подробных рассказов о путешествии, и принцы просто, ясно и искренне описывали свои впечатления от увиденных святых мест и передавали услышанное от Сумантры. Внимавшие им царицы прониклись такой сильной верой и духовным пылом, будто сами испытали действие живительной силы, питающей ревностного паломника, ступившего на святую землю.

   Возвращение юных принцев было ознаменовано щедрыми жертвоприношениями богам и торжественным пиром, устроенным Дашаратхой для браминов, вернувшихся из паломничества в Каши и Прайягу. Царь пожертвовал им много золотой казны в поддержку храмов.

   С того самого дня, как царевичи появились на свет, жизнь в столице и во всем царстве превратилась в сплошной круговорот веселья и праздничного ликования. Айодхья осветилась немеркнущим ореолом радости. Приподнятое настроение, рожденное ощущением постоянного праздника, объединило народ в одну большую семью, связанную любовью и благодарностью. Девятый, десятый и одиннадцатый дни новолуния, счастливые дни, когда родились принцы, каждый месяц отмечались пышными церемониями. Празднества не прекращались и тогда, когда мальчики путешествовали, и проводились в их отсутствие с не меньшим великолепием. Народ с величайшим энтузиазмом вовлекался в игры, танцы, пиршества и во все торжественные обряды, не требовавшие непосредственного участия царевичей.

   Но царицы заметили, что после возвращения из паломничества с мальчиками произошла разительная перемена. Это преображение удивляло и тревожило матерей, и они надеялись, что странность их поведения постепенно пройдет. Они внимательно наблюдали за детьми и за их новым отношением к жизни, однако время шло, а состояние их не менялось.

   Рама большей частью сидел взаперти. Он перестал купаться в реке в определенные часы, как делал это прежде. Он обнаруживал явную неприязнь к роскошным царским одеждам, он отказался от изысканных яств и сладостей; он никогда теперь не садился на золотой трон; казалось, что он постоянно погружен в созерцание Абсолюта, недоступного познанию умом и чувствами. Поскольку старший брат стал так сумрачен и замкнут, трое младших ни на шаг не отходили от него. Они всегда предпочитали его общество игре или какому-либо другому занятию или развлечению.

   У четырех братьев вошло в привычку целыми днями сидеть в комнате за закрытыми дверьми. Матери были вынуждены каждый раз тихонько стучать в дверь, чтобы передать им блюда с едой! Как ни пытались они обнаружить причину такого поведения, их усилия оказывались тщетными. Царевичи молчали, и лишь Рама иногда удостаивал мать ответом: "Такова моя природа; к чему искать причину, почему я именно таков?"

   Вскоре матери почувствовали, что дальше так продолжаться не может, и известили Дашаратху о сложившейся ситуации. Он велел немедленно послать за мальчиками. Однако как велико было его беспокойство и разочарование, когда он обнаружил, что они заставляют себя ждать, вместо того, чтобы, как раньше, мчаться к нему наперегонки по первому зову! В тот момент, когда царь был готов сам последовать в их комнаты, слуга объявил, что принцы явились и просят дозволения войти. При виде сыновей отец почувствовал радостное волнение; он крепко обнял мальчиков, прижав их к груди и усадил их по обе стороны от себя. Он задавал им множество вопросов, шутливых и серьезных, и просил рассказать, как они проводят свои дни. В былые времена, задав один вопрос, он получал десять ответов; теперь же, задав десять вопросов, он с трудом мог дождаться ответа хотя бы на один из них.

   Дашаратха усадил Раму себе на колени и ласково обратился к нему: "Сын мой! Откуда это нежелание говорить? К чему такое упорное молчание? Что еще есть у меня на этом свете, кроме вас? Скажи мне, чего ты хочешь? Я немедленно исполню любое твое желание! Посмотри на своих братьев - они тоже несчастливы оттого, что ты перестал играть и веселиться с ними!" Несмотря на то, что отец, нежно трепля сына за подбородок, с любовью глядел ему в лицо. Рама произнес лишь несколько слов: "Я всем доволен и ни в чем не испытываю нужды". Услышав этот странный ответ, Дашаратха не на шутку расстроился и разволновался; его глаза наполнились слезами. Однако мальчики остались равнодушными к горю отца. Царь, в мягкой форме напомнив сыновьям, как следует вести себя воспитанным детям, разрешил им удалиться.

   Он срочно вызвал к себе Сумантру, чтобы посоветоваться с ним, и как только министр явился, с пристрастием начал выспрашивать у него, не происходило ли во время путешествия каких-либо событий, которые могли сильно расстроить принцев, и не препятствовал ли Сумантра желанию мальчиков продолжать паломничество, чтобы посетить интересующие их места? Не слишком ли рано они вернулись? Дашаратха устроил министру настоящий допрос, и Сумантра был удивлен и озадачен. Когда он отвечал, его губы дрожали: "За все время странствия не случилось ничего, что могло бы огорчить принцев. Каждое их пожелание принималось с почтением и незамедлительно исполнялось. Я жертвовал на благотворительные нужды столько, сколько они требовали; в выбранных ими местах строились приюты для паломников; я никогда не колебался и не откладывал своих распоряжений. Они ни разу не упоминали о событиях, которые могли вызвать их недовольство, и сам я не замечал ничего подобного. На протяжении всего путешествия они были радостны и восторженно благочестивы".

   Дашаратха хорошо знал своего министра. Чуть помедлив, он сказал: "Сумантра! Ты человек великой души. Я прекрасно знаю, что ты не способен пренебречь долгом и совершить ошибку. Дело в том, что по необъяснимым причинам после возвращения из паломничества мальчики сильно изменились. Они утратили интерес к угощениям и играм; несмотря на настойчивые расспросы окружающих, Рама хранит молчание и не раскрывает причину своего угрюмого настроения. Им овладело ощущение бесполезности и ложности мира. Меня это очень удивляет. Царицы же принимают это столь близко к сердцу, что совсем потеряли покой". Услышав сказанное царем, верный Сумантра ответил: "С твоего позволения, я поговорю с детьми и постараюсь выяснить причину их нездоровья". "Ты прав! - сказал царь. - Ступай к ним немедленно. Главное - распознать болезнь. Вылечить ее, найдя нужное лекарство, не составит труда".

   Сумантра с тревожно бьющимся сердцем поспешил на детскую половину дворца. Он обнаружил, что двери заперты изнутри на засов, а перед ними стоят стражники. Когда Сумантра постучал, ему открыл Лакшмана и впустил его в комнаты. После того как дверь была снова закрыта, министр приступил к беседе с мальчиками. Он долго разговаривал с ними, обсуждая самые разные вопросы, надеясь проникнуть в секрет их недуга. Однако ему так и не удалось разгадать его. Он с горечью отметил холодное отчуждение в отношении к нему принцев, так не похожее на царивший между ними дух дружеского доверия, который радовал и вдохновлял министра во время их совместного путешествия. Со слезами на глазах он взмолился, чтобы Рама поведал ему причину своей печали. Рама улыбнулся и ответил: "Сумантра! К чему искать причину того, что составляет основу моей природы? У меня нет желаний; у меня нет стремлений; поверь, у тебя не должно быть поводов для беспокойства".

   Почувствовав, что дальнейшие усилия бесполезны, Сумантра вернулся к Дашаратхе и сел с ним рядом. "Мне кажется, - сказал он, - что лучше всего завтра же утром пригласить во дворец Гуру и обсудить с ним, какие меры нам следует принять". После этого, испросив дозволения правителя, Сумантра покинул царские покои.

   Получив известие, что наставник Васиштха прибывает во дворец, царицы поспешили в дворцовый храм, чтобы совершить необходимые приготовления к встрече. Они ожидали его у фамильного алтаря. Когда Гуру появился, все присутствующие пали к его ногам. Царицы, которые обливались слезами, тут же принялись, перебивая друг друга, описывать Васиштхе признаки таинственной болезни, которая привела к удручающим переменам в характере их сыновей.

   Васиштха, видя беспокойство и напряжение, в котором пребывали родители, сконцентрировал свое внимание и погрузился в медитацию, чтобы с помощью внутреннего взора отыскать причину недуга. Истина не замедлила открыться его чистому всепроникающему сознанию. Прошло всего лишь несколько секунд, и Васиштха, обернувшись к царицам, спокойно произнес: "Мальчики абсолютно здоровы. Не забывайте о том, что у вас необыкновенные дети. Они освободились от последних следов мирских желаний. Их умы не подвержены более натиску чувств. Вам не стоит волноваться, а сейчас приведите их ко мне; всех остальных я прошу разойтись по своим покоям".

   Царь и царицы ощутили огромную радость и облегчение от уверенных слов Васиштхи. Они послали за принцами и удалились. Услышав, что Гуру желает встретиться с ними, Лакшмана, Бхарата и Шатругна с готовностью откликнулись на его призыв. Однако Рама не проявлял никакой поспешности. Он, как обычно, сидел неподвижно, погруженный в себя. Лакшмана коснулся его ног, умоляя: "Будет лучше, если мы не станем медлить! Наши родители сильно огорчатся, узнав, что мы осмелились ослушаться приказа наставника!" Лакшмане пришлось долгое время уговаривать Раму, пуская в ход самые различные аргументы. В конце концов все четверо - Лакшмана, Бхарата, Шатругна и Рама проследовали в дворцовый храм, где у алтаря их ждал Васиштха. Они припали к ногам Учителя, а затем выстроились перед ним, почтительно склонив головы.

   Когда Васиштха обратился к братьям, в его голосе звучали большая любовь и нежность. Он попросил их подойти поближе и сесть рядом с ним. Юноши тесным кружком расположились у ног Учителя, а Васиштха, поманив Раму, привлек его к себе и ласково обнял, похлопывая по спине и перебирая его волосы. Он сказал: "Рама! Отчего вы стали так молчаливы и замкнуты? Ваши родители страдают от тревоги и горя, ибо неспособны понять эту загадочную перемену. Вам следует заботиться о том, чтобы они были счастливы, разве это не так? Или вы забыли, что должны придерживаться бесценного правила: Матр Дево Бхава, Питр Дево Бхава (чти, как Бога, Мать свою, чти, как Бога, Отца своего) - и укреплять его своим поведением?" Васиштха долго и терпеливо наставлял Раму, призывая его поразмыслить над теми уроками и истинами, о которых он напоминал ему.

   Рама с улыбкой внимал речам Гуру. Когда тот умолк, он спокойно заговорил: "Учитель! Ты говоришь о матери; но кого можно назвать "матерью"? Кто таков "сын"? Что такое, наконец, наше тело? И что такое Джива (индивидуальность)? Разве этот вещественный мир реален? Или реальна только Высшая Душа? Это тело - не более чем отражение Высшего Духа, не правда ли? Те же пять элементов, составляющих субстанцию, называемую "телом", лежат в основе всей Вселенной. Ведь Вселенная - это клубок из пяти стихий, взаимодействующих друг с другом. Эти стихии неизменны и вечны, несмотря на бесконечное количество их превращений и комбинаций. Но их изначальная природа еще более глубока. Как же необъятно наше невежество, если мы не способны осознать эту единую природу, если принимаем за реальность созданный предметный мир, поддаваясь его ложному очарованию и пренебрегая правдой ради красивой лжи? Чего может достичь индивидуум, отвративший свой взор от Вечной Абсолютной Реальности - Атмы?"

   Васиштха, пристально наблюдавший за Рамой, который в своих речах поднимал глубочайшие философские проблемы, заметил, что вокруг его головы возникла яркая духовная аура, озарявшая своими великолепными лучами лицо царевича! Он знал, что этот свет может излучать лишь Божество, сияние которого прорвалось сквозь внешние оболочки! Поэтому он жаждал, чтобы сам Рама ответил на поставленные им самим же вопросы. И ответы и объяснения были поистине Голосом Божьим, вложенным в уста Рамы. Васиштха мысленно склонил перед Ним свою голову и, чтобы не выдать себя, сказал: "Мальчик мой! Мы увидимся с тобой вечером", после чего поспешно покинул дворец, не попрощавшись даже с Дашаратхой. Он был потрясен ослепительным Явлением, открывшимся ему. Его сердце, переполненное нежностью к Божественным детям, источало потоки любви и благодарности.

   Через некоторое зремя Дашаратха увиделся с принцами, и от его глаз не укрылось зарево Божественного сознания, освещающее изнутри их лица. Он не понимал, почему это произошло, и с нетерпением ожидал вечернего прибытия Васиштхи. Стоило мудрецу переступить порог храма, как все царственное семейство - матери, дети и Дашаратха склонились в низком поклоне и замерли, сложив руки в молитвенном ожидании.

   Внезапно Рама, ко всеобщему удивлению, обрушил на присутствующих нескончаемый поток вопросов: "Мы повторяем без конца: Джива! Дева! Пракрити! (Душа, Бог, Природа), но что мы знаем об их внутренней связи? Существуют ли они сами по себе или суть проявления Единого? Если их основа - Единый, то как и с какой целью он стал Тремя? Каков общий принцип, их объединяющий? Какую пользу извлечем мы из того, что будем считать их различными и пренебрежем осознанием их единства?" Родители были поражены глубиной и величием проблем, рождающихся в уме их юного сына. Они были подхвачены и унесены потоком мудрых бесценных истин, изливавшихся из уст Рамы, который, не успев задать вопрос, тут же сам отвечал на него, словно Всезнающие Небеса внимали вопрошающему гласу Земли! Они забыли, что Рама - их собственное дитя. Ночные часы незаметно летели, а умы озарялись немеркнущим светом великих формул Адвайты.

   Васиштха понимал, что слова, слетающие с губ Рамы, это, поистине, капли нектара Бессмертия, вкусив который, человечество обретет мир и покой; он благословил царя и матерей и возвратился в свою уединенную обитель. Диалоги Рамы с наставником составили основу текста под названием "Йога-Васиштха" - философского памятника, насыщенного сокровенным смыслом. Он также известен как "Рамаяна".

   Рама проводил свои дни, погруженный в Веданту, в общении со своим внутренним "Я", ведя нескончаемые беседы с самим собой; среди людей он был молчалив и лишь изредка смеялся над чем-то, известным ему одному. Тревога Дашаратхи между тем продолжала расти. Он был обеспокоен дальнейшей судьбой братьев и попытался отделить от Рамы трех младших сыновей; Однако они никогда не соглашались хотя бы ненадолго расстаться со старшим братом; мальчиков пришлось оставить в покое, и все четверо замкнулись в уединении.

   Царь и царицы были сильно подавлены, рушились мечты и надежды о триумфе и славе великого рода, они были доведены до отчаяния, ибо в поведении сыновей не было заметно никаких перемен к лучшему. Мрачная тревога целиком поглотила родителей, и часы проходили в неустанных молитвах. Рама утратил всякий интерес к еде и, питаясь скудно и нерегулярно, слабел на глазах и выглядел больным и истощенным.

   В те дни в обители к востоку от Айодхьи, столицы царства, святой Вишвамитра предавался суровой аскезе. Он готовился совершить священный обряд жертвоприношения - яджну. Но едва он приступил к великому действу, как появились демоны и осквернили ритуал, нарушив его святость. Они забросали освященное место кусками мяса, сделав это место непригодным для ведийских церемоний. Демоны чинили препятствия и всяческими другими способами, и их козни лишили Вишвамитру возможности проведения яджны. Великий мудрец не знал, как ему поступить! И он отправился в столицу царства Айодхью, чтобы встретиться с самим царем.

   Когда весть о приближении мудреца достигла ушей царя, он повелел своим подданным привести его во дворец с надлежащими почестями. Они встретили его у городских ворот и сопровождали до главных дверей дворца. В храмовых покоях брамины приветствовали риши пением ведийских гимнов, а Дашаратха омыл водой ноги святого и каплями этой, уже освященной воды, окропил свою голову, как то предписано священными книгами и закреплено обычаем. Вишвамитру пригласили во внутренние покои дворца и усадили на высокий стул, вокруг которого собрались придворные, полные благоговения. "Сегодня поистине великий день!" - воскликнул Дашаратха. Он выразил свою радость по поводу столь неожиданного прибытия святого подвижника и счастливой возможности послужить ему и выказать ему почтение. Вишвамитра пригласил царя и его приближенных сесть, и они повиновались ему.

   Проявляя милость, он осведомился о здоровье и благополучии царя и царской фамилии, о мирской жизни и процветании страны. Он спросил Дашаратху, обеспечивает ли его правление силу и безопасность державе и растет ли благосостояние его подданных. Дашаратха ответил, что благодаря милости Божьей и благоволению святых и мудрецов, его подданные, исполненные радости и сознания долга, заняты своим трудом и не боятся за свое будущее, а правители делают все возможное, чтобы народ благоденствовал, видя в этом свою единственную цель. Он сказал, что его министры всячески стараются послужить народу и обеспечить ему безопасность и счастье. Дашаратха пожелал узнать о цели прибытия святого подвижника. Он уверил его, что готов исполнить малейшее его желание. Выражая глубокую преданность, он заявил, что примет с радостью любую обязанность, которая будет на него возложена. Он только хотел бы как можно скорее узнать, что именно он должен сделать для святого. Вишвамитра с одобрением кивнул головой.

   Повернувшись к Дашаратхе, он произнес: "Мне нет нужды лишний раз объявлять тебе о том, что ты - справедливый правитель, что ты про являешь уважение к гостям и просителям, что ты являешься воплощением веры и преданности. Сам факт, что твое царствование несет покой и счастье всей державе, свидетельствует об этом. Благосостояние подданных зависит от личности правителя. Народ обретет мир или будет страдать от невзгод в зависимости от того, хорош или плох правитель. Кого бы я ни спрашивал, мне всегда говорили, что только в Айодхье народ исполнен преданности и любви к своему царю, а царь проявляет расположение и внимание к своему народу. В самых глухих уголках твоего царства я слышал об этом. Поэтому я знаю, что твои слова идут от сердца. В этом у меня нет сомнений. Ты никогда не нарушишь своего обещания. Ты всегда будешь верен данному тобой слову".

   Эти речи святого глубоко тронули Дашаратху, и он ответил: "Великие люди посвящают свою деятельность только тому, что может помочь миру. И что бы они ни делали, они не отступят от предписаний, заключенных в священных книгах. Их намерения всегда истинны и не внушают сомнений, поскольку каждым их действием движет Божественная воля. Поэтому я всегда хотел бы служить тебе, используя все возможности, имеющиеся в моем распоряжении, и исполнять малейшее твое желание". Дашаратха клялся снова и снова, что во всем подчинится воле мудреца.

   Эти слова наполнили Вишвамитру радостью: "Да, ты был прав, когда сказал, что отшельники не покидают свою обитель без причины. Я пришел к тебе, преследуя высокую цель! Я вдвойне счастлив, что ты так горячо откликнулся на мой призыв, и, следовательно, мой приход к тебе будет плодотворным. Ты ведь останешься верен своему обещанию, не так ли?" - спросил Вишвамитра. Дашаратха не медлил с ответом: "Учитель! Подобный вопрос ты, возможно, мог бы задать другим, но Дашаратха не тот человек, кто нарушит данное им слово. Он скорее расстанется с жизнью, чем навлечет на себя бесчестье, взяв назад свое обещание. Обладает ли монарх более ценными сокровищами, чем правдивость и честность? Они одни являются источником силы, которая нужна ему при исполнении его многочисленных обязанностей. Если эти ценности будут утрачены, страна уподобится жилищу без света или мрачной пустыне, где бесчинствует обезьянья глупость, порождающая беспрерывную вражду. Страну поразят анархия и насилие. И царь окажется перед лицом великого бедствия. Я убежден, что подобные несчастья никогда не обрушатся на мою династию в грядущие времена. Поэтому скажи мне, не питая и тени сомнения, о той миссии, которая привела тебя в Айодхью, и прими от своего слуги заверения в верности".

   Вишвамитра сказал: "О, нет, нет! У меня нет сомнений! Я просто произнес эти слова, чтобы убедиться в твоей твердой приверженности истине. Я знаю, что владыки из рода Икшваку особо ревностно хранят верность своему слову. Итак, я потребую от тебя сегодня только одного.

   Это не богатые дары, не колесницы, не коровы, не золотая казна, не воины, не слуги. Мне нужны только два твоих сына - Рама и Лакшмана, которые будут сопровождать меня. Что скажешь ты на это?" - спросил святой.

   При этих словах Дашаратха содрогнулся и, почувствовав внезапную слабость, откинулся назад. Он долго не мог прийти в себя, и когда через некоторое время все же овладел собой, то собрал все свое мужество, чтобы произнести несколько слов. Он сказал: "Учитель! Какая польза тебе от этих мальчиков? Миссию, которую ты хочешь возложить на них, я смогу выполнить гораздо успешнее, разве ты так не думаешь? Предоставь мне эту возможность. Позволь мне достойно проявить себя. Открой мне, что должен я сделать, и я извлеку из этого радость". Святой отвечал: "Я твердо верю, что задача, которую смогут выполнить эти юноши, не по плечу никому другому. Только они в силах совершить эту миссию. Ни твое многотысячное войско, ни даже ты сам этого не сделают. Такие юноши, как они, никогда еще не рождались на свет и никогда не родятся вновь. Таково мое убеждение.

   Выслушай меня! Я приготовился совершить торжественную церемонию яджны - великого жертвоприношения. Но как только я приступил к вводным ритуалам, неведомо откуда собрались злые духи и демоны и, сотворив кощунство, прервали обряд. Они учинили множество препятствий для его продолжения. И я хочу, чтобы твои сыновья отразили нападения демонов и спасли яджну от омерзительного святотатства . И я смог бы тогда довести священный обряд до успешного завершения. Это и есть моя цель. Это и есть мое желание. Что же ты скажешь теперь?" - спросил Вишвамитра, и в его голосе прозвучали грозные ноты.

   Царь ответил: "Учитель! Как смогут выполнить столь опасное и страшное деяние эти хрупкие и совсем еще юные мальчики? Я стою здесь перед тобой, полный решимости и воли. С моими колесницами, пехотой, кавалерией, боевыми слонами я прибуду, чтобы охранять место для жертвоприношения и твою обитель. И я буду свидетелем, как успешно, без малейших помех, совершится яджна. У меня есть опыт, как ты знаешь, в борьбе против демонических сил. Я сражался против них за богов и одержал победу. Я способен сделать это и сейчас. Я только отдам необходимые распоряжения и готов буду немедленно следовать за тобой. Позволь мне сделать это", - воззвал он к святому подвижнику.

   Услышав эти слова, Вишвамитра сказал: "О, владыка! Как ни ценю я все то, что ты предложил, меня не удовлетворяют твои речи! Я вновь настаиваю на том, что это предназначение - не для тебя. Разве ты не способен понять, что такое деяние не под силу даже мне, которого провозгласили едва ли не всезнающим и всемогущим? Как ты можешь взять на себя эту задачу и обеспечить ей успех? Ты считаешь, что эти мальчики всего лишь обыкновенные дети. Но это заблуждение, связанное с тем, что ты, как отец, горячо любишь их. Мне же достоверно известно, что в их человеческом облике заключена Божественная сила. Оставь свои сомнения! Сдержи слово, столь торжественно тобою данное, и отпусти их со мной тотчас же. Иначе - признай, что ты не верен своему слову. И я удалюсь. Итак - выбирай! И быстрее! Ни промедления, ни колебания сейчас неуместны".

   Резкость в голосе мудреца испугала Дашаратху. Его охватили страх и отчаяние. Он распорядился, чтобы ко двору пригласили его наставника Васиштху. Когда Васиштха вошел и увидел Вишвамитру, мудрецы обменялись улыбками и словами взаимного уважения. Васиштха выслушал рассказ царя обо всем, что произошло. Ему была, безусловно, известна Божественная сущность обоих мальчиков. Поэтому он решил посоветовать царю ни о чем не тревожиться и с легким сердцем доверить своих сыновей нежной заботе мудрого отшельника.

   Дашаратха продолжал настаивать, что мальчики не обладают крепким здоровьем и не имеют запаса жизненных сил для того, чтобы вступить в единоборство с демонами. "Мы давно уже обеспокоены их здоровьем, и сегодняшнее требование отдать их - это все равно что удар, внезапно нанесенный по открытой ране. Все протестует во мне при мысли, что нужно отправить их на схватку с демонами. Я буду защищать своих детей даже если ради этого придется рисковать жизнью".

   Вишвамитра прервал его и сказал: "Царь! Отчего так неразумно звучат твои жалобы? Тебе следовало бы перестать раздавать обещания, которые ты не в состоянии выполнить. Это тяжкий грех, если правитель дает обещание, не учитывая все за и против, а затем, когда его просят исполнить его, начинает оттягивать его выполнение, противится ему и даже вовсе отказывается от своих клятвенных заверений! Это совсем недостойно такого царя, каким являешься ты. И я с презрением отвергаю предложенную тобой помощь, как это ни прискорбно. Как бы ни мала была помощь, но если ее оказывают из искреннего желания послужить добру, она так же ценна, как если бы предложена была сама жизнь. Если же помощь, пусть и очень большая, предлагается с колебаниями, оговорками, не от полноты сердца - она достойна порицания. У меня нет желания причинить тебе боль и вырвать помощь из твоих рук. Что ж! Будь счастлив наедине с собой и со своим грехом! Я ухожу!" Вишвамитра поднялся и сделал движение по направлению к выходу. Царь упал к его ногам и умолял даровать ему отсрочку, чтобы обрести просветление и осознать свой долг. Он молил святого убедить его в справедливости своего требования; в том, что нет другого способа осуществить это намерение.

   Тогда Вишвамитра привлек царя к себе, чтоб дать ему совет. Он сказал: "Царь! Ты стоишь на пути приближающегося космического откровения и величайшего свершения. Поскольку твое сердце полно оте ческой любви, истина не открывается тебе. Твоим сыновьям не будет причинен вред. Никогда, запомни это! Нет такой высоты героизма, на какую они не поднялись бы. Могучие Божественные силы влились в эти человеческие образы именно для того, чтобы уничтожить демонов и истребить демоническое начало. Поэтому не медли больше и пошли за мальчиками. Ты не можешь сейчас трезво оценить ни их физическую силу, ни возможности их интеллекта. Сумей хотя бы разглядеть то Божественное, которое бьет в них ключом каждую минуту их жизни. Нет такой силы, которая могла бы этому противостоять, помни об этом".

   Дав Дашаратхе еще несколько советов, Вишвамитра послал за царевичами - Рамой и Лакшманой. Как только те услышали, что святые наставники Вишвамитра и Васиштха хотят видеть их, они поспешили в зал и, войдя в него, склонились в глубоком поклоне. Они простерлись у ног отца, затем Васиштхи, наставника семьи, и, наконец, у ног Вишвамитры. Когда они поднялись и почтительно встали перед ним, Вишвамитра с улыбкой, играющей на губах, обратился к ним: "Юноши! Хотите ли вы пойти со мной?" И они с восторгом откликнулись на его призыв.

   Их радостная готовность повергла Дашаратху в еще большее уныние, лицо его побледнело. Рама, увидев, как помрачнел отец, подошел к нему и сказал с нежностью: "Отец, отчего ты так опечален тем, что я собираюсь уйти с великим святым? Разве есть лучший способ использовать наше тело, чем отдать его на служение людям? Именно для этой цели и дано нам тело! А участвовать в святых делах аскетов - не есть ли это самая великая цель? Для нас нет ничего невозможного, разве это не так? Мы уничтожим демонов - ракшасов, какими бы свирепыми они ни были, и принесем мир святым отшельникам. Если ты позволишь, мы готовы отправиться тотчас же". Эти слова, полные мужества, в какой-то степени уменьшили тревогу Дашаратхи.

   И все-таки царь еще колебался. Он не знал, на что решиться. Он привлек к себе Раму и сказал ему: "Сын! Ракшасы - не просто враги. Известно ли тебе, что среди них есть такие, как Сунда, Упасунда, Марича, Субаху и другие? Они чудовищно жестоки. Их физический облик настолько ужасен, что его невозможно описать. У тебя еще не было случая видеть таких устрашающих существ. Я не могу представить себе тот момент, когда ты окажешься лицом к лицу с ними. Как сможешь ты сражаться с этими оборотнями, которых никто еще не превзошел в хитрости, изворотливости и способности к физическим превращениям? Ты даже не слышал еще и слова "битва". Ты никогда не видел настоящего сражения. И тебя призывают сразу вступить в борьбу с таким страшным врагом! Увы! Судьба поистине очень жестока! Почему моим сыновьям на пороге юности выпало такое суровое испытание?"

   Эти мысли, проносившиеся в сознании Дашаратхи, переполнили его страждущее сердце, и из его глаз потекли слезы. Лакшмана, желая по мочь отцу в минуту душевной слабости, сказал: "Отец, отчего ты плачешь? - Мы ведь - не робкие девицы! Поле боя - наше законное место, война - наш главный долг, защита справедливости - наша прямая обязанность. Служение святым мудрецам и поддержание моральных устоев для нас так же естественны, как дыхание. Я удивлен, что ты так горюешь из-за того, что мы отправляемся на столь славные дела. Мир посмеется над твоей слабостью. Проводи нас с любовью и благословением. Я буду сопровождать моего брата, и мы вернемся со славою и победой".

   Рама видел, что любовь к нему затмевает все прочие чувства в душе Дашаратхи. Тогда он подошел к его трону и нежно взял его руку. Он сказал: "Отец! Видно, ты забыл о том, кто ты. Ты забыл, что родился в великой династии, чьи предки обессмертили ее своею славой. Вспомни об этом, и ты перестанешь плакать. Ведь ты принадлежишь к роду Икшваку! До сегодняшнего дня ты провел свои годы, являясь самим воплощением Дхармы. Три мира приветствовали тебя как правителя, всегда исполненного сознанием долга, как стража и верного последователя Дхармы, как самого доблестного героя на поле битвы. Ты знаешь, что нет большего греха, чем отречение от однажды данного слова. Отказ от слова, которое ты дал святому подвижнику, может запятнать добрую славу о тебе. Твоим сыновьям не перенести этого бесчестья. Если ты не можешь следовать своему слову, то не можешь рассчитывать на то, что тебе поставят в заслугу совершаемые жертвоприношения, ни даже предпринятый тобой благотворительный акт - будь то рытье колодцев или посадка деревьев. Есть ли смысл говорить дальше? Мы, твои сыновья, чувствуем, что это знак позора, перед которым нам остается лишь опустить головы, выслушивая толки о том, что Дашаратха отрекся от своего слова. Это несмываемое пятно на репутации самой династии. Твоя любовь к сыновьям слепа. Она лишила тебя способности к различению. Такая любовь будет для нас наказанием, а не защитой. Если бы ты действительно любил нас, то поддерживал бы наше стремление к славе - разве это не так? Мы, разумеется, не вправе давать тебе советы. Ты знаешь обо всем сам. Твоя любовь заронила в твою душу ростки невежества и помешала тебе осознать свой долг. Мы же, поверь, не испытываем ни малейшего страха. Нас ждет Невеста Победы! Оставь свои сомнения, благослови нас и доверь заботам святого." Так Рама убеждал и молил отца; согнувшись в поклоне, он коснулся его ног.

   Дашаратха привлек Раму к себе и с любовью погладил по голове. "Сын мой! Твои слова - сама истина, и каждое из них подобно драгоценной жемчужине. Я не настолько неразумен, чтобы это отрицать. Я готов немедленно выступить с моим могучим четырехфланговым войском и защитить священную церемонию святого подвижника, пусть даже ценой всего, чем я владею, но мой разум противится безумному призыву послать тебя, едва лишь начавшего тренироваться в искусстве вла деть оружием, прямо в руки демонов-ракшасов. Ни один отец не захочет добровольно отдать в лапы тигра сыновей, которых он породил. А разве ты вправе бросать нас в сжигающее пламя горя и страданий? Мы обрели тебя и лелеяли пуще собственного дыхания. Увы! Что остается человеку, когда сама судьба идет против него? Я не виню тебя и никого другого, я сам несу наказание за грехи, которые совершил".

   Скорбя и оплакивая свою судьбу, Дашаратха обхватил голову руками. Рама при этом улыбнулся. Он сказал: "Отец! Откуда у тебя эта слабость? Ты говоришь, что нас готовы бросить в пасть тигра! Разве ты все еще не понял, что мы не козы, являющиеся для тигра легкой добычей! Посмотри на нас, как на детенышей льва, и отправь нас на святое дело. Царям не пристало отрекаться от священных деяний!"

   Выслушав эти достаточно резкие слова Рамы, Васиштха встал и сказал: "Прекрасно! Дашаратха! Слышишь ли ты рычание льва? Что значит перед ним вой шакала? Очнись! Пошли за матерями, пусть они придут сюда! А сыновей отдай в распоряжение Вишвамитры".

   Дашаратха почувствовал, что ему ничего не остается, как повиноваться. Он послал за царицами.

   Царицы, с накинутыми на головы шалями, появились в тронном зале. Они прикоснулись к ногам мудрецов и Дашаратхи, после чего подошли к детям и встали рядом с ними, гладя их волосы ласковыми руками. Васиштха первый заговорил с ними. Он обратился к Каушалье: "Мать! Наши дети - Рама и Лакшмана готовятся уйти с Вишвамитрой для того, чтобы охранять обряд яджны от кощунственных нападений демонических орд. Благослови мальчиков перед их уходом". Каушалья, услышав эти слова, подняла голову и произнесла с изумлением: "Что я слышу? Эти юные создания, подобные молодым деревцам, должны сторожить яджну, которую собирается совершать великий святой? Мне известно, что только тайные мантры с их сверхъестественной силой могут служить для этого надежным оружием; как посмеет обычный человек взять на себя бремя охраны яджны от врагов? Успешное завершение яджны зависит от высокой нравственности подвижников, принимающих в ней участие".

   Васиштха готов был согласиться с этим, однако он решил сделать картину более ясной. Он сказал: "Каушалья! Мать! Яджна Вишвамитры - не обычный ритуал. Много препятствий чинится ей, и это вызывает большую тревогу". Васиштха продолжал свои объяснения, но Каушалья прервала его и сказала: "Я с удивлением слышу, что совершаемые святыми и риши яджны омрачаются беспокойством и тревогой. Я всегда верила, что никакая сила не может противодействовать священному начинанию. Я не сомневаюсь, что святой вынашивает свое желание и жаждет осуществить его во имя того, чтобы на Мир снизошел Божественный Свет! Мудрый отшельник выдвинул свое требование Дашаратхе только затем, чтобы подвергнуть испытанию любовь царя к его детям. Не можем же мы всерьез поверить в то, что эти нежные слабые стебельки могут защитить от врагов яджну, которую святой, наделенный всеми мистическими и тайными силами, собирается совершить?"

   Пока Каушалья говорила, а ее рука ласкала голову Рамы, Дашаратху, слушавшего ее, вдруг, как вспышка, озарила истина, и он пришел к смелому решению. Он сказал: "Да! Слова Каушальи несут в себе подлинную правду; я не сомневаюсь теперь, что это был лишь способ, чтобы испытать меня! Учитель! Мог ли я, слабый и неразумный человек, понять, что это было лишь испытание? Я выполню твою волю, какова бы она ни была". С этими словами Дашаратха упал к ногам Васиштхи. Васиштха посмотрел на него и сказал: "Махараджа! Ты вел себя достойно. Эти мальчики отмечены особой печатью. Мы знаем это. Другие этого не знают. Предстоящий им поход - это только начало их триумфального шествия. Это - пролог к истории их победоносных деяний. Это - посвящение их в клятву верности Дхарме-ракшане, хранительнице Праведности. Они скоро вернутся с Невестой Победы. Поэтому не раздумывай больше и передай их с радостью заботам Вишвамитры."

   Васиштха подозвал юношей к себе и, возложив на их головы свои добрые ладони, благословил их словами ведийских гимнов. Юноши припали к ногам матерей и получили их благословение. Теперь они были готовы отправиться в путь. Дашаратха видел, как вспыхнули их лица светом радости и отваги. Он подавил вновь нахлынувшую на него горестную муку, положил свои руки на плечи юношей и, обращаясь к Вишвамитре, сказал: "Эти двое теперь - твои сыновья; от тебя зависит их здоровье и счастье. Если ты прикажешь, чтобы несколько личных хранителей отправились вместе с ними, я охотно выполню это требование".

   При этих словах Вишвамитра рассмеялся: "О царь! Ты, право же, все еще во власти безумия! Кто же должен охранять их, этих героев, которые призваны избавить яджну от осквернения? Разве они нуждаются в защите? Они отправляются оберегать жертвоприношение, которое никто из нас не способен уберечь, и таких могучих героев кто-то должен охранять? Поистине, твоя любовь ослепила тебя. Царь! Я приведу их к тебе, когда миссия, возлагаемая на них, будет выполнена. Не тревожься ни о чем! Продолжай спокойно и справедливо править своим царством".

   Вишвамитра поднялся со своего места; каждый из присутствующих склонился перед ним в почтении. Он первым вышел из зала. Оба принца последовали за ним. Как только они появились на пороге главного входа дворца, на них хлынул ливень из живых цветов. Высоко в небесах прокатилась барабанная дробь и зазвучала музыка божественных рожков. Протяжные звуки труб и мелодии поющих раковин, льющиеся из дверей и окон каждого дома, сливались, перекликаясь, в единый победный клич, сопровождавший их на всем пути до городских ворот.

   Мужчинам, женщинам, детям - всем горожанам, высыпавшим на улицы, принцы казались двумя маленькими львятами, бегущими по пятам старого могучего льва. Никто не знал, почему юноши идут босыми и почему они покидают дворец вместе с великим святым. Поэтому каждый спрашивал у своего соседа, не знает ли тот, какую задачу они призваны выполнить. Министры, придворные, жители города провожали их только до городских ворот - таков был приказ царя. Здесь они распрощались с ними, пожелав счастливого странствия, и вернулись назад.

   Те же продолжали свой путь. Вишвамитра шел впереди, за ним - Рама, и последним - Лакшмана. Они видели прекрасные деревья, стоящие в ряд по обе стороны главной дороги; они вбирали в себя красоту природы, которая открывалась их взору. Преодолев большое расстояние, они достигли границы джунглей. Кругом не было уже никаких признаков жилья. Перед тем как вступить в лес, Вишвамитра велел юношам надеть на пальцы и запястья защитные кожаные ремешки, снять с плеч луки и держать их в руках наготове. Вооруженные таким образом, они продвигались по безмолвному и внушающему ужас лесу сквозь непроходимые заросли, бесстрашные и лучезарные, как если бы они были властелинами этой земли. Вскоре они оказались у берега реки Сарайю. Солнце уже садилось. Вишвамитра подозвал к себе Раму и Лакшману и обратился к ним с ласковыми словами: "Дорогие мои! Подойдите к реке и совершите ритуальную церемонию омовения рук и ног. Я передам вам сейчас две мистические формулы - мантры, подобные двум прекрасным жемчужинам в драгоценной короне. Они именуются Бала и Атхи-Бала - Сила и Сверхсила. Обе они заряжены огромной мощью. Они вернут вам бодрость; как бы ни были вы истощены, они не дадут изнеможению взять верх; как бы ни были напряжены ваши силы, они не позволят болезни приблизиться к вам; они будут хранить вас от демонических сил. Куда бы вы ни направились, они, если вы вспомните о них, избавят вас от голода и жажды, наполнят ваше тело здоровьем и свежестью и изольют на вас радость и энтузиазм; они придадут силу телу и разуму. Рама! Эти две мантры превосходят все другие мантры, они более действенны и светоносны, чем остальные". Вишвамитра еще долго распространялся о таинственной силе мантр. Но Рама не нуждался ни в каких объяснениях, и поэтому он слушал его с явным удивлением, и взгляд его был полон недоумения. Лакшмана, все это время наблюдавший за святым и Рамой, смеялся в душе!

   Этот случай является хорошим уроком тому миру, куда пришел Рама, чтобы возродить Дхарму. Этот урок Рама преподал скорее своими действиями, чем словами: "Майя неизбежно настигает любого, как бы велик он ни был; она способна в единый миг перевернуть все человеческие понятия и представления; она не ослабит своей хватки до тех пор, пока ее жертва будет упорствовать в своей вере в то, что она есть "тело".

   Майя не убоится ни имени, ни славы, ни мастерства, ни интеллекта той личности, которой она хочет владеть. Только когда человек откажется от своего имени и формы, освободится от представлений о себе, как о "теле", и утвердит себя в Атме, только тогда он сможет избавиться от неверных и искаженных идей, навязанных Майей". Таков был этот урок! Вот что произошло: Вишвамитра имел под своим контролем две сильнейшие мантры, он обладал огромным запасом духовных сокровищ; он понял, что, несмотря на свои собственные возможности, всеми признанные, один только Рама несет в себе ту мощь, которая способна перебороть и разгромить демонические орды, пытавшиеся сорвать яджну, он предостерег Дашаратху против непомерной его любви к сыну, ослепившей его и не позволившей увидеть Божественную сущность Рамы; он объявил, что Рама есть Хранитель целого Мира; он верил, что нет такой высоты героизма, которой Рама не смог бы достичь. И все-таки он готовился открыть этим двум принцам тайну неких мистических мантр, как если бы они были обыкновенными детьми! Это значит, что даже Вишвамитра был скован цепями Майи! Он поддался заблуждению - судить о вещах по их внешним признакам. Рама распознал ту силу, с которой Майя мертвой хваткой держала Вишвамитру. Ведь именно Майя затуманила разум святого и заставила его, гордого своей мудростью, совершить обряд посвящения в мантры. Рама и Лакшмана завершили омовение в реке, как повелел им Вишвамитра. Святой подошел к Раме и посвятил его в тайну двух мантр. Рама произносил формулы вслед за Учителем и кивал головой, как положено новообращенному, постигающему тайное знание. Лакшмана проделал то же самое. Они склонили головы, желая показать, что они согласны стать "учениками" Вишвамитры. Вскоре стемнело, и братья устроили себе постели из густой травы. Когда они улеглись, Вишвамитра сел рядом с ними и стал рассказывать им предания былых времен. Вскоре мудрец заметил, что братья уснули, утомленные долгим и изнурительным путешествием пешком. Вишвамитра прервал свой рассказ и погрузился в мысли о своей собственной судьбе и своем предназначении.

   Тем временем на землю прорвались утренние лучи. На дереве, под которым спали братья, многоцветные птицы порхали с ветки на ветку и сладко щебетали, словно хотели разбудить Раму и Лакшману. Казалось, что это была музыка небесных ангелов. Но эти звуки не могли поднять спящих. Тогда Вишвамитра приблизился к Раме и объявил, что наступил рассвет. "Просыпайтесь!" - велел он. Рама поднялся; он разбудил Лакшману, который спал рядом с ним, и они оба простерлись у ног святого. Они совершили свои утренние омовения в реке Сарайю; они набрали в ладони священную воду и снова вылили ее в реку, произнося гимны в честь богини Реки; они выкупались в реке, после чего совершили ритуал Сандхья, включающий произнесение утренней мантры Гайятри. Затем, готовые продолжать путешествие, они встали перед Учителем, сложив руки. Вишвамитра спросил: "Дорогие мои! Теперь мы можем двинуться в путь к нашему монастырю, не так ли?" И Рама ответил: "Мы ждем твоего приказа!" И они продолжали свой путь. Святой шел впереди, а братья за ним. Скоро они достигли места, где Сарайю сливается с Гангой. Братья простерлись ниц перед священной рекой, затем обвели глазами окрестности вокруг святого места. Они увидели монастырский храм, из которого струились, заполняя пространство, звуки божественной музыки. Монастырь поражал своей древностью и вызывал в памяти старинные предания. Лакшмана спросил Вишвамитру: "Учитель! Кто живет в этой святой обители? Какое великое Имя связано с нею?" Святой улыбнулся, услышав этот вопрос. Он сказал: "Дорогие! Это было очень-очень давно - когда Бог Шива явился сюда вместе со своей небесной свитой для того, чтобы предаться суровой аскезе и воздержанию, прежде чем сыграть свадьбу с Парвати. В то время как Шива исполнял свои священные обязанности, бог Любви Манматха препятствовал Божественному ритуалу, чем вызвал гнев в сердце Шивы. Он открыл свой третий глаз, из которого вырвалось пламя такой силы, что сожгло Манматху дотла. Его тело было уничтожено и превращено в пепел, после чего он стал известен как "Бестелесный", или Ананга. Слово "анга" означает "член тела". Оттого и часть страны, где Манматха утратил свое тело, называется Анга! Это очень богатый край. Сам Шива почтил своим присутствием эту обитель, и с тех пор многие поколения преданных ценой глубокого самоотречения сливаются здесь с образом Великого Божества.

   Этот монастырь принимает в послушники только тех, кто строго следует Дхарме. Если вы хотите, мы можем провести здесь ночь, а утром, после купания в Ганге, снова отправиться в путь." Рама и Лакшмана не смогли скрыть восторга, услышав это предложение. Выражая свое согласие, они сказали: "Мы очень счастливы!" Они окунулись в воды священной Ганги. А тем временем весть о том, что Вишвамитра находится так близко и что вместе с ним два отважных царских сына, распространилась повсюду. Обитатели ашрама поспешили навстречу, чтобы приветствовать их и пригласить посетить монастырь.

   Ту ночь святой и принцы провели в ашраме Шивы; подкрепившись фруктами и кореньями, они с интересом наблюдали за жизнью монастыря. Принцы слушали предания, которые рассказывал им Вишвамитра; в потоке Божественной Благодати, снизошедшей на них, незаметно пролетели ночные часы. Когда занялся день, они совершили омовения, и, выразив служителям монастыря свою любовь и признательность, попрощались с ними. Они снова двинулись в путь - два ученика, следующие за Гуру. Им предстояло переправиться через Гангу, и местные старожилы перевезли их на лодке на другой берег; пожелав им доброго пути, перевозчики простерлись у ног Вишвамитры. Он поблагодарил их за проявленное гостеприимство; он сказал, что ценит глубину их преданности и самоотверженности, и позволил им возвратиться к себе, наградив благословением.

   Очень скоро шум, похожий на грохотание подземного потока, рвущегося из недр на землю, поразил их слух. Они увидели воды реки, бушующие и вздымающиеся, с длинными гребнями белой пены на вершинах волн. Рама спросил святого: "Учитель! Как происходит, что бурный поток сразу заполняет водоем, и как могут волны прибывать так быстро и подыматься так высоко?" Вишвамитра ответил: "Рама! Полноводная и бурная река Сарайю впадает в спокойную и тихую Гангу, отсюда и эти раскаты, и грохотанье". Мудрец произнес эти слова бесстрастно и невозмутимо, для него эта картина была привычной. Он продолжал: "В незапамятные времена случилось так, что волею Брахмы около горы Кайлас возникло большое глубокое озеро. Оно известно как "МанасаШаровар", что означает "Озеро Разума". Так назвали его боги. Когда тают снега и идут дожди, озеро переполняется и выходит из берегов, и поток, рвущийся из него, становится рекой Сарайю, текущей неподалеку от Айодхьи и стремящейся к Ганге. Сарайю - священная река, ибо воды ее рождены озером, созданным по воле самого Брахмы". Они продолжали путь, внимая рассказам, вызывающим благоговейный трепет, раскрывающим тайны истории каждой реки и каждого камня на этой земле.

   Они вошли в темный дремучий лес, который внушал ужас. Рама спросил Учителя, ступала ли в этот лес нога человека, но прежде чем он получил ответ, их внимание привлек жуткий рев, исходящий из злобных глоток огромных стай диких зверей - тигров, львов, леопардов; заросли кишели множеством более мелких лесных тварей. Казалось, что землю разрывают на куски! Они увидели, как дикие животные бьются друг с другом в смертельной схватке, а другие скрываются в чаще леса, спасаясь от опасности насильственной смерти. Сплошной стеной их обступали гигантские деревья - баньяны, гималайские кедры, сосны, священные смоковницы, достигая верхушками неба и распространяя над землей густую тень.

   В непроходимых зарослях негде было ступить ноге. Чтобы двигаться вперед, им пришлось прокладывать себе тропу. Лакшмана не смог скрыть своего любопытства. Он спросил Вишвамитру: "Учитель! Кто властвует над этим устрашающим лесом? Как его имя?" Учитель ответил: "Лакшмана! Там, где сейчас разрослись джунгли, когда-то были два маленьких царства - Малада и Кароса. Они сияли, как обители богов. Люди говорили, что они и вправду были созданы и хранимы богами. Об этом месте существует предание. Бог Индра, убив демона Вритру, преградившего течение рек, страдал от того, что осквернил себя грехом и наказан за это неистребимым голодом. Пребывающего в столь плачевном состоянии Индру святые мудрецы привели в эти места и искупали в священной Ганге. После этого они излили на его голову несколько горшков воды из Ганги, произнося при этом священные гимны и заклинания. Так был смыт с него грех - убийство существа из высшей касты. Брахма возрадовался, что с порчей (Мала) и алчущими стенаниями (Кроса) было покончено, и он назвал эти маленькие царства Малада и Кароса. С его благословения они обрели славу. Боги пожелали, чтобы в них было изобилие зерна, золота, и прочего, что дает процветание стране.

   Но вот в этих местах появилась злобная великанша-людоедка - Татаки. Она начала опустошать эту богатую и мирную землю. Она была якшини, полубожественное существо, которое могло принимать какую угодно форму. Ходили слухи, что, едва родившись, она уже обладала силой тысячи слонов! Она породила сына по имени Марича, который обладал мощью и смелостью самого Индры. Мать и сын, объединившись, приносили огромные разрушения и бедствия. Джунгли, где живет отвратительная великанша, находятся отсюда на расстоянии йоджаны (девяти с половиной миль). Они превратили в бесплодные пустыни две цветущие долины - Маладу и Каросу. В страхе и ужасе перед приближением Татаки бежали отсюда те, кто обрабатывал эти плодородные земли. И джунгли придвигались все ближе и ближе. Густо населенные города и деревни опустели и разрушились, не оставив и следов обитания человека. Татаки невозможно ни поймать, ни извести, ибо она сумеет уклониться от любой попытки ее уничтожить. Никто еще не посмел положить конец ее опустошительным набегам. Я не могу представить никого, кроме тебя (да! моя глубочайшая интуиция говорит об этом), кто поразил бы это чудовище, обладающее такой невероятной силой. Именно эти двое - гнусные мать и сын - навлекают демонов, чтобы срывать и осквернять яджны и священные ритуалы отшельников".

   Слова Вишвамитры глубоко взволновали Раму. Он не мог подавить вспыхнувших в нем гнева и возмущения. С великим почтением и покорностью обратился он к святому: "О великий среди аскетов! Я слышал, что якшаси не обладают большой силой; к тому же эта Татаки - женщина, существо слабого пола. Как может она держать в страхе целый народ? Откуда получает она такую силу? Как смогла она превратить этот край в руины, когда он находится под благословением Брахмы и богов? Этому можно лишь поражаться. В это просто трудно поверить." Вишвамитра сказал: "Рама! Я объясню тебе! Слушай! Жил когда-то якшас по имени Сукету. Он наделен был и добродетелями, и доблестью. Он не имел ребенка, который мог бы ему наследовать, поэтому предался суровой аскезе, чтобы умилостивить богов и получить их благословение. Брахма, наконец, оценил его самоотречение. Бог предстал перед Сукету, и, благословив его, объявил, что у него будет дочь, наделенная сверхъестественной силой, умом и ловкостью. Несмотря на то, что Сукету меч тал о сыне, он возрадовался и этому дару. Якшас возвратился домой, и вскоре, как и ожидалось, у него родилась дочь. Девочка быстро росла и набиралась сил. Хотя она и принадлежала к слабому полу, но благодаря милости Бога обладала мощью тысячи слонов.

   Она разгуливала повсюду, где ей вздумается, не признавая ни законов, ни запретов, как будто бы все, что она видела вокруг, принадлежало только ей одной. Она была очень красивой девушкой, поэтому Сукету повсюду искал ей достойного жениха; наконец, его выбор пал на юношу по имени Сунда - и он отдал за него свою дочь. Три года спустя она родила сына, это был Марича, о котором я уже рассказывал тебе. Мать и сын стали непобедимы в сражениях. Сунда отправился вершить свои демонические дела, он попытался причинить вред яджнам святых отшельников, чем навлек на себя гнев великого святого Агастьи. Агастья наслал на него проклятье, которое уничтожило Сунду и тем самым защитило мудрецов от дальнейших несчастий и бед. Охваченная жаждой мщения, Татаки вместе со своим сыном совершила нападение на монастырь Агастьи. Но святой, обладавший даром предвидения, заранее знал об этом, поэтому он проклял их обоих, и его проклятие превратило их в великанов. Это разъярило их еще сильнее. Ревя и выкрикивая оскорбления, Татаки и Марича двинулись - жуткие, с глазами, налитыми кровью- против Агастьи. Он почувствовал, что промедление опасно, и обрушил на Татаки новое проклятье, силой которого она должна была потерять свою красоту и превратиться в страшилище! Он повелел, чтобы она стала людоедкой! Татаки же не признала себя покоренной и продолжала нападать с удвоенной свирепостью. Тогда Агастья решил укрыться от ее мщения и удалился в безопасное место. Разозленная неудачей, Татаки направила свою ярость на эти земли - на Маладу и Каросу, круша сады и посевы и превращая их в непроходимые джунгли."

   Когда Вишвамитра закончил свой рассказ, Рама сказал: "Учитель! Она наделена силой и неуязвимостью потому, что появилась на свет как дар Брахмы и как награда за суровый аскетизм отца. Но она использует свою силу и ловкость во зло и навлекает на себя гнев и проклятия. Однако в священных книгах сказано, что убить существо женского пола - это великий грех, не так ли? Именно поэтому Агастья, прокляв Татаки и обратив ее в безобразное чудовище, вынужден был отпустить ее. И понятно, что великий святой, убив своим проклятием ее мужа, не смог так же убить жену. Я слышал, что воины не должны опускаться до убийства женщины. Скажи, что надлежит мне делать. Я готов повиноваться."

   Вишвамитра был очень обрадован, когда Рама высказал эти сомнения, диктуемые Дхармой. "Мне хорошо известно, - продолжал Вишвамитра, - что убийство женщины - великий грех. Тем не менее защита людей большой духовной силы, праведников, так же, как и покровительство священным коровам - наиважнейшее дело. С ними связана Дхарма.

   Поступок не будет считаться грехом, если он совершается ради поддержания Дхармы и ради искоренения Адхармы. Разве тебе не знакомо изречение: "Дхармо ракшати ракшитах" - "Дхарма хранит тех, кто охраняет ее"? Это не то насилие, которое применяется для того, чтобы кого-то возвеличить. Когда насилие используется для сохранения мира и для процветания общества, оно не может, я уверяю тебя, повлечь за собой дурные последствия. Более того, сотворение, сохранение и уничтожение являются проявлением Божественных законов и осуществляются согласно Божественной воле. Они не связаны с прихотью человека. Ты же есть воплощение Бога . Ты наделен властью и, одновременно, скован долгом. Никакая грязь не пристанет к огню, и никакой грех не может осквернить Божественное. Воля, которая созидает, и долг, который осуществляет защиту, имеют также право и карать. Кара, которая ожидает мать и сына за их грехи, будет доведена до конца. Им ее не избежать. И можно считать благом то, что Татаки погибнет от твоей руки сегодня, пока она не прибавила к своим многочисленным грехам новые, которые принесут ей еще большие муки. Ты только послужишь ее же интересам и благу этой страны. И в этом нет ничего дурного или греховного. Если же ты проявишь сейчас чувство жалости, то это принесет огромный вред миру, вызовет упадок Дхармы и будет способствовать тому, что Татаки совершит новые злодеяния. Почему я так долго останавливаюсь на этом и привожу тебе тысячи аргументов? Потому что я увидел все это внутренним, духовным зрением. Ты воплотился в образе человека для того, чтобы уничтожить этих выродков ракшасов. Это твоя миссия, твоя задача. Ты должен выполнить ее сегодня и будешь выполнять ее и дальше. Защита Дхармы и расправа с ракшасами - существами с демонической сутью - вот ради чего ты родился! Мне открылась эта истина. Именно поэтому я устремился к тебе за поддержкой. А иначе, если бы я этого не знал, зачем бы я искал у тебя защиты? Отшельники, монахи и те, кто предается аскезе в лесной глуши, молят о помощи правителей этой страны не ради самих себя, а ради целого мира. Они отказываются от всех привязанностей, ограничивают свою пищу лишь кореньями и плодами, которые сами собирают; после нескольких месяцев или лет такого воздержания, пренебрегая всеми потребностями плоти, они перестают отождествлять себя со своим телом, теряют ощущение своей телесной оболочки и сливаются с божественным Светом. Почему подобных людей должно беспокоить то, что происходит в мире? Потому что Мудрейшие и достигшие Самореализации, помимо собственного спасения светом откровения, стараются указать другим тот путь, который они сами прошли, ту лучезарную цель, которой они достигли; своим примером они убеждают других следовать учению и духовной практике, которая приведет их к познанию истины. Если мудрецы будут заботиться только о себе и своем освобождении, на что будет обречен мир? Люди еще глубже погрязнут во зле. Святые отшельники поддержи вают связь с миром именно по этой причине, а не для удовлетворения своих собственных желаний. Они живут, словно лотосы на воде, являя миру лишь внешнюю, иллюзорную красоту; на самом же деле ничто не привязывает их к миру, и они не позволяют ему осквернять себя. Их цель одна и только одна: духовное развитие и процветание человечества. Их единственная забота - поддерживать Дхарму, и полагаются они только на Бога."

   В этих словах Вишвамитры раскрывалась истина, и Рама ответил так, как будто он был новичок, ранее не знакомый с тем, что услышал. Он сказал: "Боюсь, мир не поймет, что слова святых отшельников и мудрецов несут в себе божественный смысл. Я спрашивал тебя лишь о моральной стороне этого акта, чтобы мы могли узнать о его законности и справедливости. Не усматривай иного смысла в моем вопросе. Мой отец Дашаратха повелел мне повиноваться мудрому Вишвамитре и делать все, что он прикажет. Я желаю следовать воле моего отца. Ты - великий риши. Ты прошел суровые испытания аскезы. И если ты уверен, что убийство Татаки не есть грех, а есть деяние справедливое и праведное, я знаю, что не совершу дурного поступка. Я готов выполнить любую задачу, которую ты возложишь на меня, чтобы поддержать Дхарму и принести благо людям." Говоря это. Рама взял в руки лук и тронул тетиву, проверяя, туго ли она натянута. Тетива зазвенела, и этот звук отозвался многоголосым и мощным эхом, прокатившимся по джунглям. Весь лес пробудился; дикие звери бросились врассыпную. Татаки, пораженная этим необычайно громким и устрашающим звуком, запылала гневом оттого, что ее осмелились побеспокоить, и бросилась туда, откуда этот звук раздался. Рама увидел чудовище, которое двигалось на него подобно огромному дикому слону или качающейся горе. Он улыбнулся и сказал Лакшмане: "Брат! Взгляни на эту уродливую громадину! Может ли обычный человек уцелеть, увидев это исчадие ада? Сам вид ее способен убить человека! Что же сказать о ее мощи? Но это - женщина! И поэтому мой разум противится мысли, что я должен убить ее! Это страшилище умрет, если отсечь ей руки и ноги, этого будет довольно, чтобы уничтожить ее." Татаки кинулась на Раму с вытянутыми руками, как будто хотела схватить его и бросить в свою пасть, как кусок пирога! Она дико рычала и была в страшнейшем возбуждении. Вишвамитра, закрыв глаза, молился, чтобы братья не пострадали в сражении. Татаки подступала все ближе и ближе к Раме, но все с большей и большей неохотой, ощущая в его присутствии странное бессилие. Один или два раза она приблизилась к Раме, но быстро отступила. Озлобившись на себя, она подпрыгивала от ярости, вздымая огромными ногами черную и удушливую пыль. Рама, Лакшмана и Вишвамитра некоторое время стояли в молчании и бездействии. Татаки обладала исключительной способностью производить разрушения, используя обманную силу иллюзии. На этот раз она произвела камнепад - тяжелый дождь из обломков скал.

   И тут Рама наконец убедился, что великанша не должна больше жить на земле и что ее нельзя щадить, несмотря на ее женское начало. Он натянул свой лук и пустил стрелу в ставшую невидимой Татаки, точно зная, где она находится в этот миг. Она снова бросилась на Раму, но две ее руки были отсечены его стрелами. Она повалилась на землю, крича и завывая от боли. Лакшмана отрубил ее нижние конечности одну за другой. Но Татаки была способна восстанавливать любую форму, какую она только хотела. Поэтому, потеряв одно обличье, она тут же приняла другое и вновь явилась перед ними, яростная и полная сил. Какое-то время она притворялась мертвой, теперь же снова ожила! Она принимала самые разные формы и снова применила свою уловку с ливнем из камней. Она выставляла напоказ свои порочные способности и злые хитрости. Рама и Лакшмана, хотя и были все время настороже, получили несколько ран. Увидев это, Вишвамитра понял, что медлить больше нельзя и что Татаки должна быть убита немедленно. Он сказал: "Рама, оставь все сомнения; сейчас не время брать в расчет ее женское начало и выказывать снисхождение. Отсечение конечностей ни к чему не привело. Пока в ракшасах таится жизнь, они способны восстановить сколько угодно членов и форм. Поэтому не медли! Убей ее! Когда наступит вечер, ее темная ярость усилится, а после заката солнца вообще невозможно определить, где находится ракшас, как бы ты ни старался. Ее нужно уничтожить сейчас же!" Сказав это, Вишвамитра произнес несколько священных мантр, которые обеспечивали защиту и безопасность.

   Рама сосредоточил свои мысли, и, использовав способность посылать стрелу в то место, откуда исходит звук, угадал, где находится Татаки и пустил стрелу прямо в цель. Стрела связала все члены великанши, не позволяя ей сделать ни малейшего движения. Она издала пронзительный и свирепый крик и, высунув свой чудовищный язык, попыталась навалиться на Раму и Лакшману и раздавить их своей тяжестью. Но Рама, поняв, что промедление приведет к непоправимым последствиям, пустил ей прямо в грудь смертоносную стрелу. Татаки покатилась по земле и испустила дух.

   Там, где она упала, образовался гигантский кратер. Когда она в агонии каталась по земле, деревья ломались и вырывались с корнем под тяжестью ее громадной туши. Ее последний вздох был таким жутким и громовым, что дикие звери разбежались, а стада животных бросились искать убежище. Когда страшная ракшаси упала замертво, Вишвамитра подозвал Раму и сказал, ласково проводя рукой по его волосам: "Сын! Ощущал ли ты страх? Нет! Нет! Как может Спаситель мира ощущать страх? Этот подвиг как камень в основании дома, он обеспечивает прочность всему зданию. Пойдемте, вы устали. Как раз село солнце. Посвятим вечер молитве и отдыху. Пойдемте со мной." Он привел их к реке, и спустя некоторое время, сказал: "Дети! Мы отдохнем здесь этой ночью, а на заре продолжим путь к нашей обители". Они провели ночь, слушая рассказы Вишвамитры. Учитель поведал им также об их неистощимых возможностях и о сокрытом в них тайном могуществе.

   Наступил рассвет. Святой Вишвамитра совершил утреннее омовение и подошел к спящим братьям, приветливо улыбаясь. Он сказал им приятные и ласковые слова: "Рама! Я восхищаюсь твоим героизмом. Когда ты одолевал ракшаси Татаки, я ясно понял, что ты являешься воплощением Абсолюта. Поистине, я чувствую себя очень счастливым." И Вишвамитра пролил слезы радости. Он мысленно собрал все волшебное оружие, которым владел, а также мантры, материализующие это оружие и поддерживающие его форму, и, сотворив краткий ритуал посвящения, передал священный арсенал в руки Рамы. "У меня нет больше права распоряжаться этим оружием. Зачем оно мне нужно, хотя я и владею им? Ты - его законный обладатель и господин. И оно возрадуется, узнав, что отныне будет принадлежать тебе, что, будучи в твоих руках, сможет выполнить свое предназначение наилучшим образом. Помни это! С этой минуты все оружие, бывшее в моем распоряжении, станет средством, необходимым для миссии, к которой призван ты." Говоря это, он пролил святую воду и произнес мантры, свидетельствующие о том, что он жертвует оружие Раме и окончательно отрекается от своих прав на него.

   Итак, он передал Раме священные диски - Дандачакру, Дхармачакру, Калачакру, копья - Индастру, Ваджрастру; Тришулу (трезубец Шивы, заряженный его силой); Брахмаширастру, Ишикастру и самое сокрушительное оружие - копье Брахмастру. Некоторое время он сидел молча, закрыв глаза. Потом он встал и со словами: "Зачем мне нужны и эти две булавы?" - протянул Раме две могучие булавы - Модак и Шикхар. Он сказал: "Когда мы придем в наш ашрам, я воспроизведу и другое оружие - метательное копье бога Агни (Агни-астру), копья Краунчи, Нараяны, Вайю и других богов. "Сын, - сказал он, - все это оружие всецело подчиняется своему господину и является на его первый зов. И все оно несокрушимо. При этих словах он прошептал на ухо Раме мистические формулы, которые способны материализовать это оружие, привести его в боевую готовность и направить в цель с невероятной силой. Он попросил Раму повторить за ним эти формулы. Стоило Раме произнести священные мантры, как он обрел способность узреть те божества, которые владычествовали над этими волшебными дисками, копьями, булавами. Они возникли перед ним, и он удостоился их благодарности и почтения. Каждый из богов предстал перед Рамой и простерся перед ним ниц. И каждый из них сказал: "Рама! Мы Твои слуги с этой минуты. Все мы клянемся Тебе в верности и обещаем Тебе, что будем подчиняться Твоей воле". Потом они исчезли, готовые явиться по первому зову.

   Рама был рад тому, что произошло. Он коснулся ног святого, говоря: "Учитель! Твое сердце - кладезь самоотречения. Ты - я ясно понял - являешься воплощением Тьяги - отрешенности - и Йоги - победы над чувствами. А иначе мог бы ты отказаться от владения целым арсеналом мощного и с таким трудом завоеванного оружия? Учитель! Прошу тебя, доставь мне радость и объясни мне, каким образом смогу я вернуть назад оружие, уже произведшее необходимое разрушительное действие. Ты только что обучил меня формуле, как пускать в ход эти копья и диски; теперь я хочу знать, как восстановить их первоначальную форму." Вишвамитра был рад услышать эти слова, и он сказал: "Такие могучие силы и орудия, как Сатьякирти, Дришта, Рабхаса, Питросомаса, Кирсана, Вирасья, Югандха, Видхута, Каравирака, Джирамбака, самопроизвольно обретают свою изначальную форму, подчиняясь воле лучника, выраженной с помощью мантр, которые я сейчас передам тебе". И он посвятил Раму в эти формулы. Как только они были произнесены, тут же явились божества и склонились перед своим новым господином. Рама сказал, что они должны будут явиться по его зову, а пока могут быть свободны.

   Затем Вишвамитра предложил продолжить путешествие, и все трое двинулись в дальнейший путь. Пройдя небольшое расстояние, они вступили в высокогорную местность. Вскоре их взгляд пал на чудесный сад, который встретил их благоуханием, освежившим их тело и взбодрившим душу. Братьям интересно было узнать, кому принадлежит этот прекрасный уголок земли. Они попросили просветить их, и Вишвамитра ответил: "Сын! Это священное место, которое выбирают боги, когда спускаются на Землю для того, чтобы предаться аскезе перед совершением задуманных ими дел. Великий Касьяпа предавался здесь покаянию, искупая грехи, после чего достиг намеченной цели. Это место приносит успех всем благим начинаниям, и поэтому оно носит название Обитель Свершений. Я сам жил здесь долгие годы, совершенствуясь в самоотречении и преданности Богу. Эта обитель часто подвергается нападению демонов, которые нарушают священные ритуалы и оскверняют их. Ты должен уничтожить их, когда они вновь попытаются пустить в ход свои нечестивые козни." С этими словами Вишвамитра вступил в согревающую сердце обитель покоя. Он ласково положил руку на плечо Рамы и сказал: "Этот ашрам с сегодняшнего дня в той же мере принадлежит тебе, в какой до этого принадлежал мне". Седовласый старец не смог скрыть слез умиления и радости, произнося эти слова. Едва они вступили в Сиддхашрам, как его обитатели поспешили им навстречу, они омыли ноги Учителя и поднесли воду для омовения Раме и Лакшмане.

   Они разбрасывали цветы на их пути и, подведя их ко входу в монастырь, подали им фрукты и прохладное сладкое питье. Они предложили братьям отдохнуть .в заранее отведенном для них доме, где все было готово к их приходу. Те приняли приглашение. После отдыха, который освежил их, они омыли ноги и лицо и подошли к святому Вишвамитре, ожидая его распоряжений. Братья встали перед ним, сложив руки, и оросили: "Учитель! Может ли яджна, которую ты хочешь совершить, начаться уже завтра?" Вишвамитра ощутил большую радость, когда услышал этот вопрос. Он сказал: "Да! Все уже готово. В Сиддхашраме не бывает иначе. Здесь не нужны долгие приготовления. Мы готовы всегда. Когда забрезжит рассвет, я произнесу слова предписанной Ведами жертвенной клятвы. Новость быстро распространилась, и все занялись необходимыми приготовлениями к великому событию. Наступило утро. Вишвамитра произнес священное заклинание, и яджна началась. Как Сканда и Висакха стояли на страже у богов, так и два брата. Рама и Лакшмана, встали, полные решимости встретить любого, кто попытается нарушить ход сокровенного действа. Поскольку Вишвамитра был полностью поглощен жертвенным обрядом, обратиться к нему было невозможно, и Рама попросил других участников яджны указать ему, когда и откуда следует ожидать появления демонических орд. Но те не могли дать ответа: "Нельзя предвидеть, с какой стороны и в какое время они нагрянут, они могут обрушиться на нас в любую минуту. Кто способен предсказать время их нападения?" Каждый отшельник, говоря с Рамой о демонах, по-своему оценивал их буйный нрав и злобные повадки. Рама остался доволен полученными ответами; он решил, что важней всего постоянно оставаться настороже и приготовиться отразить натиск демонов, когда те попытаются сорвать священную церемонию отшельников. Он призвал к бдительности и своего брата. Ни одно постороннее движение не ускользало от их внимательных взглядов; они напряженно прислушивались к каждому едва уловимому звуку, который мог бы означать приближение опасности. Наблюдая их храбрость и решительность, аскеты преисполнились радости и удивления: ведь братья были так юны, и их лица покрывал такой нежный румянец, что, казалось, будто они не вышли еще из возраста мальчишеских проказ и шалостей.

   Пять дней и пять ночей, не зная ни сна ни отдыха, братья упорно охраняли жертвенный ритуал и святую обитель. Начался шестой день, и ничего не изменилось. Вишвамитра был поглощен яджной и озабочен тем, чтобы ни одна деталь в ритуальном действе не была упущена. Ритвики - исполнители гимнов - и другие участники церемонии были заняты песнопениями, жертвоприношениями и провозглашением мантр. Внезапно их слух поразил громовой раскат, прорвавшийся с неба, как если бы сама небесная твердь разорвалась на куски. Жертвенное поле охватил огонь. Запылали трава куша, блюда и чаши, священные сосуды с ритуальными атрибутами, сухие поленья, предназначенные для поддержания жертвенного огня, цветы, кумкум и другие предметы культового поклонения богам. Пламя полыхало повсюду!

   Очень скоро небо покрылось темными устрашающими тучами и яркий день сменился кромешной тьмой ночи. Зловещие густые клубы дыма быстро приближались, заволакивая то место, где совершалась яджна. Из туч полил кровавый дождь, и капли, падая на землю, сливались с языками пламени, подымающимися им навстречу. Рама и Лакшмана пытались обнаружить злобных демонов в этом фантастическом торжестве ненависти и жестокости. Благодаря своему Божественному видению Рама узнал, где находятся Марича и Субаху - два главных предводителя великанов - и он пустил в этом направлении стрелу Манаса. Она попала в грудь Маричи, и тот уже не мог больше участвовать в злобных деяниях. Рама пустил в ход огненное оружие - Агниастру - и поразил Субаху в сердце. Рама понимал, что если их тела упадут на святую землю обители, то земля будет осквернена. И чтобы предотвратить эту беду, стрелы Рамы отшвырнули их ужасные нечистые тела на сотни миль от святого ашрама и сбросили в океан. Марича и Субаху пронзительно кричали и выли в невыносимой агонии и отчаянно бились в волнах, но они не погибли. Другие вожаки демонических орд бросились бежать без оглядки, спасая свои жизни. Лакшмана сказал, что как бы трусливы они ни были, в живых нельзя оставлять ни одного, ибо они вернутся к своим нечестивым делам. И он убеждал Раму покончить со всей ордой. Отшельники, наблюдавшие этот великий героический подвиг, были полны восхищения, они были уверены, что братья - это сам Шива в его внушающем священный ужас и дарующем благо образе. Они склонились в почтении перед братьями, но только в мыслях, ведь те были слишком юны, чтобы принять их поклонение.

   Лес сразу преобразился, надев на себя яркий и радостный наряд. Посреди всех потрясений Вишвамитра продолжал твердо, не прерываясь, возносить молитвы и мантры богам и петь священные гимны, которые предписывала яджна! Он ни разу не сделал даже малейшего движения, ни разу не отвлекся посторонней мыслью - так глубоко было его сосредоточение. Преисполненный смирения, он безупречно провел завершающий ритуал возложения на алтарь последнего жертвенного дара. После этого Вишвамитра, улыбаясь, подошел туда, где стояли Рама и Лакшмана, и сказал: "О герои, достойные наград! Вы принесли мне победу: я исполнил клятвенный обет. Благодаря вам я осуществил деяние, о котором мечтал всю жизнь! Имя этого ашрама оправдано, он поистине стал Обителью Свершений!" Из глаз святого лились слезы радости. Он приласкал юношей и прошествовал к монастырю, держа руки на плечах Рамы и Лакшманы. Там он дал им вкусить жертвенной пищи, освященной милостью богов. После этого он предложил им удалиться и отдохнуть, чтобы восстановить свои силы.

   Хотя успех миссии, ради которой их призвали, был сам по себе наиболее действенным и верным средством укрепить их силы, братья понимали, что было бы невежливо не выполнить распоряжения Учителя. И они, войдя в отведенное им жилище, погрузились в глубокий сон. Ви швамитра, чтобы не тревожить братьев, удалился в другую хижину, крытую соломой, обязав нескольких служителей ашрама стать на страже и следить, чтобы никто не производил шума, который мог бы их разбудить. Пока братья спали, святой весь отдался радости по поводу счастливого окончания яджны, преклоняясь перед неземной доблестью Рамы и Лакшманы. Тем временем братья проснулись и, омыв руки, лицо и ноги, вышли из дома и обнаружили у дверей юных стражей - сыновей послушников, охранявших их сон! Их оповестили, что Учитель ведет в своем доме беседу с аскетами. Они направились туда и склонились к ногам мудреца. Потом они встали, приложив к груди руки, и сказали: "Великий Учитель! Если у твоих преданных слуг есть еще какое-нибудь важное дело, скажи нам, и мы с радостью выполним его." Услышав это, один из аскетов обратился к братьям: "Расправиться с демонами - вот единственное, что нам было нужно. И вы это совершили. Мечта, которую Учитель вынашивал многие годы, сбылась! Выше этого для нас ничего не существует! Вы оба - воплощение Шива-Шакти. Такими предстали вы перед нашими глазами. Вы - не простые смертные. То, что нам выдался случай увидеть вас, мы воспринимаем как большое счастье. Наша благодарность беспредельна." И обитатели монастыря склонились перед Рамой и Лакшманой, чтобы прикоснуться к их ногам.

   А в это время на пороге монастырской обители появился один из послушников - юный садхака, и, пав в ноги Вишвамитре, вручил ему свиток из покрытых письменами пальмовых листьев. Вишвамитра развернул послание и с поклоном передал его сидящему с ним рядом почтенному старому монаху. Он попросил старца прочитать написанное вслух, чтобы новость могли узнать все присутствующие.

   В послании было сказано, что царь Митхилы Джанака во имя прославления высоких идеалов Добра и Справедливости задумал совершить великое жертвоприношение - яджну. Он обращается к Вишвамитре и его ученикам со смиренной просьбой почтить своим присутствием священное действо. Услышав такие слова, все в один голос воскликнули: "Субхам, Субхам!" (Да исполнится задуманное!). Вишвамитра сказал: "Дети мои! Теперь мы можем свободно странствовать по нашим лесам, не опасаясь нашествий великанов и демонов. Поэтому завтра же утром вместе со всеми обитателями монастыря мы отправляемся в Митхилу."

   Тут Рама, обращаясь к Вишвамитре, сказал: "Я поистине счастлив, что услышал эту новость! Это означает, что от нас больше ничего не требуется, и, с твоего благословения, мы можем вернуться в Айодхью. Разреши нам отправиться в путь." На это Вишвамитра ответил Раме: "Уходя, я давал слово Дашаратхе, и я собираюсь это слово сдержать! Помимо всего прочего, я обещал, что сам приведу вас назад и передам в руки отцу, поэтому вы не можете вернуться домой без меня! Редчайшая яджна устраивается в городе Митхиле. У меня не хватит времени на то, чтобы доставить вас в Айодхью и поспеть в Митхилу ко дню начала жертвоприношения. Если вы будете сопровождать меня в Митхилу, то получите возможность присутствовать при свершении яджны, а оттуда мы вместе отправимся в Айодхью."

   На эти слова Вишвамитры, не оставляющие места дальнейшим сомнениям и колебаниям, Рама, игнорируя все разумные доводы, ответил со всею решительностью: "Учитель! Поскольку подчинение приказам отца для меня - непреложный закон, я вынужден обратиться к тебе с вопросом" - "Что это за вопрос? Говори, я слушаю тебя." Рама сказал: "Мой отец отпустил меня, наказав защитить Яджну Вишвамитры от осквернения и кощунственных нападок, чтобы великий святой стал спокоен и счастлив. Он пожелал нам вернуться с победой и не упоминал ни о каких других яджнах, на которых нам следует присутствовать. Разве не должен я получить разрешение моего отца на то, чтобы отправиться в Митхилу?"

   Вишвамитра ответил: "Рама! В прощальном напутствии Дашаратхи были и другие слова! Вспомни! Он сказал тебе: ступай с этим мудрецом и во всем повинуйся ему! Никогда и ни в чем не иди наперекор его воле, даже если речь пойдет о пустяках! Он сказал мне: Учитель! Ты должен взять на себя полную ответственность за судьбу этих детей, ты должен сам привести их обратно. Ты прекрасно слышал эти слова, когда мы покидали Айодхью! Поэтому сейчас ты сделаешь так, как я скажу! Ты пойдешь со мной в Митхилу, со мной и моими учениками, а оттуда мы направимся в Айодхью." Рама, признав, наконец, справедливость слов Вишвамитры, подчинился Учителю и, склонив голову в знак согласия, произнес: "Мы поступим так, как ты пожелаешь".

   Вскоре по монастырю разлетелась весть, что все его обитатели должны быть готовы тронуться в путь в Митхилу с первыми предрассветными лучами. Вишвамитра предложил принцам спуститься к реке для совершения ритуальных омовений. Взволнованный торжественной тишиной вечернего часа, он вновь поведал юношам о тех трудностях и испытаниях, с которыми он сталкивался всякий раз, когда собирался устроить священную яджну, о том, как все его усилия противостоять напору демонических сил терпели неудачу; он вновь и вновь благодарил принцев за то, что они уничтожили демонов, и теперь святой обители и окружающим землям не угрожает никакая опасность, а люди избавились от тревоги, и их жизнь, не омраченная страхом, стала радостной и спокойной.

   Место на берегу реки было безветренным и тихим. Они сидели на теплом и мягком песке, и на них снизошли покой и умиротворение. Вишвамитра велел братьям придвинуться поближе и завел рассказ о сокровенном смысле и важности яджны, задуманной царем Джанакой.

   Описывая царство Митхилу, мудрец упомянул о волшебном луке, который издавна принадлежал царскому роду. В этом луке заключена невиданная мощь, и он поражает своим ослепительным великолепием; Вишвамитра посоветовал братьям, чтобы они не упустили случая взглянуть на него. Рама спросил Вишвамитру, как случилось, что этот лук оказался во владении царя Джанаки. Старец ответил: "Слушайте! В давние времена Митхилой правил царь Деваратха. Он задумал и совершил величайшее из всех жертвоприношений, на которое когда-либо отваживался смертный. Этой яджной, не знавшей себе равных по духовной силе, Деваратха снискал себе милость всемогущих богов, и в знак своего благоволения они ниспослали ему дар - лук самого Шивы. С тех пор лук является предметом поклонения, и перед ним каждый день совершаются ритуальные обряды. Джанака украшает лук цветами и натирает его сандаловой пастой; в его честь курятся благовония и возжигаются камфарные светильники; Божественному образу, заключенному в луке, смиренно предлагаются жертвенные угощения и фрукты. Этот лук, заряженный божественной мощью, так тяжел, что еще никому не удавалось поднять его и натянуть на него тетиву - будь то человек, бог, демон, дух или ан гел. Многие принцы пытались сделать это, и неизбежно их ожидало разочарование. Рама! Вы оба - могучие и славные герои! Вы непременно должны испытать свои силы! Во время грядущей яджны лук наверняка будет выставлен на всеобщее обозрение - не упустите свой шанс!" Вишвамитра продолжал свой рассказ о чудесных свойствах божественного лука; Лакшмана устремил мечтательный взор вдаль - в ту сторону, где, как он знал, находится царство Митхила, а Рама восторженно произнес: "Мы должны увидеть его! В этом нет сомнений! Мы идем завтра с тобой!" Вишвамитра возликовал, услышав такие слова.

   Сгустились сумерки, и они покинули берег реки. Вернувшись в Сиддхашрам, Вишвамитра созвал всех его обитателей и объявил, что утром, с первыми лучами солнца, все должны быть готовы отправиться в путь. Один из послушников спросил Вишвамитру: "Учитель! Если все мы уйдем отсюда, кто будет поддерживать порядок, заведенный в монастыре, и совершать ежедневные обряды?" Святой ответил на это: "Если каждый из вас будет выполнять свой долг там, где он находится, в этом и будет состоять его служение ашраму. Жизнь ашрама состоит в благочестивом служении его обитателей; ашрам был надежным оплотом для тех, кто искал здесь защиту и опору (ашрайю), ашриты (служители) его создали и без них не было бы ашрама, когда ашриты со мной, к чему тревожиться о том, кто будет хранить его традиции? Я буду заботиться об учениках, а ученикам следует заботиться об исполнении своих обязанностей и соблюдении правил. К тому же сейчас, когда мы избавились от страха перед демонами, монастырю не грозит никакая опасность. Наше истинное прибежище (Ашрайям) - это Создатель, и если мы вручим Ему свою судьбу. Он будет охранять нас." Такие слова были непривычны для слуха обитателей ашрама; никогда прежде они не слышали от Вишвамитры ничего подобного; между тем наставник продолжал: "Возьмите с собой все предметы и культовые атрибуты, необходимые для проведения ежедневных ритуалов; захватите также посуду и утварь - все эти принадлежности больше не понадобятся ашраму".

   Один из послушников осмелился спросить Вишвамитру: "Учитель! На какое время мы покидаем это место? Если ты скажешь нам об этом, мы соберем все, что необходимо на этот срок; к чему обременять себя в дорогу лишним грузом?"

   Вишвамитра ответил: "Время - не слуга нашему телу; тело - слуга Времени. Поэтому кто может сказать, когда мы вернемся? Ступит ли вновь моя нога на эту землю? Возможно, что нет!" Внимавшие этим словам послушники замерли, пораженные. Их сердца сжались. Утварь и посуда, находящиеся у них в руках, попадали на землю. У них не было слов для ответа; они не смели возразить Учителю и не находили в себе мужества для дальнейших расспросов. Они молча принялись собирать в пучки священную траву "куша" и увязывать жертвенные поленья. Они постарались захватить с собой как можно больше ритуальных черпаков и сосудов, необходимых для ежедневных церемоний. Смысл сказанного Вишвамитрой так и остался для них загадкой, и каждый погрузился в свои собственные думы, истолковывая его по-своему.

   Ночь пролетела быстро; наступил рассвет. Все были готовы тронуться в путь. Монахам оставалось только запереть двери опустевшей обители, но тут Вишвамитра сказал: "Не закрывайте двери! Оставьте их распахнутыми! Этот приют не принадлежит нам; пусть в него войдет каждый, кто захочет. Ворота ашрама должны быть гостеприимно открыты для всех, кто пожелает найти защиту за его стенами. С этого дня прерывается наша связь с ашрамом! Боги, хранящие эту священную землю! Процветайте и благоденствуйте! Сбылось мое сокровенное желание, осуществилось задуманное! Примите же взамен мою благодарность и мое почтение. Вас больше не будут беспокоить демонические орды, вы можете жить мирно, счастливые и довольные, производя многочисленное потомство! Я покидаю этот ашрам и, отрекаясь от него, объявляю вам, что обителью моей отныне станут Гималаи - земли к северу от священной Ганги." Вишвамитра простерся на земле в знак своего уважения к лесным божествам.

   После этого он, не мешкая, тронулся в путь, сопровождаемый Рамой, Лакшманой и старшими служителями ашрама. Вслед за ним двинулись и прочие обитатели монастыря. Они чувствовали, что их место - рядом с Вишвамитрой, куда бы он ни направлялся, пусть это будут Гималаи или любая другая земля. Их более не привлекали ни скромные хижины, ни леса, к которым они так привыкли. Поэтому, отдав дань почтения и признательности лесным божествам и распрощавшись со своими лачугами, крытыми соломой, они устремились вслед за Учителем.

   Их путь лежал на север; пробираясь сквозь заросли джунглей, они вскоре заметили, что их настигают, двигаясь за ними по пятам, целые полчища лесных зверей и птиц: оленей, павлинов и прочих диких животных; они бежали, задрав и распушив хвосты, с явным намерением сопровождать их в пути! Вишвамитра остановился и, повернувшись к ним, сказал: "Слушайте, вы, хозяева джунглей! Места, куда я направляюсь, не подходят для вашей жизни! В тех краях вам негде будет укрыться от врагов и вы не будете чувствовать себя в безопасности. Лес - ваша родная стихия; отправляйтесь назад и забудьте печаль и тоску расставания; здесь - ваш дом; не следуйте дальше за нами. Бог наградит вас миром и радостью." Распрощавшись с лесными зверями, Вишвамитра продолжил свой путь.

   К вечеру первого дня они достигли берега реки Соны, где и решили устроить ночлег. Они выкупались в реке и, совершив ритуальные омовения, собрались вокруг Учителя, горя от нетерпения послушать его рас сказы. Рама спросил: "Досточтимый наставник! Эти земли богаты и плодородны, не поведаешь ли ты нам их историю?" Вишвамитра ответил: "Рама! Согласно высшей воле, у Брахмы родился сын; ему было дано имя Куша; он стал великим аскетом, покорителем вершин духа, сведущим в законах морали, строгим и требовательным в соблюдении обетов. Он взял себе в жены дочь благородного правителя Видарбхи. Оба супруга, свято чтившие идеалы и цели человеческого бытия - праведность, любовь, благоденствие и освобождение, - ни на шаг не отступали от них в жизни. У них было четыре сына: Кушамба, Кушанаба, Адхуртараджака и Васу, каждый из которых не уступал отцу в добродетели, справедливости и честности, обладая всеми достоинствами славной касты кшатриев.

   Куша поделил мир на четыре части, отдав каждую из сторон света одному из сыновей. Он повелел им: "Правьте и властвуйте на своих землях, и пусть ваши царства процветают!" Сыновья подчинились приказу и приступили к своим новым обязанностям. Они выполнили волю отца. Были возведены четыре столицы: Кушамба построил город Каушамби, Кушанаба - город Маходайю, Адхуртараджака - Дхармаранью, а столицей царства Васу стал город Гиривраджа. Рама! Эти земли испокон веку принадлежали царству Васу. Нас окружают пять холмов, и поэтому столица носит название Гиривраджа - Край Холмов. Эта волшебная река Сона имеет и другое название - Сумагадхи, и местность эта поэтому зовется Магадха. Сумагадха, петляя, течет по долине с востока на запад и похожа на белую гирлянду из цветов жасмина, оброненную среди холмов. Могущественный царь Васу благословил эти земли по обе стороны реки на вечное изобилие и процветание.

   Второй из сыновей Куши, Кушанаба, был рьяным приверженцем Дхармы, могучим столпом праведности. У него было много дочерей, но ни одного сына. Он воспитывал их согласно предписаниям и правилам, заключенным в святых писаниях. Он внушал им, что терпение и смирение - величайшие богатства, которыми может быть наделена женщина; что эти добродетели подобны самой щедрой и плодотворной яджне, помогающей снискать нравственность и чистоту; что они - основа всех верных мыслей и поступков. Кушанаба позаботился о том, чтобы эти истины его дочери постигали с младенчества, впитывали вместе с молоком матери. Позже все они были отданы в жены правителю города Кампилья, царю Брахмадатте. Когда принцессы со своим мужем отбыли в столицу его царства, родительский дом опустел.

   "Увы! - жалобно восклицал Кушанаба, - этот дом, который всегда был так светел, полон веселья и озорного смеха, теперь погрузился во мрак и тишину, в нем царят уныние и скука. Неизбежен час, когда дочери, как бы много их ни было, покидают родной дом, и он становится пустым и безрадостным. Если бы только у меня был сын, это несчастье миновало бы меня!" Таким тоскливым думам предавался Кушанаба, лелея мечту о сыне.

   Случилось так, что в эту пору к нему пожаловал его отец, Куша. Заметив, что сын выглядит озабоченным и грустным, он спросил, в чем причина печали; Кушанаба поведал ему о своем сокровенном желании; Куша побранил сына, сказав, что это недостаточный повод, чтобы позволить тревоге и слабости завладеть своим разумом; он благословил его на появление наследника. Предсказание отца вскоре сбылось! Родившегося мальчика назвали Гаадхи; он вырос, превратившись в достойного и добродетельного юношу; как продолжатель царского рода Куши, он стал известен под именем Кушика.

   Через некоторое время его сестры овдовели, и, как и подобало преданным женам, последовали за своим супругом на погребальный костер, завоевав себе место в небесной обители. Они вновь родились на Земле в Гималаях в образах священных рек, которые, сливаясь в едином потоке, образуют знаменитую реку Кушики. Кушика, нежно любивший старшую из сестер, Сатьявати, навсегда поселился на берегу этой реки, избрав своей обителью Сиддхашрам. Следуя Слову святых писаний, он задумал и совершил великую яджну.

   Рама! Благодаря твоему несравненному героизму и мне удалось довести до успешного завершения церемонию яджны, она принесла долгожданные плоды; я смог, наконец, выполнить заветный клятвенный обет."

   "О, это поистине прекрасный рассказ! - воскликнули монахи, собравшиеся вокруг святого. Нам выпала великая честь, что мы приобщились к истории древнего рода, потомком которого является наш Учитель! Эти предания - источник радости и вдохновения! Весь род Куши отмечен Божественной благодатью. Рожденные в этой славной династии не уступают по святости самому Брахме! Мы счастливы, что удостоились редкого права служить мудрому Вишвамитре, живому воплощению всех достоинств его священных предков; такой дар можно расценить как награду за заслуги множества прошлых жизней!"

   Вишвамитра прервал их восторженные излияния словами: "Я не собирался вдаваться в подробности, но вопрос Рамы побудил меня к ответу; я не говорил ни слова, однако, ни о своем бренном теле, ни об его происхождении. Уже глубокая ночь! Пора отдохнуть. Чем меньше времени мы уделим сну, тем медленнее будем завтра двигаться к цели. Посмотри, Рама! Луна показалась из-за дерева, чтобы посмотреть на Тебя! Она посылает на землю, истомившуюся от дневного жара, прохладный свет своих лучей!" Вскоре ночные грезы, навеянные преданиями старины, унесли их в далекое прошлое.

   Они пробудились на рассвете и после завершения омовений сотворили утренние обряды поклонения. Готовые продолжить путь, они при близились к Учителю, и, коснувшись его ног, выстроились перед ним в почтении, ожидая дальнейших указаний. Рама сказал: "Наставник! A этом месте Сона неглубока, и вода ее прозрачна. Нам нет нужды искать лодку, мы можем перейти реку вброд." Вишвамитра ответил: "Рама! Ты впервые в этих краях и не знаешь, где самое подходящее место для переправы; я пойду первым, все остальные пусть следуют за мной". Мудрец ступил в воду и уверенно двинулся вперед. Обремененные тяжелыми узлами и котомками, они шли медленно и только к полудню достигли берега реки Джахнавы.

   Близость реки путники почувствовали издалека: она заявила о себе многоголосым птичьим щебетом - нежными трелями попугаев, протяжными лебедиными криками. Сердца наполнились восторгом при виде чарующего богатства природы. Они окунулись в кристально чистую воду и, отдавая дань уважения священной истории реки, приготовили ритуальные дары богам и героям прошлых дней. Они разожгли на берегу жертвенный огонь и совершили церемонии, предписанные Шастрами. Затем они собрали с деревьев съедобные плоды и, утолив голод, выпили воды, зачерпнутой из Джахнави, сладкой и упоительной, как нектар.

   Рама и Лакшмана направились к дереву, в тени которого отдыхал Вишвамитра, и уселись с ним рядом. Рама спросил: "Учитель! Почему говорят, что Ганга несет свои воды одновременно в трех мирах? Прошу тебя, поведай нам о том, какими путями стремится Ганга к Океану - Владыке всех потоков и водных пространств, существующих в мире. Доставь нам, пожалуйста, это удовольствие." Вишвамитра промолвил: "Мальчик мой! У божественного Химавана, горного царя Гималаев, было две дочери - старшая, Ганга, и младшая - Ума. Теперь им как богиням поклоняются все народы. Боги обратились к Химавану с просьбой отдать им Гангу, чтобы обеспечить себе вечное процветание. Пожертвовав старшую дочь небожителям, Химаван тем самым облагодетельствовал сразу три мира и снискал себе Божью милость.

   Младшая дочь, Ума, долгие годы предавалась суровому покаянию и самоотречению. Она полностью погрузилась в жизнь духа, отказавшись от всех мирских и телесных привязанностей. Химаван, однако, хотел, чтобы дочь вернулась к обычной земной жизни и искал для нее подходящего мужа. Несмотря на его упорные поиски, это оказалось нелегким делом: долгое время он не мог подобрать ей достойную пару. В конце концов, ему удалось уговорить бога Рудру взять ее в жены; с тех пор Уму, как и Гангу, почитают во всех трех мирах.

   Перед вами - та самая Ганга, которую боги вознесли в свою обитель; часть ее вод низверглась на Землю, и с тех пор она разделилась на три потока: небесный, земной и подземный."

   Такими удивительными рассказами, изобилующими живыми и яркими подробностями, мудрец Вишвамитра услаждал слух Рамы и Лакшманы, а также своих верных учеников на пути к городу Митхила. Они внимали ему с утра до поздней ночи, и им открывались славные вехи его собственной жизни, страницы истории обширных владений, через которые пролегал их путь, и героическое прошлое великих царских династий, потомки которых правили этими землями.

   В один из вечеров Вишвамитра после завершения вечерних церемоний и омовений сидел на песчаном берегу Ганги. Подойдя к нему, Рама напомнил старцу, что они были бы счастливы узнать, каким образом небесный поток спустился на Землю. Вишвамитра откликнулся на его просьбу и произнес: "Рамачандра ("Рама, прекрасный как месяц")! В том, что воды Ганги устремились в земное русло - заслуга твоих собственных предков! Благодаря их славным деяниям бесчисленные поколения людей получили возможность погружаться в ее очистительные струи и, приобщаясь к святыне, производить утренние и вечерние ритуалы. Ганга - это священный поток невиданной Божественной чистоты и силы. Его сладчайшие воды способны даровать исцеление и бессмертие. Они низвергались на Землю сквозь буйные пряди волос самого Шивы! Именно по этой причине их действие так благотворно." Услышав, как благоговейно превозносит Вишвамитра чудесные свойства реки, Рамачандра спросил: "Как же удалось моим предкам подарить Земле эти воды, обладающие такой удивительной чистотой и силой? Мы будем безмерно рады, если ты поведаешь нам эту историю."

   В словах Рамы, обращенных к Учителю, звучало глубокое почтение и смирение; Вишвамитра продолжал: "В давние времена владыкой Айодхьи был царь Сагара. Он был благородным правителем и доблестным героем. Плененный достоинствами его ума и сердца, царь Видарбха отдал ему в жены свою любимую дочь Кешини. Ее жизнь была также подчинена законам Дхармы; она никогда не отклонялась от пути правды и добродетели.

   Прошло много лет, но Бог так и не благословил их потомством; поэтому с согласия Кешини Сагара женился во второй раз на прелестной Суматхи, дочери царя Аристанеми. Однако детей все не было, и Сагара принял решение посвятить остаток лет покаянию и служению Богу. Вместе со своими женами он удалился на берег реки, поселившись неподалеку от того места, где находилась уединенная обитель святого мудреца Бхригу - стойкого приверженца праведности. Там Сагара предался полному самоотречению, соблюдая суровые законы отшельнической жизни.

   Шли годы и десятилетия. Однажды утром, едва лишь забрезжил pacсвет, мудрец Бхригу внезапно предстал перед Сагарой. Он произнес: "Царь! Довольно с тебя отречения и аскетизма! Прекрати истязать и мучить свое тело! Ты заслужил славу и обретешь известность во всем мире. В скором времени ты удостоишься великой радости - у тебя родятся сыновья!" Как только первые звуки этих милостивых слов, полных сострадания, достигли ушей Сагары, он открыл глаза и увидел стоящего перед ним святого. В тот же миг царь припал к его ногам, знаком повелев своим женам, чтобы они последовали его примеру. Сагара умолял мудреца, чтобы тот не откладывал своего благословения.

   Старшая из цариц, Кешини, простерлась на земле, низко склонив голову; с ее губ непрестанно сходили слова хвалебных гимнов. Бхригу спросил ее: "Жена! Каково будет твое желание - иметь одного-единственного сына, который продолжил бы царский род, или множество сыновей, наделенных невиданной физической мощью и храбростью, о которых узнает весь мир?" Кешини ответила, что ей достаточно и одного сына; она взмолилась, чтобы святой исполнил ее желание, и Бхригу, вняв ее просьбе, благословил ее.

   Настала очередь второй царицы склониться к ногам святого; он обратился к ней с тем же вопросом. Суматхи страстно желала иметь многое сыновей - доблестных, славных и непобедимых, и великий риши, благословив ее, пообещал, что ее желание исполнится.

   Вскоре Сагара в сопровождении обеих жен вернулся в столицу. Его душа ликовала от счастья - ему удалось снискать милость божественного риши! С этого дня мысли всех троих сосредоточились на удивительных дарах, им ниспосланных, и в сердцах поселились покой и радостное ожидание. Через несколько месяцев обе царицы понесли, и, как и было предсказано, у Кешини родился один мальчик, а Суматхи произвела на свет множество сыновей.

   Летели дни, месяцы, годы; принцам, поначалу безмятежно резвившимся со своими сверстниками в обширных покоях и садах дворца, было позволено покидать его пределы, и они убегали с целой компанией товарищей в поисках новых игр и развлечений. Сын Кешини, Ашваманья, обычно увлекал всю ватагу на песчаный берег реки Сарайю; он получал явное удовольствие, сталкивая детей, которые были слабее его, в воду и, не скрывая восторга, хохотал, когда те начинали тонуть! Вскоре он приобрел позорную репутацию отпетого негодяя и самого жестокого преступника, которого когда-либо знавала история Айодхьи!

   Вскоре после того как сыновья достигли совершеннолетия, Сагара подобрал для них достойных невест царских кровей; были сыграны пышные свадьбы. Ашваманья, однако, не прекращал совершать злодеяния, и его неисправимая порочность приносила безмерные страдания жителям Айодхьи; их сердца разрывались от горя. Наконец настал день, когда группа подданных явилась во дворец; громко стеная и плача, они поведали царю о том, что его старший сын - безжалостный преступник и убийца. Услышав об этом, Сагара приказал, чтобы Ашваманья был немедленно выдворен из города и отправлен в лес на вечное изгнание. Поскольку к этому времени у Ашваманьи уже родился ребенок, то, покидая Айодхью, он вынужден был навеки расстаться не только с родителями, но и с женой и с маленьким сыном.

   Шли годы; сын Ашваманьи, Амсуманта, вырос, и не существовало такого человека во всем царстве Айодхья, который не был бы наслышан о том, что царский внук - благородный, отважный и добросердечный юноша. Между тем Сагара задумал осуществить великое Жертвоприношение Коня - Ашвамедху, и назначил благоприятный день для начала ритуальных церемоний." В этом месте повествование Вишвамитры было прервано вопросом Рамы: "Учитель! Жертвоприношение Коня производилось в столице царства, или для этой цели было выбрано место на берегу какой-нибудь священной реки?" Вишвамитра улыбнулся и ответил: "Рама! Я понимаю твое страстное любопытство по отношению ко всему, что касается жертвоприношений, и ценю твое почтительное отношение к мудрецам, сведущим в таинстве ритуалов! Я опишу тебе все в мельчайших подробностях, как ты того и желаешь. Слушай! Вдоль заснеженных вершин главного Гималайского хребта тянется горная цепь под названием Виндхья. Между ними лежат священные горные долины, которые издавна считались самым благоприятным местом для проведения всех яджн. Именно там шли приготовления к Жертвоприношению Коня. Со всего царства были приглашены опытные брамины, знатоки ведийских гимнов; горы огласились мощным многозвучным эхом, когда грянул стройный хор их голосов; тысячные толпы зрителей, собравшихся в долине, чтобы приобщиться к сокровенному действу, услышали божественные звуки ведийских песнопений. Привели коня, покрытого роскошной попоной, и были совершены последние обряды поклонения, после чего животному на некоторое время была предоставлена возможность спокойно попастись на лугу. Согласно предписаниям, конь, прежде чем предстать перед жертвенным алтарем, должен был совершить "круг почета" по всей стране. С целью предотвратить любую возможную попытку помешать его свободному передвижению со стороны какого-либо дерзкого правителя, который пожелал бы таким образом выразить свое неповиновение владыке царства Сагаре, Амсуманта во главе с вооруженным войском сопровождал коня на всем протяжении этого путешествия. Никаких непредвиденных событий не произошло, и конь благополучно вернулся к месту жертвоприношения. Церемония шла своим чередом; наконец наступил торжественный момент, указанный в Ведах, когда коня надлежало привести к алтарю.

   Однако конь исчез! Как сказано в писаниях, утрата жертвенного животного в самый ответственный момент ритуала сулит нескончаемые бедствия всем устроителям и участникам яджны! Неудивительно, что Сагара был вне себя от огорчения; он тут же послал сыновей царицы Суматхи на поиски коня, снабдив их оружием и мощной дружиной, повелев им как можно быстрее вернуть животное. Призвав на помощь богов и демонов, они искали его повсюду; они даже рыли землю - на тот случай, если похитители задумали поглубже закопать украденного коня! Но все было напрасно; они вынуждены были вернуться обратно, чтобы сообщить отцу, что потерпели неудачу.

   Сагара пришел в ярость. "Что за польза от многочисленного потомства, если сыновья способны лишь на то, чтобы, покрыв себя позором, заявить о своем бессилии? Зачем стоите вы здесь передо мной с унылыми лицами? Ступайте прочь и не возвращайтесь, пока не найдете коня!"

   Сыновья мгновенно отреагировали на гневные слова отца; они тут же удалились, чтобы возобновить поиски, полные решимости обследовать каждую пядь земли. Они искали коня на холмах, в горах и пещерах, в реках и озерах, в городах и деревнях, в лесах и пустынях - нет нужды перечислять дальше - они побывали в каждом дворе, они перерыли всю землю! И вот однажды, продолжая поиски, они наткнулись на хижину отшельника, который сидел неподвижно, погрузившись в глубокую медитацию (Дхьяну), конь бродил неподалеку, мирно пощипывая траву!

   Ими овладел буйный восторг, к которому, однако, тут же присоединился сильный гнев, стоило их взгляду упасть на отшельника. Их души разрывались от противоположных чувств, и эта борьба неукротимых эмоций привела к тому, что они утратили способность к здравомыслию; их рассудок помутился, а сердца очерствели. Они закричали прямо в ухо отшельнику: "Подлый злодей! Ты украл нашу лошадь и спрятал ее на задворках своей лачуги!" Мудрец Капила - а это был именно он - медленно открыл глаза и осмотрелся кругом. Он увидел, что сыновья Сагары столпились вокруг него и поливают его потоками оскорбительной брани; некоторые из них уже приготовились избить его! Капила понял, что слова и разумные доводы в данном случае уже бесполезны и не подходят для борьбы с негодяями, потерявшими всякий стыд; он решил применить другое оружие. Силой своего взгляда он в единый миг обратил в пепел всех сыновей Сагары!

   Сагара между тем пребывал в сильнейшем беспокойстве; он был глубоко подавлен оттого, что его сыновья все не возвращаются, и прерванная церемония не может быть доведена до конца; он не мог допустить мысли, что задуманное жертвоприношение будет сорвано по такой нелепой причине. Каким образом можно продолжить и завершить его? Видя, как сильно удручен его дед, Амсуманта пал к ногам Сагары и взмолился, чтобы тот дозволил ему отправиться на поиски коня и разузнать, где находятся его сородичи. Сагара согласился отпустить его и благословил, провожая в путь. Амсуманта приступил к исполнению своей миссии; он был неутомим, не прекращая поисков ни днем, ни ночью; наконец его усилия были вознаграждены: он напал на след сыновей Сагары и обнаружил, что от них осталась лишь груда пепла! Стремясь как можно быстрее совершить похоронный обряд, чтобы освободить души умерших, он бросился искать любой источник воды - колодец, пруд, озеро или ручей. Вода была необходима для проведения жертвенного погребального ритуала. Не найдя поблизости никакого водоема, он брел по лесу, охваченный глубокой скорбью. Вдруг на его пути появился почтенный старец и произнес: "Сын мой! Не позволяй горю завладеть сердцем! Твоих родичей испепелил святой мудрец Капила, но, видит Бог, он действовал во благо всего человечества! Чтобы исполнить свой долг, ты не должен довольствоваться обыкновенной земной водой. Тебе потребуется святая вода Небесной Ганги. Сделай так, чтобы божественный поток спустился на землю и унес своим течением пепел сыновей Сагары. Только тогда их души обретут покой. Но сначала забери коня и отведи его к алтарю, чтобы великая жертва получила свое достойное и славное завершение. После этого задумайся над тем, каким образом можно спустить на землю воды священной Ганги." Амсуманта пал к ногам старого отшельника и поспешил назад к своему деду.

   В ожидании возвращения жертвенного животного брамины поддерживали обряды яджны. Сагара метался в тревоге, не смыкая глаз ни днем, ни ночью, молясь о скорейшем появлении внука. Он несказанно обрадовался, когда Амсуманта привел, наконец, коня и поспешил сообщить об этом ритвикам - жрецам, посвященным в мудрость Вед, возглавлявшим яджну. Амсуманта решил, что до конца торжественной церемонии не стоит сообщать царю о безвременной гибели его сыновей, вызванной проклятием святого Капилы. Он дождался, пока подошел к концу завершающий ритуал; жрецам и приглашенным были поднесены дары, предписанные обрядами.

   Затем Амсуманта в подробностях поведал Сагаре о том, какая судьба постигла принцев. Он убеждал деда, что, для того чтобы смыть пепел его сыновей, ему необходимо постараться направить в земное русло очистительные воды Небесной Ганги. Возложенная на него миссия обрадовала и вдохновила Сагару. Посоветовавшись с мудрецами, он вновь отошел от мирских дел, приняв суровые обеты аскетизма; чтобы добиться желаемого дара, он пытался умилостивить Гангу бесчисленными церемониями и специальными ритуалами. Но ему так и не удалось добиться успеха. Он слабел день ото дня, снедаемый горем от потери сыновей и невозможностью освободить их души для будущей жизни. Так, в тоске и разочаровании, провел он остаток дней, пока жизнь в его теле не угасла.

   Исполняя волю народа, министры и приближенные короновали Амсуманту на царство. Он стал безупречным правителем, ибо свято чтил законы морали и был силен духом и чист и благороден сердцем. Он заботился о своих подданных как о собственных детях. Достигнув преклонного возраста, он передал престол сыну Дилипе, а сам удалился a Гималаи, чтобы предаться самоотречению. Постижение смысла жизни не было его единственной целью; помня о своем долге перед умершими родственниками, он усердно поклонялся Ганге, чтобы добиться спасения их страждущих душ; но его заветное желание не исполнилось и, когда настал его час, он покинул этот мир.

   Такой же заботой был одержим и Дилипа. Помня, как упорно стремились его отец и дед к осуществлению своей мечты - подарить людям святые воды Ганги, он испробовал все возможные способы. По совету мудрецов он совершал яджны, невиданные по своей сложности и духовной глубине. Он испытывал постоянные душевные муки оттого, что не может достичь цели, предназначенной его роду, и его здоровье в конце концов было подорвано. Почувствовав, что слабеет умом и телом, он передал трон своему сыну Бхагиратхе, доверив ему также свершение миссии, которая оказалась ему не под силу - спустить на землю святую Гангу. Вскоре после этого душа Дилипы рассталась со своей временной оболочкой.

   Царь Бхагиратха, блистающий несравненным благородством духа, поклялся выполнить данное отцу обещание и преуспеть в возложенной на него миссии. Несмотря на то, что он царствовал, соблюдая законы добра и справедливости, его снедала печаль, что у него до сих пор нет наследника. Отсутствие продолжателя рода, а также неотступная мысль о своем главном предназначении - снискать милость богов и призвать на землю Гангу, побудили его вручить бразды правления своим верным министрам и помощникам и уединиться в необитаемой глуши знаменитого Гокарма Кшетры. Там он принял суровейшие обеты покаяния и надолго застыл в молчании, истязая свое тело под палящими лучами солнца и принимая пищу лишь один раз в месяц. В конце концов его усилия увенчались успехом. Бог предстал перед ним и сказал: "Сын мой! Бхагиратха! Проси все, что захочешь! Любое твое желание будет исполнено!"

   Бхагиратха узрел Единого, сияющего светом тысячи солнц. Он простерся на земле, трепеща от преданности и благоговения. Он взмолился: "О Всемогущий Господь! Заставь спуститься на землю воды священной Ганги, чтобы души моих прадедов спаслись от погибели и воскресли на Небесах! И награди меня потомством, дабы царская династия Икшваку не угасла с моей смертью! Обеспечь продолжение и процветание нашему роду!" Изложив свою просьбу, Бхагиратха смиренно припал к стопам Бога.

   Бог ответил: "Сын мой! Первое из твоих желаний очень трудно исполнить! Но несмотря ни на что, я ниспошлю тебе этот дар. Ты хочешь, чтобы продлился род Икшваку? Изволь! У тебя родится благороднейший из сынов, который приумножит и прославит династию. Встань!" Бхагиратха поднялся с колен, и Владыка продолжал: "Бхагиратха! Великая Ганга полноводна и стремительна; когда ее воды низвергнутся с небес, земля не выдержит такого напора. Как одному из правителей мира, тебе следует поразмыслить над этим вопросом и изыскать способ, как избежать страшного несчастья. Если мощный поток обрушится прямо на землю, весь мир погибнет. Воды реки должны излиться на голову Шивы; это ослабит их мощь, и только после этого они могут свободно устремиться в земные русла. Это наилучший способ сохранить безопасность народов земли. Советую тебе серьезно подумать об этом." Произнеся эти слова, Бог исчез.

   С этих пор Бхагиратха посвятил себя служению Шиве и, чтобы умилостивить Его, совершал подвиги самоотречения. Шива, наконец, оценил его труды и согласился принять Гангу прямо на свою голову, когда она снизойдет с небес. Так и случилось! Священный поток обрушился на голову Шивы и, струясь по Его волосам, излился на землю, разделившись при этом на семь рек: Хладини, Налини и Павани потекли на восток; Субикшу, Ситха и Синду - на запад, а воды седьмой реки прокладывали себе русло по пути, который указывал Бхагиратха к тому самому месту, где покоились останки сыновей Сагары и где витали их призраки, ожидая освобождения из адского плена. Божественная река бежала по стопам Бхагиратхи и на своем пути одаривала людей, черпающих святую воду, всем, что они пожелают; сбывались самые сокровенные чаяния, и очистительные струи избавляли от тяжести содеянных в прошлом грехов. Бхагиратха совершил на берегу похоронные обряды, и священный поток унес пепел погибших предков; их души, обретя спасение и освобождение, вознеслись на небо.

   С тех пор как царь Бхагиратха призвал на землю Гангу, река стала называться его именем - Бхагиратхи. Закончив все церемонии и исполнив свой долг, правитель вернулся в Айодхью. Счастливый тем, что с помощью Божьего благоволения ему удалось осуществить заветную мечту своего отца и деда, он славно царствовал долгие годы и умер в глубокой старости, заслужив любовь и поклонение благодарных подданных."

   Рама и Лакшмана не пропустили ни одного слова из повествования Вишвамитры; их внимание было полностью поглощено необыкновенными событиями из жизни их предков. Но мудрец сказал, что уже далеко за полночь, и им всем давно пора спать. Они почтительно склонились к его ногам и устроились прямо на берегу, сочтя, что ласковый песок Ганги - самая удобная постель. Ни Рама, ни Лакшмана не могли уснуть; они прилегли неподалеку от наставника, не смея ослушаться его приказа; на самом же деле они не нуждались в отдыхе! Перед их глазами проплывали удивительные картины прошлого, они представляли себе, как гигантский водопад низвергался с небес на землю, и не заметили, как наступило утро! Они спустились к реке, чтобы умыться и сотворить утренние приветственные обряды, и вскоре были готовы продолжить путь. Как только послушники-подростки объявили, что все готово для переправы, они поспешили к реке и взошли на паром. Переплыв великую реку, они высадились на ее левом берегу и не медля двинулись на север лесной дорогой, не уставая восхищаться чарующей красотой природы.

   Через некоторое время их взору неожиданно предстал огромный город, сияющий на солнце белыми фасадами великолепных зданий. Рама обратился к Вишвамитре с вопросом: "Учитель! Мы видим прекрасный город, построенный прямо посреди сказочного леса! Какому царству он принадлежит?" Мудрец ответил: "Рама! Нам только кажется, что город совсем близко; на самом деле придется проделать немалый путь, чтобы достичь его. Возможно, мы подойдем к его воротам только поздним вечером. Я расскажу тебе о его судьбе и истории, но не сейчас, а когда город будет совсем рядом. А пока что не будем медлить." Рама заметил, что когда старец произносил эти слова, на его губах играла загадочная улыбка, а в глазах мерцал лукавый огонек. Он уловил скрытый смысл, таившийся в его речах, и весь дальнейший путь не проронил ни слова.

   Когда они спустились в долину, город скрылся из виду; не было заметно никаких признаков человеческого жилья. Но стоило забраться на ближайший холм, и, казалось, что до города рукой подать! Они устремлялись вниз, но города не было и в помине. Целый день они продвигались вперед по холмам; близился вечер, а они так и не добрались до города; как и предупреждал Вишвамитра, до него было еще далеко. С наступлением сумерек они устроили привал, освежились, искупавшись в реке, и сотворили предписанные Шастрами вечерние молитвы. Вишвамитра прилег отдохнуть, и Рама вернулся к вопросу, который волновал его утром: "Наставник, не будешь ли ты так любезен рассказать нам о городе?" Учитель ответил: "Рама! В этот самый миг я подумал о том же! Я прекрасно знаю, что тебе знакомы все мысли, находящиеся в головах простых смертных; они смотрят на мир сквозь пелену Майи, скрывающую истину, принимают кажущееся за действительное и сбиваются с правильного пути. Человек не может стать хозяином своего ума. Если даже я далеко не всегда способен его контролировать, то что же говорить о простых и обыкновенных людях! В тот самый момент, когда в моем мозгу вспыхнула мысль, что ты забыл о моем обещании рассказать о городе, ты напоминаешь мне об этом! Разве нужны другие доказательства, чтобы убедиться в том, что ты Всезнающ!

   Рама! В древние времена две жены всемогущего Касьяпы - Адити и Дити - родили ему многих сыновей. Сыновья Дити были воплощением физической силы, а сыновья Адити блистали сокровищами духа. Родители не переставали восхищаться и радоваться, видя, что великолепие и красота их детей возрастают день ото дня, и они становятся все сильнее и прекраснее.

   Как-то раз сыновья Касьяпы собрались все вместе, чтобы обсудить, как им найти способ избежать старости. В конце концов они пришли к выводу, что если вспахтать Океан Молока, можно добыть Амриту, или нектар Бессмертия, и, выпив его, предотвратить все неприятные напасти, ожидающие бренное тело: болезни, дряхлость и смерть. Долго не раздумывая, они принялись за дело. Им удалось сдвинуть, оторвать от земли и погрузить в Океан гору Мандару, которая должна была служить мутовкой; змея Васуки они использовали как веревку, обмотав его вокруг горы, а хвост привязали к огромному столбу как к рычагу, чтобы гора крутилась в море как можно быстрее. Они приступили к пахтанью, и их титанический труд длился долгие годы, до тех пор, пока Васуки, разъяренный нестерпимой болью, причиняемой ударами острых скал о его ядовитые зубы, не начал извергать из своей пасти смертельный яд! Грозясь уничтожить весь мир, ядовитое пламя бушевало и свирепствовало на поверхности Океана!

   Сыновья Дити и Адити смертельно перепугались, они почувствовали, что всепожирающий огонь сожжет их дотла! Они обратились за помощью к Богу. Когда Бог Вишну явился перед ними, сыновья Дити отчаянно воззвали к его милости: "Господи! Спаси нас! Предотврати грозящие нам бедствия!" Бог принял облик Шивы и заявил: "Дети мои! Я старший из богов, и поэтому мой долг - вкусить первым плод вашего пахтанья." После этого он немедленно выпил весь яд Халахалу до последней капли.

   Улеглись всеобщее смятение и паника, и сыновья Дити и Адити продолжали пахтать Океан. Вскоре на них обрушилось еще одно несчастье: гора Мандара начала тонуть! Они вновь призвали Бога Вишну. Он не замедлил явиться и успокоил своих детей: "Не волнуйтесь и не бойтесь! Я помогу вам." Бог обратился в гигантскую черепаху, подплыл под гору Мандару и поддерживал ее своим твердым панцирем все время, пока длилось пахтанье. Сыновья Касьяпы были безмерно счастливы и благодарны. Они восторженно превозносили всемогущего Бога.

   Между тем, из Океана Молока появилась Божественная фигура, державшая в руках данду (жезл) и камандалу (чашу для воды). Это был бог Дханвантари. Пока сыновья Дити и Адити в изумлении глядели на него, Океан преподнес следующий дар - густой сладкий сок, или расу, который принял форму шара, а потом раздулся и лопнул, выпустив наружу множество цветущих дев; поскольку они родились из расы, все они стали известны как Апсары. Прелестные девы умоляли сыновей Касьяпы взять их в жены, они просили и настаивали, все средства были испробованы, но их мольбы и уговоры так и не подействовали на братьев - они отказались жениться на них. Апсары остались свободны и с тех пор платят дань легкой, переменчивой любви. Затем из волн поднялась Варуни, дочь морского царя; она держала в руках бокал с пьянящим напитком. Сыновья Дити отказались от вина, заявив, что не нуждаются в нем! Им завладели сыновья Адити и выпили его залпом. С тех пор они, как принявшие веселящее зелье (суру), зовутся Сурами, а их братья, отвергшие его, - Асурами.

   И наконец из Океана Молока возникла Амрита - нектар бессмертия. Тут братья позабыли о своем родстве и затеяли драку за право выпить Амриту. Началась жестокая схватка между сыновьями Дити и Адити, и в ходе сражения стало ясно, что сыновья Адити постепенно одерживают верх. Битва принимала опасный оборот, грозя истреблением целому роду. Земля сотрясалась от страшных ударов, наносимых друг другу противниками; ужас и тревога, подобно темным зловещим тучам, заволокли мир. Тогда Бог Вишну появился на поле боя в самой гуще сражения в образе девы ослепительной красоты; сыновья Касьяпы остолбенели, плененные ее чарами, побросали оружие и полностью забыли о схватке, в которую ввязались. Она околдовала всех, но пока их внимание было отвлечено, драгоценная Амрита исчезла! Все сыновья Дити погибли в сражении. Горе матери было безутешным. Все попытки Касьяпы привести ее в чувство потерпели неудачу. Все его рассуждения о мимолетности жизни никак не убедили ее. Она выла и причитала так громко, а ее жалобные стенания были так душераздирающи, что, казалось, наступил конец света.

   Наконец, Дити удалось овладеть собой; она приблизилась к Касьяпе и, стараясь подавить терзавшее ее горе и отчаяние, сказала: "Господин! Разве это справедливо?! Мы обе родили тебе сыновей; теперь все мои дети умерли! В чем они виноваты? За что мне это вечное страдание? Ни один из моих сыновей не остался в живых! Не лучше ли иметь одного-единственного сына, который проживет долгую-долгую жизнь, чем множество сынов, но так рано ушедших?" Она снова громко зарыдала, и Касьяпа постарался утешить ее, посоветовав предаться покаянию и тапасу (практике самоотречения, угодной богам), чтобы заслужить милостивый дар - сына, бессмертного, как боги. Он увещевал ее, говоря, что скорбь не приблизит исполнение ее желания. Ободренная его словами и благословением, она немедля удалилась, чтобы как можно быстрее приступить к тапасу. Она поставила перед собой ясную цель - добиться того, чтобы боги наградили ее сыном, да таким могущественным, чтобы он смог поразить самого Индру, царя богов. Касьяпа напутствовал ее: "Тапас - сложная духовная наука. Она требует безупречной чистоты поступков и мыслей. Необходимо строгое соблюдение постов и обетов; малейшее отклонение от предписанных правил повлечет за собой немилость богов."

   Дити поселилась в пустынной местности, называемой Кушаплава, и предалась суровой аскезе. Зная, какое желание она задумала, Индра решил испытать ее и явился к ней под видом слуги. Молитвы Дити были услышаны: Божьей милостью плод зародился в ее чреве. Летели дни и месяцы; Индра в образе слуги не отходил от нее ни на шаг! В один из дней, в знойный полуденный час, Дити внезапно сморил сон; опустившись на ложе, она крепко уснула, и ее голова с разметавшимися волосами лежала на том месте, где полагалось находиться ногам! Такое поведение было недопустимо и являло собой грубое нарушение правил, требующих безупречного контроля над чувствами. Индра понял, что его час настал! Он заметил, что ее поза была слишком вольной, не соответствующей предписаниям Шастр. Он воспользовался случаем, чтобы наказать ее, и молнией рассек на части плод, зреющий в ее чреве. Этот разрезанный на части младенец, лишившись членов своего тела, принялся громко плакать и кричать в животе у Дити, а слуга, Индра, тихо шептал ему: "Маа руда, маа руда!" - "Не плачь, не кричи!" Дити истекала кровью и, жалобно стеная, громко оплакивала свою несчастливую судьбу.

   Тогда, сжалившись над ней, Индра протянул к ней руки и взмолился: "Мать! Прости меня! Ты вела себя недостойно и тем самым нарушила обет чистоты, предписанный Шастрами! Твои волосы были неубраны и растрепаны; твоя голова покоилась там, где следует находиться ногам. Ты позволила сну овладеть собой, и твой тапас был осквернен! Может ли враг, притаившийся в ожидании победного часа, чтобы расстроить планы своего противника, упустить предоставленную ему возможность и остаться в бездействии? Я - Индра, принявший облик твоего слуги! Ты молила о сыне, который одолеет меня, не так ли? В твоей утробе рос младенец, которому было предназначено уничтожить меня, поэтому я не упустил случая, чтобы расправиться с будущим врагом! Я не совершил при этом никаких противозаконных действий. Ты знала, что исполнение задуманного возможно только при строжайшем соблюдении обетов. Ты должна была сделать все необходимое, чтобы не преступать закон. Я рассек плод в твоем чреве на семь частей, и я сказал этим частям: "Маа руда!" Поэтому они родятся как семь божеств Ветров и Бурь, и звать их будут Маруты. Прими от меня в награду этот дар." После этих слов Индра исчез, возвратившись в небесную обитель.

   Рама! Мы сидим в том самом месте, где происходила эта не слишком приятная беседа Индры и Дити, закончившаяся, впрочем, вполне благополучно для них обоих. Именно в этих краях родился один из сыновей Икшваку - Вишала, матерью которого была Аламба Деви. В честь него это царство было названо Вишала. Вишала породил могущественного Хемачандру, Хемачандра - Субхадру, сына Субхадры звали Думрасва. Думрасве наследовал Шринджайя, сыном Шринджайи был Сахадева. Сахадева славился несметным богатством и доблестью, и царство его процветало долгие годы; он был подобен колоссу, подпирающему Мораль и Праведность. Затем трон перешел к его сыну Какустхе; ныне Вишалой правит сын этого героического монарха - Суматхи. Он также полон достоинств и добродетелей; по святости и чистоте он не уступает богам. Сегодня вечером вы увидите город Вишалу, мы проведем там ночь, а завтра прибудем в столицу царя Джанаки."

   Все были счастливы услышать эти слова. Гонцы принесли царю Суматхе весть о приближении Вишвамитры, и он поспешил навстречу святому во главе процессии из придворных, министров, жрецов и ученых пандитов. Они приветствовали мудреца, умоляя оказать им честь посетить город и освятить царский дворец своим пребыванием.

   Вишвамитра был очень доволен почтительным и смиренным приемом, оказанным ему царем. Он приветливо осведомился о его здоровье и благополучии, а также о процветании державы. Некоторое время они были заняты беседой о событиях, происходящих в стране, о судьбе царской династии, как вдруг взгляд Суматхи пал на двух братьев - Раму и Лакшману. Он был так поражен их красотой и благородной осанкой, что, прервав беседу, с удивлением спросил Вишвамитру, кто эти два "детеныша льва", которых он привел с собой. Вишвамитра ответил: "Суматхи! Это долгая история, и сейчас нет времени рассказывать ее. Ты узнаешь обо всем, когда мы прибудем во дворец." Он поднялся и дал знак своим спутникам - монахам и отшельникам, а также Раме и Лакшмане, что пора двигаться дальше. На пути к городу он возобновил свою беседу с царем. У городских ворот уже собрались жители города, певцы и музыканты; отовсюду лились звуки музыки, а брамины распевали приветственные и заздравные гимны.

   Царь предложил почетным гостям разделить с ним устроенную в их честь торжественную трапезу; затем Вишвамитра поведал всем собравшимся - жрецам, пандитам, придворным и членам царского семейства о своем Сиддхашраме и о яджне, которую ему удалось совершить благодаря героическим усилиям Рамы и Лакшманы, стоявших на страже, охраняя священные пределы от кощунственных нападок демонов. Слушатели, пораженные рассказом о невиданной доблести и бесстрашии юных принцев, почувствовали, что погружаются в волны Ананды! Восхищенные, они не сводили с них глаз, понимая, что перед ними - воплощенные Нара-Нараяна! Они простерлись перед братьями, исполненные благоговения.

   Был поздний час, и Рама и Лакшмана с дозволения Вишвамитры отправились в покои дворца, специально отведенные для их отдыха. Они поднялись еще до наступления рассвета и, совершив омовения и утренние обряды, явились перед наставником, свежие и бодрые, готовые тронуться в дальнейший путь. Они выразили свою признательность царю Суматхи за радушный прием, и первые лучи солнца застали их уже на дороге в Митхилу.

   Некоторое время Суматхи сопровождал их, а затем распрощался с Вишвамитрой и его спутниками. Мудрец уверенно вел за собой свой отряд; к полудню их взору открылся обширный сад, казавшийся давно покинутой и заброшенной землей обетованной; некогда полные жизни многочисленные обители отшельников превратились в руины; пустовали полуразрушенные алтари, и давно остыли угли жертвенных костров, огонь которых поддерживался когда-то с преданностью и смирением. Рама, почувствовав, что ступил на освященную землю великих аскетов, поделился своей догадкой с Вишвамитрой. Мудрец, улыбнувшись, сказал: "Рама! Я очень рад, что твоя наблюдательность не подвела тебя! Я расскажу, почему великий святой, обитавший на этой земле, покинул ее. Слушай!

   Даже боги преклонялись перед этим ашрамом. Это ашрам самого Гаутамы Махариши. Он провел здесь многие годы вместе со своей супругой Ахальей. Он добровольно расстался со всеми благами мирской жизни, чтобы предаться суровейшему самоотречению. Он совершал изысканные по своей сложности яджны. Эта обитель сияла духовным величием; она излучала свет, покой и радость. Каждый день был праздником для ее служителей. Ахалья, жена мудреца, была сама добродетель и являлась образцом совершенной красоты. Не было женщины прекраснее и пленительнее ее; поэтому Гаутама берег ее как зеницу ока и охранял со всей возможной бдительностью. Однажды, когда Махариши ненадолго отлучился по делам ашрама, Индра - царь богов - явился в хижину Гаутамы, приняв облик хозяина! Ни о чем не подозревавшая верная Ахалья склонилась перед своим господином и принялась, как обычно, преданно служить ему. В это время вернулся настоящий Гаутама и решил, что его жена вероломно обманула его! Он, в отличие от Ахальи, сразу узнал Индру и пришел в страшную ярость. Он прокричал: "Злокозненный негодяй!", но Индра мгновенно исчез. Гаутама в гневе набросился на Ахалью: "Ты вознамерилась уничтожить этот ашрам, превратив святую обитель в прибежище порока! Я не останусь здесь ни минутой дольше! Сам твой вид мне невыносим. Отныне ты будешь лежать распростертой в колючих кустах без воды и пищи, довольствуясь одним лишь воздухом! Я ухожу." Он возненавидел эту землю, оскверненную изменой.

   Ахалья проливала кровавые слезы; она клялась, что невинна и безгрешна, что стала жертвой злой хитрости, и ее действия объяснялись лишь безграничной преданностью господину; она поддалась обману только оттого, что стремилась исполнить свой долг любви и верности. Пав перед ним ниц, она обнимала его ноги и молила о прощении. Слыша ее настойчивые оправдания, Гаутама немного смягчился; истина, наконец, открылась ему, но поскольку страшные слова проклятья уже были произнесены, он не мог отречься от них. Он сказал: "Ахалья! Ты знаешь, что я поклялся всегда быть верным данному слову. Поэтому тебе придется жить в колючих зарослях шиповника, страдая от голода и скорби до тех пор, пока Рама, сын Дашаратхи, не придет сюда и не увидит тебя. Он изольет на тебя свою милость, позволив коснуться его ног, и в его словах будет звучать великое сострадание; его Даршан, Спаршан и Самбашан очистят тебя и ты вновь обретешь свою красоту и свой изначальный сияющий облик. Тогда я вернусь к тебе." С этими словами Гаутама удалился, и его пристанищем стали суровые склоны Гималайских гор. С того дня Ахалья утратила имя и форму, сохранив лишь страстную надежду вернуть своего господина; ее уделом стало жестокое покаяние, воздух - единственной пищей; некогда цветущий сад опустел и зарос."

   Выслушав от Вишвамитры эту печальную повесть, Рамачандра пришел в крайнее изумление. "Что я слышу? Ты говоришь, что она ждет меня! Несчастное создание! Если ты знаешь, где она, истерзанная лишениями и горем, скажи мне об этом!" Рама вскочил и бросился вперед, а Вишвамитра и Лакшмана следовали за ним на некотором расстоянии. Пробираясь сквозь колючие заросли, Рама наткнулся на жалкую лачугу, притулившуюся к кусту шиповника. Ахалья, погруженная в пучины самоотречения, была недоступна взгляду ни богов, ни людей, ни демонов. Она забыла свое имя, и ее прежнее тело, не нуждавшееся более ни в сне, ни в пище, истончилось и растаяло; не имея ни чувств, ни потребностей, оно стало подобно камню; она была скрыта от мира, как луна темными тучами, как жертвенный огонь - густыми клубами черного дыма. Когда Рама приблизился к ней, его нога коснулась ее невидимого тела. Ахалья пробудилась и, увидев перед собой прекрасный Божественный образ Рамы, обхватила его ноги и в исступлении воскликнула: "О! Я спасена! О Боже, ты пришел, чтобы избавить меня от греха! Твое сердце наконец дрогнуло!" Она превозносила его, повторяя слова молитв и священных гимнов. Она поднялась из праха, сияющая и чистая, словно луна, выглянувшая из-за облаков. В этот самый миг перед ними предстал Гаутама; посвященный в мистические тайны йоги, он предвидел час, когда появится Рама и освободит Ахалью от проклятья. Он принял ее, освященную суровым покаянием, и, благословленные Рамой, муж и жена пали к ногам обоих братьев, которых переполняло невыразимое блаженство. Гаутама почтительно приветствовал Вишвамитру; послушники и брахмачарины были потрясены увиденным; глазами, широко раскрытыми от изумления, они смотрели на принцев. Вишвамитра распрощался с Гау тамой и продолжил свой путь на северо-восток; все остальные двинулись вслед за Учителем.

   К вечеру они были уже недалеко от Митхилы. Вишвамитра протянул руку, указывая на внезапно открывшийся огромный город, полный прекрасных величественных зданий. Братья и послушники были вне себя от радости; юные монахи, не в силах сдержать восторга, подпрыгивали от веселья и нетерпения. Позабыв про усталость, они прибавили шагу и вскоре достигли главных ворот города.

   Куда бы ни падал их взгляд, они видели аскетов, погруженных в медитацию, и браминов, распевающих ведийские гимны. В каждом доме пылал жертвенный огонь, и на алтари возлагались священные дары. Город был полон гостей, и в тени каждого дерева, рядом с воловьими упряжками, расположились большие группы приезжих со всех уголков страны. Здесь были люди всех возрастов и занятий, мужчины и женщины, маленькие дети, старики и юнцы, принадлежащие к разным кастам и сословиям; они собрались вместе, заполонив всю столицу, стремясь объединиться в общем потоке радости! Улицы были набиты народом, и негде было ступить и шагу. Мудрецу и его спутникам с трудом удалось пробраться сквозь густую толпу к небольшому водоему, на берегу которого они надеялись спокойно обсудить, куда им направиться дальше и где устроить ночлег. Подошел час вечерних омовений, и, оставив свои пожитки на берегу, они искупались в пруду, сотворив положенные ритуалы.

   Поскольку близился день великой яджны, придворные и кшатрии постоянно патрулировали по городу, стараясь выяснить у вновь прибывающих монахов и браминов их имена, имена их Гуру, названия обителей и братств, к которым они принадлежали, их духовный сан, а также - получали ли они специальное приглашение на участие в церемонии. По настоянию правителя Джанаки все собранные сведения должны были немедленно сообщаться ему самому.

   Между тей Вишвамитра, завершив свои омовения и сотворив обряды, сидел на насыпи у пруда, окруженный послушниками и двумя братьями, которые были похожи на две сияющие звезды, упавшие с неба на землю. Он рассказывал им славную историю Митхилы. В это время к ним приблизился гонец из дворца и учтиво осведомился: "Учитель! Прошу тебя сказать, кто ты? Откуда ты пришел? Мы - посланники царя и лишь выполняем свой долг, подчиняясь его приказу. Если ты сообщишь нам свое имя, мы незамедлительно доложим царю о твоем прибытии."

   Когда царь Джанака услышал весть о том, что в городе находится великий мудрец Вишвамитра, он срочно распорядился сделать все необходимые приготовления к его встрече и послал к тому месту, где его подданные нашли святого, процессию из старших браминов, жрецов и придворных пандитов, возглавляемую верховным жрецом Судханандой. По торжественным звукам ведийских песнопений Вишвамитра догадался, что приближающаяся к берегу пруда процессия послана царем Джанакой, чтобы сопроводить их во дворец. Он велел Раме, Лакшмане и всем остальным путникам собрать все вещи и приготовиться следовать за ним. Судхананда приветствовал Вишвамитру, не отступая от классических ведийских традиций, как и полагалось при встрече с Великим Учителем: он преклонил колени и коснулся его ног, затем всем были предложены освежающие напитки, освященные специальными ведийскими мантрами; с образцовым смирением Судхананда сообщил Вишвамитре, что царь с нетерпением ожидает его и всех его спутников, чтобы оказать ему самый искренний и радушный прием. Они оставили у берега пруда паланкин, чтобы позже слуги смогли забрать узлы и котомки послушников, и направились во дворец по улицам города. Шествие предваряли бегущие впереди трубачи, глашатаи, певцы и музыканты; громкая музыка и пение возвещали народ о прибытии прославленного святого.

   Вступив на главную дорогу, ведущую во дворец, они увидели спешащего им навстречу царя Джанаку в сопровождении министров, придворных и членов царского семейства. Джанака склонился к ногам мудреца и воскликнул: "Господин мой! Сбылась моя долгожданная мечта! Своим прибытием ты озарил весь город, только теперь столица засияла во всем своем великолепии!" Он заботливо поинтересовался о здоровье и благополучии Вишвамитры, его учеников и послушников. Тут он заметил среди спутников мудреца двух юношей - Раму и Лакшману. Они поразили его взгляд словно два внезапно вспыхнувших солнца. На какое-то время он утратил дар речи и забыл, где находится. Ему стоило больших усилий, чтобы прийти в себя и вернуться к окружающей действительности. Очнувшись от потрясения, он спросил Вишвамитру: "Учитель! Кто эти двое? Они прекрасны, словно Ашвины - сияющие Боги-близнецы. Мне показалось на мгновение, что они сошли с небес, словно божественное видение, чтобы даровать мне свою милость. Они полны такой же нежной прелести, как божества небесных светил. Может быть, они и есть Луна и Солнце, спустившиеся на землю? Как очутились здесь эти юные воплощения неземной красоты? Они были все время с тобой, сопровождая тебя в пути, или ты встретил их недавно и привел ко мне?" Вопросы слетали один за другим с уст Джанаки, а он даже не ждал ответа на них, будто в забытьи разговаривал сам с собой, не понимая, где находится и что, собственно, хочет узнать.

   Вишвамитра, наблюдая, в какое волнение пришел Джанака, не смог сдержать улыбку. Он сказал: "Эти мальчики - сыновья царя Айодхьи Дашаратхи. Их зовут Рама и Лакшмана. Доблесть и бесстрашие этих юных созданий поистине чудесны и удивительны..." Святой хотел было продолжить, но передумал, решив отложить подробный рассказ до более удобного случая, когда они доберутся до предназначенного им жилища. Поэтому они отправились дальше - к дому, отведенному царем специально для Вишвамитры и его спутников. Это было небольшое, радующее глаз своей приятной формой строение, с виду напоминающее храм. Оно находилось посреди цветущего сада и было любовно украшено зелеными ветками и гирляндами. Кругом стояли тишина и покой, казалось, обитель была умыта небесной благодатью, излившейся, словно весенний ливень, из тучи, задетой крыльями Божества. Дом стоял неподалеку от царского дворца, поэтому, проводив путешественников, Джанака припал к ногам святого и сказал: "Твое прибытие наполнило меня невиданной силой и радостью! Я уверен, что это дар судьбы, заслуженный многими жизнями. Теперь я прощаюсь с тобой. Великая яджна, согласно пророчествам ритвиков (жрецов, сведущих в таинствах ритуала), должна начаться через двенадцать дней. Прошу тебя остаться до этого времени в Митхиле и удостоить меня своего благословения." Вишвамитра заверил царя, что у того нет причин тревожиться и что он с радостью принимает предложение Джанаки остаться в столице, чтобы принять участие в яджне. Рама и Лакшмана переглянулись, им казалось, что ждать придется слишком долго.

   В доме их уже ожидало все необходимое для спокойного сна и отдыха; слуги принесли из дворца молоко и фрукты. "Я буду счастлив лицезреть тебя завтра на рассвете, - сказал Джанака Вишвамитре, прощаясь, - вы проделали долгий утомительный путь, и вам давно пора отдохнуть. Не смею вам больше мешать." В сопровождении пандитов, жрецов и браминов царь вернулся во дворец.

   Преданность и смирение царя Джанаки по отношению к Вишвамитре произвели глубокое впечатление на Раму и Лакшману. Они обсуждали между собой достоинства царя, их поразило сияние покоя и радости, которым светилось его лицо. Они сели рядом с Учителем, чтобы разделить с ним трапезу. Отведав молока и фруктов, они попросили позволения удалиться в свою комнату и, сморенные усталостью, вскоре уснули.

   В ту ночь их сон был спокоен и безмятежен. Когда первые солнечные лучи озарили столицу, их разбудили протяжные звуки труб и бой барабанов, возвещающие о наступлении рассвета. Брамины запели утренние ведийские гимны. Рама и Лакшмана поднялись и, умывшись и сотворив молитву, явились перед Вишвамитрой. Мудрец протянул им кувшины, полные молока, и сказал: "Дети мои! Царь Джанака будет здесь с минуты на минуту. После завтрака будьте готовы к встрече с ним." Рама, Лакшмана, юные послушники и ученики разошлись по своим комнатам, чтобы подкрепиться свежим молоком и фруктами. После этого они вымыли руки и, вернувшись к Учителю, чинно уселись вокруг него, ожидая прибытия царя. Вскоре их известили, что царь в сопровождении духовного наставника царской династии направляется к Вишвамитре, чтобы выразить великому святому свое почтение; приближение владыки престола сопровождалось волшебной музыкой поющих раковин и игрой на девяти традиционных музыкальных инструментах. Джанака вошел в дом, неся в руках блюда с ритуальными дарами - сандаловой пастой и рассыпанными зернами риса. Вслед за ним в обитель мудреца вступил Гуру Сатхананда со жрецами и браминами. С глубочайшим смирением он совершил церемонию омовения ног святого.

   Джанака, низко поклонившись великому риши, стал рядом с высоким сиденьем, поставленным напротив возвышения, на котором сидел Вишвамитра. Он занял свое место только после того, как мудрец жестом предложил ему сесть. Рама и Лакшмана расположились справа от Учителя на полу, устланном коврами, Джанака сказал: "О Великий мудрец! Я весь во власти твоих распоряжений. Я готов принять их и с честью выполнить все, что ты пожелаешь. Прошу, поделись со мной своими намерениями." Царь молитвенно протянул руки к Вишвамитре. Мудрец ласково улыбнулся и произнес: "Вчера вечером у нас было мало времени, и я не мог поведать тебе обо всем, что произошло. Я знаю, что ты хотел бы услышать историю этих принцев - Рамы и Лакшманы, и если тебя не ждут неотложные дела, я могу рассказать тебе ее сейчас." Джанака воскликнул: "Учитель! Может ли у меня быть дело более важное, чем испытывать наслаждение от беседы с тобой? Долгими веками сурового покаяния заслужил я эту награду! Само предвкушение твоего рассказа об этих юношах, как знак счастливой судьбы, уже наполняет меня Анандой!"

   Итак, Вишвамитра подробно поведал царю обо всех событиях, которые произошли после его появления при дворе царя Дашаратхи. Он закончил свою повесть описанием яджны, которую ему удалось завершить благодаря несравненной доблести юных героев, стоявших на страже великого таинства и отразивших все кощунственные попытки демонов осквернить ритуал. Он рассказывал о храбрости и отваге, которую проявили юные братья в страшной схватке с демонами, обнаружив в бою мастерство и ловкость, достойные опытных искусных воинов. Вновь нахлынувшие чувства переполняли сердце Вишвамитры, и полами своих одежд он то и дело вытирал струящиеся по его щекам слезы радости и благодарности.

   Слушая эти удивительные речи, взирая на величавого седовласого старца, любуясь чарующей красотой сидящих с ним рядом мальчиков, Джанака ощутил, что погружается в волны высшего блаженства - Божественного экстаза, сравнимого лишь с экстазом Самадхи! Он почувствовал, что братья - истинные воплощения неземной красоты и великолепия. Куда бы ни пытался перевести он свой взор, его глаза упорно стре мились лицезреть лишь эти два прелестных лица, подобные небесным лотосам, излучавшим сияние Брахмы! Внутреннее блаженство, переполнявшее его, рвалось наружу, и он с огромным трудом сдерживал свои эмоции; он сидел не шелохнувшись, не сводя с них глаз, во власти смирения и священного трепета. Он позабыл о том, что он - царь, а эти два мальчика - дети монарха другой державы; его охватило единственное всепоглощающее чувство - что Боги снизошли с небес на землю; это чувство усиливалось словами Вишвамитры, когда тот описывал их сверхъестественное могущество и силу. Он осознал, что они - редчайшие существа, Боги во плоти, ибо кто иной, едва переступив порог нежного возраста, смог бы защитить яджну, которую не способен был уберечь от демонической скверны сам великий Вишвамитра? "Свершилось чудо!" - не переставал восклицать про себя Джанака.

   Вишвамитра завершил свой рассказ описанием путешествия из Сиддхашрама в Митхилу. Он поведал Джанаке и те чудесные истории и предания старины, которые уже слышали от него братья. Когда очередь дошла до недавних событий, происшедших в опустевшем ашраме неподалеку от столицы - искуплении греха, очищении и освобождении Ахальи, супруги святого Гаутамы, Гуру Сатхананда, потрясенный до глубины души, вскричал: "Что я слышу? Моя мать, наконец, избавлена от тяготевшего над ней проклятья? Неужели эти небесные создания вернули ей былую святость, и она вновь может соединиться с моим отцом? О! Нет сомнений, эти мальчики - Боги!" Сатхананда умолк, не в силах продолжать; чувства восторга и благодарности настолько завладели всем его существом, что он застыл, словно столб, обливаясь потоками слез. Вишвамитра взглянул на него и произнес: "Сын! Не стоит так сильно переживать и отдаваться неудержимым чувствам! Поверь, то, что ты сейчас услышал, лишь незначительный эпизод в цепи грядущих удивительных событий, которым вскоре суждено произойти. Их неземное величие и слава отзовутся всеобщим восхищением и ликованием. Твои родители на днях прибудут в Митхилу. Ты услышишь от них самих чудесную историю о Раме и Лакшмане. А теперь успокойся и приди в себя."

   Царь Джанака сказал: "Как, должно быть, счастливы родители, чьи дети отмечены Божественной благодатью! Какая честь для меня, что они изъявили желание посетить мой дом!" Он повернулся к Раме и Лакшмане и обратился к ним: "Дорогие мои! Я заранее прошу простить меня, если ваше жилище показалось вам недостаточно удобным и несоответствующим вашему высокому положению! Стоит вам только пожелать, и я велю предоставить вам самые роскошные покои, какие только имеются в моем распоряжении. К вашим услугам паланкины для осмотра города. Не стесняйтесь, просите все, что вам требуется; я буду счастлив исполнить любую вашу просьбу." Слова Джанаки были исполнены ис кренней доброты и смирения. Своим ответом Рама попытался выразить то глубокое уважение, которое он испытывал к благородному правителю Митхилы.

   Он сказал: "Махаражда! Мы всего лишь обыкновенные подростки. Мы не заслужили никаких особых почестей, и мы вполне довольны и счастливы тем, что ты сделал для нас. Прошу тебя, не утруждай себя никакими дополнительными заботами. Я ценю твою безмерную любовь и доброту и поэтому осмелюсь высказать лишь одну-единственную просьбу..." Тут Рама умолк и повернулся к наставнику Вишвамитре. Мудрец заговорил, продолжая мысль Рамы: "Джанака! Миссия, ради которой принцы, по моему настоянию, покинули Айодхью, завершилась в тот момент, когда был сотворен без помех последний ритуал задуманной мной священной яджны. После этого Рама и Лакшмана просили и убеждали меня отпустить их домой. Но именно тогда я получил твое приглашение и предложил мальчикам сопровождать меня в Митхилу, чтобы присутствовать на твоей яджне. Рама, однако, колебался, не желая нарушить обещание, данное отцу: Дашаратха велел ему возвращаться в Айодхью немедленно после завершения яджны в моем ашраме. Мне пришлось поспорить с ними; кроме того, я привлек их рассказом о божественном оружии, которое хранит твой род, - о чудесных предметах, которыми ты владеешь, и теперь они, естественно, полны любопытства увидеть их и подержать в руках. Их чрезвычайно заинтересовал твой волшебный лук - лук Шивы, который, несомненно, заслуживает их внимания. Я поведал им историю его появления. Честно говоря, только после этого они окончательно отбросили свои сомнения и согласились сопровождать меня и теперь горят от нетерпения поскорее увидеть его. Уверяю тебя, у них нет желания гулять по городу и осматривать его древние красоты. Луки, стрелы - любое оружие, способное встать на защиту праведности и искоренить зло, - вот то единственное, на чем сосредоточены их мысли и устремления." Джанаке не потребовалось дальнейших объяснений. Он сказал: "В таком случае я немедленно отдам распоряжение, чтобы лук был доставлен в зал для жертвоприношений как можно скорее". Он попросил своего духовного наставника Сатхананду посоветоваться с пандитами и назначить благоприятный час для торжественного внесения лука.

   Рама между тем обратился к Джанаке: "Махараджа! Мы будем безмерно счастливы, если ты расскажешь, каким образом попал к тебе Божественный лук." Джанака с радостью откликнулся на просьбу Рамы; с явным удовольствием он воскрешал в памяти события далекой древности. "В те времена Митхилой правил царь Деваратха - шестой монарх в ряду поколений царской династии, основанной нашим великим предком Ними. В знак своего доверия боги оставили Лук Шивы на хранение во дворце Деваратхи. С тех пор он находится здесь и, как божественное оружие, обладает сверхъестественными свойствами! Он весит тысячи тонн! Пока что никому не удавалось поднять его! Кто может сдвинуть с места такую тяжесть?! В прошлом я неоднократно делал попытки найти человека, способного согнуть лук или хотя бы взять его в руки, чтобы выставить на всеобщее обозрение. Я постоянно приглашал народ попробовать свои силы. Однако до сих пор никто еще не справился с этой задачей. Цари и принцы, стремящиеся совершить славный подвиг, терпели неудачу и удалялись, разочарованные и приниженные. Они не могли не только согнуть или поднять этот лук, но даже сдвинуть его с места! Однажды я вспахивал плугом освященную землю, чтобы подготовить место для проведения яджны. Перевернув пласт дерна, я обнаружил лежавший в борозде сосуд. Когда я поднял и обследовал его, то увидел, что внутри находится прелестная маленькая девочка! Поскольку дитя было найдено в борозде, то ее так и назвали - Сита (Сита - борозда (санскр.)). Мы вырастили девочку как собственную дочь. Как-то раз, когда она играла во дворце со своими подружками, ее мячик закатился под длинный тяжелый ящик, внутри которого хранился Лук Шивы. Как ни пытались служанки и придворные достать игрушку, они добились только того, что мячик укатился еще дальше и стал вне пределов досягаемости. Но наша Сита весело рассмеялась над их неловкостью, приведя в смущение нянек и слуг. Одним легким движением своей нежной ручки она отодвинула ящик и, ко всеобщему удивлению, достала свою игрушку. Мне рассказали об этом царицы, которые, привлеченные громкими возгласами, обнаружили Ситу в центре собравшейся вокруг нее толпы, потрясенной невиданным чудом.

   В этот день я решил, что отдам Ситу в жены только тому, кто окажется достойным ее; тому, кто сможет натянуть тетиву на Лук Шивы. Множество принцев пытались завоевать ее, но все до одного терпели позорное поражение - никому не удавалось поднять и согнуть Божественный лук. Они чувствовали себя оскорбленными и униженными, считая, что я намеренно издеваюсь над ними, бросая вызов их чести, и, затаив обиду и злобу, решили отомстить. Они собрали объединенную дружину и двинулись на Митхилу. Целый год длилась осада столицы; в конце концов силы моего воинства истощились, и я не на шутку обеспокоился за дальнейшую судьбу города. Единственное, что мне оставалось - уповать на милость Божию; предавшись суровому покаянию и истовому служению, я молил о помощи. Наконец, боги услышали меня и даровали мне подкрепление. Мощное воинство в виде отрядов пехоты, конницы, боевых слонов и колесниц застало врасплох осаждающих город, ибо появилось со стороны, откуда противник меньше всего ожидал удара. Вражеская армия была разбита, а осада прорвана. В течение всего периода этих мстительных нападок на столицу я берег лук как зеницу ока, и мне удалось сохранить его. Его таинственное могущество не поддается никакому описанию.

   Рама! Рамачандра! У меня нет причин препятствовать исполнению твоего желания; однако прежде, чем ты увидишь Божественный лук, он будет доставлен в освященный зал, предназначенный для проведения яджны. После этого я объявлю всем присутствующим, что любой из них может испробовать свои силы и попытаться поднять и согнуть лук." Рама и Лакшмана, услышав эту решительную и властную речь Джанаки, переглянулись, но промолчали; они ждали указаний своего Гуру, ибо привыкли во всем доверять ему и следовать его совету.

   Вишвамитра, который лучше других знал, какой силой и мощью наделены юные принцы, учтиво ответил Джанаке, что полностью согласен с его условиями и предоставляет царю полное право действовать так, как тот считает нужным и справедливым. Джанака добавил, что его клятва остается в силе, и Сита достанется в жены лишь тому, кто поднимет и изогнет волшебный лук. Мудрец с невозмутимым спокойствием принял и это условие.

   Джанака распрощался с Вишвамитрой и вернулся во дворец. Он занялся приготовлениями к торжественному внесению лука в жертвенный зал. По всему царству были разосланы глашатаи с вестью о том, что знаменитый лук будет вновь доступен всеобщему обозрению, и все достойные женихи царских кровей приглашаются испробовать свои силы. Мощные силачи-тяжеловесы тянули и толкали восьмиколесную повозку, на которой помещался ларь с луком, пытаясь втащить ее в жертвенный зал, но не продвинулись ни на шаг. Пришлось звать на подмогу еще несколько сотен могучих гигантов. Одни из них навалились на повозку сзади, другие впряглись в тяжелые цепи, пытаясь сдвинуть ее вперед. Наконец повозка с луком вкатилась под священные своды жертвенных покоев; собравшиеся жрецы приветствовали ее появление пением священных гимнов.

   Наступил рассвет. Небесный купол огласился волшебными звуками девяти музыкальных инструментов, которые слились в единую победную песнь. Разом затрубили раковины, и их нежная мелодия поплыла над городом. Утро торжественного дня было ознаменовано песнопениями и ритуальными церемониями. Царь Джанака в сопровождении придворных жрецов вступил в священные покои; вслед за ним слуги внесли культовые атрибуты для поклонения Божественному луку. Задолго до прибытия Джанаки огромный зал наполнился людьми - здесь были правители, подвластные царю, принцы, министры, придворные, мудрецы, пандиты и брамины. При появлении царя все присутствующие встали, чтобы выразить почтение владыке державы. Брамины - знатоки Вед - хором запели гимны, взывающие к милости Богов. Безупречный строй их голосов возносился к самому небу. Одновременно читались отрывки из Вед, требуемые ритуалом. Само пространство наполнилось ожиданием чуда, собравшийся народ замер, боясь шелохнуться и не смея моргнуть глазом.

   Джанака совершил "круг почета", медленно обойдя повозку с лежащим на ней луком, и под звуки хвалебных песнопений возложил на нее жертвенные цветы. Он простерся перед Божественным оружием, а затем обратился к собравшемуся в зале благородному обществу: "Достопочтимые мудрецы! Я приветствую вас и всех тех, кто почтил это собрание своим присутствием. С глубокой древности мои царственные предки, а также многие другие великие монархи поклонялись Божественному луку. Всем вам хорошо известно, что до сих пор никому - будь то бог или демон, якшас или ракшаса, Гаруда или гандхарва, киннара или махорага - не удавалось поднять этот лук, удержать его в руках и согнуть, чтобы натянуть на него тетиву! Все, кто пытались сделать это, отступали, смущенные и разочарованные. Несмотря на это, я принял решение вновь доставить священный лук в жертвенный зал. Если среди вас есть кто-нибудь, кто отважится испытать свои силы, кто считает, что сможет поднять лук, а подняв, изогнуть его, надеть тетиву и наложить стрелу - или хотя бы тот, чьи руки смогут выдержать тяжесть лука - пусть выйдет вперед. Бросайте вызов судьбе - лук перед вами!"

   Произнеся эти слова, царь поклонился собравшимся и протянул руки, призывая к действию. После этого он сел на свой золотой трон, покрытый шкурой льва.

   Вишвамитра, улыбнувшись, взглянул на Раму. Рама, не медля ни секунды, быстро подошел к украшенной цветами повозке и левой рукой поднял железную крышку. Правой рукой, без малейшего усилия и напряжения, он вытащил из ларя лежавший в нем лук. Держа его прямо над головой, он огляделся и увидел, что потрясенные зрители замерли в величайшем изумлении. Еще мгновение - и весь зал, полный почтенных и благородных мужей: царей, принцев, мудрецов и святых, - взорвался громом рукоплесканий, казалось, небо раскололось от этих ликующих раскатов. Тем временем Рама изогнул волшебный лук, надел на него тетиву и с поразительной легкостью наложил стрелу. С намерением пустить стрелу вверх, он оттянул тетиву назад, и в этот момент лук, не выдержав напряжения, треснул и сломался!

   Раздался удар оглушительной силы, вызвавший всеобщее смятение и панику; от ужасного грохота многие попадали в беспамятстве, кто-то отчаянно кричал, кто-то спасался бегством. Мудрецы громко молились Богу. Безотчетный, всепоглощающий страх охватил всех присутствующих; в общей суматохе сохранили спокойствие лишь Джанака, Вишвамитра, Рама и Лакшмана.

   Джанака поднялся со своего трона и пал ниц перед Вишвамитрой. Он сказал: "Учитель! На земле нет человека, обладающего большей си лой, чем Рама. Эта сила - неземной природы. Я сдержу свое слово и отдам ему в жены свою дочь - ему, кто поднял, согнул и сломал этот лук!" Вишвамитра ответил: "Джанака! Необходимо сообщить эту новость царю Дашаратхе; столь важное событие должно быть отмечено в его присутствии. Такова моя воля; Рама - преданный и послушный сын, и он согласится на свадьбу только с благословения отца." Джанака созвал придворных браминов и приближенных и велел им на рассвете следующего дня отправляться в Айодхью. Три дня и три ночи мчали быстрые кони их колесницы, и на утро четвертого дня они достигли ворот Айодхьи. Возницы осадили коней прямо у главного входа в царский дворец, чтобы без промедления сообщить правителю принесенные вести. Стражи, узнав их имена и цель приезда, поспешили к министрам, и не прошло и нескольких мгновений, как Дашаратха, услышав о прибытии гостей из Митхилы, в нетерпении ожидал их появления в тронном зале. Придворные брамины и подданные царя Джанаки предстали перед восседавшим на троне Дашаратхой. Прославленный царь, несмотря на древние годы, не утратил своего величия и благородства. Его лицо, ясное и мудрое, излучало божественное сияние, и прибывшие, ни минуты не колеблясь, с почтением и трепетом пали к его ногам. Поднявшись, они обратились к царю: "Махараджа! Мы - посланники царя Джанаки, правителя Митхилы. Он наказал нам прежде всего осведомиться о твоем благополучии и процветании твоей державы. Махараджа Джанака, с благословления святого Вишвамитры и одобрения наставника царской династии, послал нас к тебе, чтобы сообщить важную весть."

   Лицо Дашаратхи озарилось улыбкой; он был доволен безупречным поведением гонцов из Митхилы и проявленными к нему уважением и смирением, он сказал: "О мудрейшие среди браминов! О благородные министры Митхилы! Царство Айодхья процветает и благоденствует, и его подданные не ропщут на своих правителей. Беспрепятственно и своевременно совершаются ритуалы и обряды Агнихотры (огненного жертвоприношения); мой народ, не зная нужды и лишений, по-прежнему счастлив и спокоен и нет преград на пути его духовного и нравственного роста; ясно сознавая свою высшую цель, дети Айодхьи не отклоняются от праведного пути. Я счастлив, что могу сказать вам об этом. Теперь же я хочу узнать о здоровье и благополучии царя Джанаки, правителя Митхилы. Я надеюсь, ничто не мешает ему исправно проводить священные церемонии, предписанные Ведами, и полон нетерпения узнать, какая важная новость заставила его прислать вас ко мне. Я готов выслушать ваше сообщение немедленно."

   Воодушевленные приветливыми и благожелательными словами Дашаратхи, министры подали знак браминам, что те могут говорить. Верховный жрец поднялся со своего места и начал свою речь: "О непобедимый владыка! Махараджа Джанака дал клятву, что отдаст свою дочь Ситу Деви в жены только могучему герою; нет сомнений, что ты знаешь об этом, а также о том, что многие принцы пытались доказать свою доблесть, терпели неудачу и покидали Митхилу - униженные и раздосадованные. Не иначе, как по воле Божьей, твои сыновья, Рама и Лакшмана, согласились сопровождать в Митхилу святого Вишвамитру, который стремился принять участие в яджне, задуманной нашим махараджей; случилось так, что твой старший сын, Рама, проявив невиданную доблесть, завоевал руку Ситы Деви! Махараджа! Какие слова найти, чтобы описать тебе это чудо? На глазах у всего благородного общества - мудрецов, царей и принцев Рама вознесся на вершину славы! Он поднял Лук Шивы и, держа его прямо над головой, надел на него тетиву. Но это еще не все! Он напряг тетиву, чтобы пустить стрелу, и несокрушимое божественное оружие, словно детская игрушка, треснуло в его руках и превратилось в обломки! Поскольку Сита Деви достойна стать женой только того, кто справится с оружием богов, наш махараджа, с согласия мудрецов и святых, решил отдать ее руку твоему сыну Раме.

   Царь Джанака послал нас в Айодхью, чтобы просить тебя дать согласие на свадьбу и пригласить тебя, а также твоего святого Гуру, жрецов, министров, придворных, всех членов царской семьи и всех прочих, кто пожелает сопровождать тебя, в город Митхилу, где тебя будет ждать самый сердечный и радушный прием. Наш махараджа хочет сыграть свадьбу своей дочери только тогда, когда будет иметь счастье лицезреть твой Даршан. Чтобы сообщить тебе все это, мы и явились в Айодхью."

   Жрецы и министры, протянув руки к Дашаратхе, стояли перед ним в почтении, дожидаясь ответа. Однако Дашаратха, привыкший тщательно обдумывать свои слова и решения, был слишком взволнован, чтобы немедленно изъявить свое согласие на столь серьезное предложение. Он послал за мудрецами Васиштхой, Вамадевой и другими, чтобы, посоветовавшись с ними, дать окончательный ответ. Когда все собрались, он попросил посланцев из Митхилы повторить все, сказанное ранее. Когда это было сделано, царь пал к ногам Васиштхи, призывая его дать мудрый совет. Васиштха и Вамадева, не потратив и секунды на размышление, в один голос воскликнули: "Это прекрасно! Ничего лучшего нельзя было ожидать! Все случилось, как и было предсказано! Зачем тратить время на лишние сомнения и раздумья? Дашаратха! Готовься к путешествию в Митхилу!"

   Министры и придворные Митхилы не скрывали своего восторга; весть о скорой свадьбе Рамы мгновенно разлетелась по всему дворцу, не миновав покоев цариц, и как на крыльях понеслась дальше - по городу и царству. Горожане, ликуя, собирались на улицах, выкрикивая: "Джей! Джей!" Приближенные и слуги немедленно занялись приготовлениями к отъезду. Множество колесниц были доверху нагружены целыми горами шелковой парчи, жемчугов, драгоценностей и прочих роскошных даров.

   Царь Дашаратха в сопровождении своей свиты, царский Гуру Васиштха, верховные жрецы, пандиты и брамины взошли на колесницы и заняли свои места. Казалось, сама Айодхья сдвинулась с места, чтобы прошествовать в Митхилу для участия в свадебном торжестве. Никто из жаждущих сопровождать царя не был оставлен в Айодхье; никому не было отказано, и всем нашлось место в царских колесницах. Коням, казалось, передалось радостное возбуждение, переполняющее ездоков - они мчались стремительной рысью, не сбавляя хода и не обнаруживая ни малейших признаков усталости и утомления. Путники провели в пути два дня и две ночи; к вечеру третьего дня они уже были в Митхиле!

   Махараджа Джанака встречал правителя Дашаратху у главных ворот города. Он приветствовал министров, мудрецов и жрецов в соответствии с их положением и саном. Поскольку близилась ночь, путников проводили в отведенные для них дворцы и покои, где все было приготовлено для их ночного отдыха. На рассвете Дашаратха послал за ритвиками, браминами и членами царского семейства и объявил им, чтобы они не покидали дворца и приготовились к церемонии, которая могла начаться в любую минуту. Между тем у дверей дворца Дашаратхи уже остановилась колесница правителя Митхилы, и Джанака пригласил Дашаратху посетить жертвенные покои, где продолжались ритуалы святой яджны. Для почетных гостей - царя, духовных наставников, браминов - уже были приготовлены специальные сиденья, соответствующие их высокому положению. Когда все заняли свои места, Джанака приветствовал Дашаратху словами: "Твой приезд в Митхилу вместе с великими мудрецами и выдающимися браминами и твоими родными и близкими предвещает нам счастливую судьбу. Это награда за то доброе, что мы совершили в прошлых жизнях. Я уверен, что твоя душа ликует при мысли о доблестной победе твоего сына. Я близок к тому, чтобы породниться с великой династией Рагху, прославившейся героическими подвигами ее сынов. В мою династию вольется струя, невиданная по своей чистоте и святости. Я уверен, что заслужил это милостью и благословением своих предков. Махараджа! Этим утром заканчивается церемония яджны. Я хотел бы отпраздновать свадьбу Рамы и Ситы после того, как подойдет к концу завершающий ритуал. Я взываю к тебе, чтобы ты дал на это свое согласие."

   Дашаратху захлестнули волшебные волны Ананды. Его лицо осветилось блаженной улыбкой. Он сказал: "Махараджа! Ты - даритель и жертвователь! Как говорят святые старцы, истинный дар - это тот, который доставляет наслаждение и удовольствие дарителю. Поэтому я готов принять твой дар тогда, когда это принесет тебе наибольшую радость!" Дашаратха произнес эти мудрые и изысканные слова с такой сердечной теплотой и любовью, что душа Джанаки затрепетала от восторга, и вслед за Дашаратхой он погрузился в блаженный поток Ананды.

   В этот миг в жертвенном зале появился мудрец Вишвамитра, а вместе с ним - Рама и Лакшмана. Братья бросились в ноги своему отцу, своим наставникам - Васиштхе и Вамадеве. Глаза Дашаратхи заблестели слезами счастья, когда он увидел сыновей после столь долгой разлуки. Он притянул их к себе, нежно обнял за плечи и крепко прижал к груди. Видя как безмерно счастлив отец, ласкающий своих сыновей, брамины и министры замерли, восхищенные глубиной и искренностью его чувства; они слились с ним в едином восторге сопереживания.

   Дашаратха хотел узнать от сыновей обо всем, что произошло за время разлуки. Спокойно и просто рассказали они ему о яджне, которую им удалось уберечь от святотатства и защитить от натиска демонических сил; они подробно описали свой путь из ашрама Вишвамитры в Митхилу. Всю историю их путешествия услышали Васиштха, Вамадева, Бхарата, Шатругна, Сумантра, а также многие другие придворные, министры и знатные мужи, прибывшие из Айодхьи. Они провели всю ночь, вновь и вновь переживая чудесные и таинственные подробности событий, в которых довелось участвовать братьям.

   В это время Джанака был полностью поглощен приготовлениями к свадьбе. Он не покидал дворца и, вызвав к себе верховного жреца, Сатхананду, смиренно взмолился, чтобы тот нашел и пригласил сведущих в тонкостях ритуалов браминов и приготовил все необходимые атрибуты для проведения церемоний, предшествующих главному свадебному обряду. Сатхананда ответил: "Махараджа! Сегодня утром завершилась великая яджна. Я знаю, что в течение двух или трех дней, последующих после ее окончания, настанут часы, особо благоприятные для торжественных обрядов. Если ты хочешь, я могу сообщить тебе точное время." Джанака, воздев руки, поблагодарил Сатхананду, восхищаясь его познаниями в тайной мудрости. Он воскликнул: "Учитель! Вчера я получил согласие на свадьбу от царя Дашаратхи. Такое совпадение - исключительный дар судьбы! Но меня беспокоит то, что мой младший брат Кушадваджа в настоящее время отсутствует. Он принимал участие в яджне и был очень занят, снабжая жрецов всем необходимым для жертвоприношений и выполняя все их наказы и поручения. Сейчас его нет в Митхиле, а я не хотел бы лишать его возможности присутствовать на этой удивительной свадьбе; он должен разделить со мной мою радость; я попытаюсь сделать все возможное для того, чтобы доставить его в Митхилу как можно быстрее. Я чувствую, что было бы лучше назначить точный день и час тотчас по его возвращении." Сатхананда одобрил решение царя: "Прекрасно! Мы все будем безмерно счастливы видеть здесь твоего брата." С этими словами он покинул дворец.

   Джанака снарядил в дорогу гонцов, наказав им как можно скорее разыскать брата и привезти его в Митхилу. Они нашли Кушадваджу без труда в столице его царства, Санкасье, ибо их быстроногие кони летели как ветер. Они сообщили ему о грядущих событиях, и, услышав новость, Кушадваджа исполнился блаженства; его чистое сердце засияло радостью Ананды. Он спешно созвал своих родных и близких, приближенных и браминов; он наполнил колесницы роскошными свадебными дарами, рулонами драгоценных тканей и жертвенными подношениями. Той же ночью он тронулся в путь и быстро достиг Митхилы.

   Джанака бросился ему навстречу, ибо с нетерпением считал минуты, ожидая его появления. Он был невыразимо счастлив, что тому удалось поспеть вовремя, и с любовью заключил брата в свои объятия. Кушадваджа пал к ногам Джанаки, глубоким поклоном приветствуя Сатхананду, после чего все трое, разместившись в тронном зале на возвышенных сиденьях, устроили срочный совет и принялись обсуждать план дальнейших действий, чтобы не упустить ни одной детали в предстоящих церемониях; наконец, распределив все обязанности и продумав все до мелочей, они послали за почтенным Судхамой - первым помощником царя по делам государства. Когда главный министр явился, ему было сказано: "Уважаемый Судхама! Поезжай немедленно к Дашаратхе и передай ему нашу смиренную просьбу прибыть во дворец со своими приближенными, жрецами, придворными, родными - со всеми, кого он пожелает взять с собою. Доставь его с надлежащими почестями."

   Судхама велел запрячь колесницы, празднично убранные и богато украшенные и вместе со своей свитой, а также царскими жрецами и пандитами, отправился во дворец, где находился царь Айодхьи. Он предстал перед Дашаратхой и, выразив ему глубокое почтение, с изысканной вежливостью и учтивостью передал ему приглашение владыки Митхилы пожаловать в царский дворец. Дашаратха был давно готов к визиту; в сопровождении своей свиты он взошел на колесницу Джанаки и вскоре переступил порог торжественного зала. Великие цари приветствовали друг друга, соблюдая правила и церемонии, предписанные для подобных случаев ритуалом, после чего заняли полагающиеся им места.

   Первым поднялся Дашаратха. Он сказал: "Джанака! Мудрец Васиштха для династии Икшваку - словно Бог на земле! Он наш Великий Учитель и Духовный Поводырь. У него есть полное право поведать тебе об истории и традициях нашего рода." Тогда святой Васиштха встал и, обращаясь ко всему благородному обществу, заговорил: "Слушай, мудрейший из царей! Слушайте все, кто собрались в этом зале! Всевышний Брахман, Вечный, Непроявленный и Чистый, силою своей воли сотворил Маричи; сыном Маричи был Касьяпа, а сыном Касьяпы - Сурья. Сурья породил Ману; Ману имел сына, которого звали Вивасватха Ману; он правил миром и людьми и заслужил имя Праджапати (Повелитель живых существ). У него родился сын Икшваку, который стал первым полновластным и независимым правителем Айодхьи. Икшваку - основатель нашего рода и его именем названа династия. Сына Икшваку звали Кукши, а сына Кукши - Викукши. Ему наследовал Бана, Бана имел сына Анаранью, а сына Анараньи звали Тришанку. У Тришанку был сын Дундумара, у Дундумары - Юванасва; сына Юванасвы звали Мандхата, а у его сына Сушанди было двое сыновей - Девашанди и Презенджит. Знаменитый Бхарата был сыном Девашанди; во время царствования Аситхи, сына Бхараты, на Айодхью напали воинственные полчища Хихайев, Таладжангов и Шашибиндов и захватили город. Аситха был вынужден бежать; он укрылся в Гималаях вместе с двумя царицами. Его последним прибежищем стала местность под названием Бхригу Парашравана; прожив там несколько лет, он покинул этот мир.

   Когда он умер, обе царицы были на сносях. Они нашли приют в святой обители Чьяваны, который с состраданием отнесся к их отчаянному положению. Он утешил и успокоил их словами: "Жены! Позабудьте свой страх. Чувствуйте себя здесь, как в родном доме; вы благополучно разрешитесь от бремени, и ваши дети будут блистать силой, славой и великолепием." Счастливое предсказание сбылось. Через несколько дней старшая из цариц произвела на свет сына, которому было дано имя Сагара; он освободил Айодхью и, как продолжатель династии Икшваку, стал ее законным правителем."

   От Сагары престол перешел к его сыну Асаманье; сына Асаманьи звали Амсуманта, а сына Амсуманты - Дилипа. Наследником Дилипы стал его сын Бхагиратха; у Бхагиратхи родился Кукуста; Рагху был сыном Кукусты. Рагху породил Правардху, от которого трон перешел к Сударшане, а от Сударшаны - к Агниварне. Сына, родившегося у Агниварны, звали Сиграга, а сына Сиграги - Мару. После Мару в Айодхье царствовали его прямые потомки - Праушрука, Амбариша и Нахуша. Сыном Нахуши был Яяти, а сыном Яяти - Набхага. У царя Набхаги родился сын Аджа. Дашаратха - старший сын Аджи, и его четыре сына, каждый из которых подобен драгоценной жемчужине, - это Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна. Старший из них, Рама, - поднял и согнул Лук Шивы, а, натянув на него тетиву, сломал его!

   О Мудрый правитель! Царская династия Икшваку священна и незапятнана. Каждый из сынов этого славного рода покорил высочайшие вершины духа, воссияв духовным великолепием. Все они - стойкие приверженцы Праведности, отважные и непобедимые герои. Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна - четыре ярчайших светоча, которые озарят и обессмертят анналы древнего клана.

   Теперь я хотел бы предложить, чтобы свадьба Рамы, предначертанная судьбой и отмеченная Божьей Милостью, соединилась бы со свадьбой Лакшманы, так как Лакшмана - часть и отражение Рамы. Твоя сияющая чистотой вторая дочь Урмила вполне достойна стать невестой и подругой Лакшманы. Не сомневайся в моих словах! Соглашайся, не раздумывая и прикажи немедленно начать приготовления." Васиштха щедро благословил собравшихся и сел на свое место.

   Джанака, выслушав повествование об истории Солнечной династии из уст великого святого Васиштхи, поднялся со своего трона и произнес: "О Брахмариши! Когда потомок знатного рода намеревается отдать в жены любимую дочь, его долг - поведать о героическом прошлом своего клана, о достоинствах и подвигах его сынов, не так ли? Я решил последовать твоему примеру; я сам изложу эту историю, ибо мне доставляет огромное удовольствие воскрешать в памяти и произносить имена моих предков, взывая к их былому величию. Я обязан своим рождением в этом теле милости и благословениям моих праотцов. Чтобы оправдать бренное существование этого тела, я считаю долгом чести рассказать вам о своих великих предшественниках, чья кровь течет в моих жилах."

   Джанака устремил вопрошающий взор на Васиштху, и тот одобрил и благословил его благородный порыв. Джанака заговорил: "Брахмариши! Досточтимые наставники! Махараджа Джанака! В незапамятные времена жил царь Ними - стойкий последователь Дхармы, знаменитый своим могуществом и мудрым даром предвидения. Его сын Митхи заложил и построил этот город, Митхилу, и провозгласил его столицей державы. Он был первым полновластным правителем этих земель. Его царствование принесло народу процветание и счастье, и подданные платили ему преданной любовью и благодарностью. Его сына звали Судхавасу; после Судхавасу царствовал его сын Нандивардхана, который передал престол сыну Шукету; сыном Шукету был великий царь Деваратха; ему наследовал Брихадратха, у которого родился сын Махавира. Махавира (Махавира - "очень храбрый", отважный), как следует из его имени, прославился невиданной доблестью. Его сына звали Судритхи, а сына Судритхи - Дриштакету. Знаменитый царь Харьясва был сыном Дриштакету; Харьясва породил Мару; от Мару трон перешел к Пратиндаке, а от Пратиндаки - к его наследнику Киртиратхе. У Киртиратхи родился сын Девамедха, у Девамедхи - Вибудха; сына Вибудхи звали, как и прадеда, Киртиратха; от него царство перешло к сыну Махароме, а от Махаромы - к его наследнику Хрисварупе. Он был безупречным и искусным правителем, верным слугою Дхармы; за его заслуги он был удостоен титула Махатмы. Махатма Хрисварупа - мой отец. Я счастлив признать, что в нем воплотились все идеалы человеческих добродетелей. Благородное наследство, доставшееся мне от моих великих предков, я расцениваю как драгоценную награду; только благодаря ему мое царствование несет успех и процветание державе.

   Мой младший брат Кушадваджа для меня больше чем брат. Он отмечен печатью божественной благодати. Я ценю и чту его скорее как лучшего друга, чем как брата. Я воспитывал его с младенчества с такой страстной любовью и нежностью, что глубоко привязался к нему. Много лет назад царь Санкасьи поставил мне условие: добровольно передать ему Лук Шивы или вступить с ним в сражение. Когда я отказался отдать ему вверенное моему роду божественное оружие, он двинулся на Митхилу с войском и окружил город. Это был вызов на открытый бой, и в ходе жестокой и долгой схватки царь Суданва был в конце концов повержен; я провозгласил своего брата царем Санкасьи; с тех пор прекрасная столица, стоящая на берегах реки Икшуманти, блистает своей красотой и великолепием, напоминая издали легендарную Пушпака Виману - мчащуюся по небу Колесницу богов! Мой любимый брат прибыл сегодня из Санкасьи в Митхилу, чтобы разделить с нами радость свадебного торжества.

   Теперь я хочу поделиться с вами вдохновенной идеей, которую внушили мне не иначе как сами боги! Брахмариши! Согласно твоей священной воле, Рама берет себе в жены Ситу, а Лакшмана - вторую мою дочь, Урмилу. Подчиниться твоему приказу для меня - невыразимая радость и высокая честь. Сита - неземное создание, она - небесная дева, достойная руки Героя. Я преклоняюсь перед твоим мудрым решением и с легким сердцем доверяю Урмилу Лакшмане.

   Но теперь я хочу, чтобы вы выслушали и обсудили мое предложение! Махараджа Дашаратха! У тебя четверо сыновей, и все четверо появились на свет Милостью Божьей. К чему оставаться в одиночестве двум другим принцам - Бхарате и Шатругне? Наше ликование удвоится, если мы сыграем одновременно и их свадьбы! Сегодня мы под счастливой звездой - в небе сияет Магха! Этот день чрезвычайно благоприятен для начала всех церемоний и сотворения предварительных ритуалов. Я прошу вашего согласия, чтобы через два дня, под небесным покровительством звезды Уттарапалгуны, старшая дочь моего брата, Мандави, была отдана в жены Бхарате, а младшая, Шрутакирти, Шатругне.

   Многолюдное собрание приветствовало его предложение дружными восклицаниями: "Субхам! Субхам!" Стены зала дрожали от грома рукоплесканий.

   Выслушав правителя Джанаку, святые наставники Васиштха, Вамадева и Вишвамитра, призвав Дашаратху, устроили между собой недолгое совещание. Мудрецам без труда удалось убедить царя согласиться на предложение Джанаки, и вскоре они во всеуслышание объявили о своем решении: "О владыка! Оба царских клана - Икшваку и Видеха, славятся богатством своих священных традиций и незапятнанной чистотой в роду бесчисленных поколений. Им нет равных в мире по святости. Неизмеримо величие этих династий, и их героическое прошлое неподвластно описанию ни мудрецов, ни посвященных. Династии, подобные Икшваку и Видеха, сравнимые с ними по мощи и благородству духа, еще никогда не появлялись на земле. Поистине знаменательное событие, что эти два могучих клана соединяются сегодня узами кровного родства. Это - проявление высшего закона, залог священного и плодотворного союза. Кроме того, мы счастливы, видя, насколько наши женихи и невесты подходят друг другу, какие это безупречные пары. Джанака! Твой брат Кушатжваджа - знаток и последователь Дхармы! Большая честь для Дашаратхи - обзавестись таким достойным сородичем! Это огромная радость и для всех нас. Мы готовы немедленно благословить дочерей Кушадваджи на бракосочетание с младшими сыновьями нашего правителя - Бхаратой и Шатругной. Наша воля полностью совпадает с твоей - да будет навеки слита воедино кровь двух великих царских династий!"

   Джанака и Кушадваджа простерлись ниц перед мудрецами. Они были в восторге от того, что их желание исполнилось. "Все, что происходит сейчас - подобно чуду! Мы благодарим судьбу за то, что она даровала нам ваше благословение! Согласие мудрецов - благоприятный знак, предсказывающий счастливую судьбу. Святым ведомы истинные пути, скрытые от глаз простых смертных, и они поощряют лишь праведные деяния. Мы полностью во власти вашей воли."

   Тогда, поднявшись, заговорил Васиштха: "Зачем откладывать на другой день свадьбу Бхараты и Шатругны? Завтра наступит самый благоприятный день. Было бы замечательно отпраздновать в один день все четыре свадьбы!" Джанака ответил: "Я поистине счастлив это слышать! Достопочтимый наставник! Царь Дашаратха с давних пор - твой верный и преданный ученик, во всем полагающийся на твои мудрые советы. Позволь же и нам, братьям, присоединиться к Дашаратхе и переложить на твои плечи бремя забот и решений! Мы готовы безоговорочно следовать твоей воле во всех своих действиях и поступках, став отныне твоими смиренными слугами!" Они стояли в ожидании ответа, преданно протянув руки к великому мудрецу. За него ответил Дашаратха. Он встал и произнес: "Правитель Митхилы! Признаться, у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение твоими достоинствами и добродетелями. В кратчайший срок тебе удалось приготовиться к встрече целого сонма махараджей и махариши с их многочисленными свитами и приближенными и устроить им блестящий прием. Город запружен народом, но никто из гостей не обделен вниманием и не может пожаловаться на недостаток удобств! Теперь я хочу возвратиться во дворец, любезно тобой предоставленный, и совершить ритуалы Нанди и Самавартхана в полном соответствии с предписаниями Вед." Братья почтительно распрощались с царем и, согласно этикету, проводили его до главного входа во дворец. Затем они вернулись к себе, чтобы, не мешкая, заняться приготовлениями к грандиозному празднеству. Дашаратха с величайшим тщанием сотворил ритуал Нанди. Затем он созвал сыновей и велел им тотчас же приступать к совершению обряда Самавартхана. Он закрепил на рогах коров, предназначенных в дар благочестивым браминам, золотые украшения и приготовил роскошные золотые подойники. Зрелище, представшее глазам горожан, было незабываемым! Когда четыре принца во главе с величественным Дашаратхой вели по улицам священных коров, жителям Митхилы казалось, что к ним спустились прекрасные божества четырех сторон света, окружившие самого Брахму!

   На пути их торжественного ритуального шествия им встретился Юдхаджит, принц царства Кекайя, брат царицы Кайки, матери Бхараты. Он сказал, что его отец очень скучает по внуку и мечтает, чтобы тот приехал к нему погостить в столицу его царства; поэтому Юдхаджит поспешил в Айодхью в надежде забрать с собой Бхарату, но узнал, что все царское семейство отбыло в Митхилу на свадьбу Рамы. Ни он сам, ни его отец ничего не слышали о предстоящей свадьбе; Юдхаджит решил отправиться в Митхилу, чтобы принять участие в торжестве, а заодно сообщить о желании своего отца повидаться с внуком. Дашаратха был искренне рад встрече с Юдхаджитом.

   В ту ночь перед свадьбой во дворце Дашаратхи никто не ложился спать. Ночные часы пролетели в задушевных и приятных беседах; царь не мог наговориться с сыновьями, которых так давно не видел наедине. Остальные обитатели дворца с нетерпением ожидали наступления рассвета, когда они смогут, наконец, своими глазами увидеть свадьбу любимых принцев. Все были полны радостного предвкушения, словно женили и выдавали замуж своих собственных сыновей и дочерей. Их Ананда была истинным проявлением Брахмананды - так сильна, чиста и искренна была их любовь к Раме и его братьям.

   Ранним утром Джанака прошествовал к специальному возвышению, где обычно проводились торжественные обряды; его сопровождали святые мудрецы, излучавшие в этот особенный день ослепительное духовное сияние. Он совершил предварительные церемонии и приготовился к встрече женихов и их родных и близких. Вскоре появились Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна, облаченные после утренних ритуальных омовений в желтые шелковые одежды; на их головах были повязаны шелковые тюрбаны; они блистали роскошными украшениями, усыпанными бриллиантами и сапфирами, и были прекрасны и пленительны, словно Боги, спустившиеся с небес.

   Близился назначенный астрологами час, именуемый Виджайя, и принцы, вслед за оркестром из лучших придворных музыкантов, направились к помосту; грянула ликующая музыка, наполнив пространство волшебными звуками; советники, придворные, правители, подвластные царю и их подданные двинулись следом, неся огромные чаши и блюда, полные драгоценных камней, шелковых тканей, золотых монет и других предметов и украшений, необходимых для церемонии.

   При появлении принцев собравшийся народ замер; жители Митхилы не сводили глаз с юных братьев, пораженные их красотой и благородным видом; по толпе пронесся восхищенный гул; люди признавались друг другу, что сияющий облик и неземное достоинство принцев выдают их Божественную природу: такие существа не могут быть простыми смертными. Послышались восторженные возгласы: "Как они прекрасны! Они - сама Красота!" Все террасы и настежь распахнутые окна домов были до отказа заполнены людьми. Когда принцы шествовали сквозь тесные ряды зрителей, народ изумленно перешептывался: "К нам снизошли жители Небес!" Женщины клялись, что никогда в жизни не видали столь прекрасных принцев. Наконец, братья взошли на помост и заняли свои места.

   Настал черед Джанаки и его брата Кушадваджи привести своих дочерей. После совершенных на заре ритуальных омовений принцессы были одеты в традиционные нарядные одежды, полагающиеся царским невестам; на них было множество драгоценных украшений; их головы и лица были покрыты шалями. Они ступали за своими отцами, и их сопровождали тысячи служанок, несущих цветы и фрукты, чаши с благовониями, душистыми маслами и разноцветными мазями, блюда с зернами риса, жемчугами и драгоценностями. Казалось, все сокровища Митхилы, искрясь и сверкая, словно поток на солнце, струятся за невестами подобно свадебному шлейфу.

   Сами невесты излучали небесное сияние. Их посадили напротив женихов: с одной стороны - Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна, с другой - Сита, Урмила, Мандави и Шрутакирти. Их разделяла занавесь из тяжелого бархата. Знатные мужи и прочие гости, прибывшие из Айодхьи, уселись позади Дашаратхи; приближенные царя Митхилы и те, кто был приглашен им лично на свадебную церемонию, заняли свои места на возвышении позади Джанаки.

   Праздничное убранство торжественной церемонии отличалось изысканной роскошью и пышным великолепием. Горы цветов, сверкание серебра и золота, яркие шелка и переливающийся бархат - все радовало взгляд и наполняло сердца восторгом. На шпилях городских зданий развевались флаги, вдоль улиц были расставлены гигантские канделябры с масляными светильниками; колонны, стены и арки были увиты гирляндами из живых листьев и цветов. Огромная площадь колыхалась волнами людского моря. Казалось, сама Митхила, превратившись в огромное живое существо, трепетала от праздничного ликования.

   Между тем Дашаратха, поднявшись, учтиво обратился к Васиштхе: "Стоит ли медлить?" Услышав эти слова, Джанака, встав перед Васиштхой, молитвенно воздел руки, призывая святого возглавить церемонию. Вняв просьбе царя, Васиштха, вместе с Вишвамитрой и Сатханандой, приступил к ритуалу. На алтаре, возведенном в центре помоста, он возжег жертвенный огонь, и брамины, возвысив свои чистые голоса, хором запели предписанные Ведами священные гимны.

   Мудрецы окружили алтарь с горящим огнем, рядом с которым уже стояли наготове золотые блюда, украшенные цветами и сандаловой пастой, полные нежных проростков девяти сортов зерен. Тут были сосуды и подставки для курения благовоний, священные черпаки для подливания масла в жертвенный огонь, золотые чаши и кувшины для воды, и прочие предметы, требуемые для ритуала. На полу ровным и толстым слоем была рассыпана священная трава куша - точно так, как указано в Ведах. После этого, нараспев читая гимны, призывающие богов даровать женихам и невестам счастье и благоденствие, мудрецы приступили к главному действу - один за другим они начали предавать огню жертвенные дары. Каждый ритуал проводился с величайшей тщательностью и аккуратностью; ни одна малейшая деталь таинства не была упущена. На запястья принцев и принцесс, как знаки посвящения, были повязаны шнурки.

   Наступил черед следующего обряда - "Дарование невест". Васиштха велел Джанаке выступить вперед. Царь приблизился к огненному жертвеннику в полном великолепии парадных одежд и блистающих нагрудных украшений. По указанию мудреца он взял руки Ситы и вложил их в протянутые руки Рамы; на ладонях Рамы уже лежал расколотый кокосовый орех - символ изобилия, и когда Сита коснулась его, Джанака облил молоком их руки, как требовал того обряд вручения невесты. Джанака обратился к Раме со словами: "Вот Сита - дочь моя. Отныне вместе с тобою она пойдет по пути Дхармы. Прими ее. Она принесет тебе радость, покой и процветание. Возьми ее руку! Она чиста и полна высочайших добродетелей. С этого дня и навеки она не расстанется с тобою, как твоя собственная тень." С этими словами он пролил святую воду на руки Рамы, скрепляя вечной печатью свершенный обряд.

   Затем Джанака взял за руки вторую дочь и подошел к Лакшмане; он сказал: "Лакшмана! Я дарую тебе невесту, Урмилу, прими ее," и, произнеся слова предписанных мантр, повторил церемонию жертвования невесты. Точно так же, приблизившись к Бхарате, он прочитал традиционные свадебные ведийские мантры и соединил его руки с руками Мандави. Ритуал повторился для Шатругны и Шрутакирти, и на их ладони, под звуки сокровенных формул, была пролита святая вода. Церемония "Дарования невест" была завершена под звуки торжественных песнопений браминов, которые вознесли к небесам молитвенные гимны, призывающие богов ниспослать свою милость новобрачным.

   Джанака поднялся и, встав в центре возвышения, провозгласил, обращаясь к женихам: "Дорогие мои! Нашим дочерям предназначено стать хозяйками и хранительницами вашего домашнего очага." Наступил самый важный момент. После этих слов, с одобрения и благословения Ва сиштхи, братья, держа за руки своих невест, медленно обошли кругом алтарь с жертвенным огнем и простерлись у ног Джанаки и Васиштхи.

   В это время на них обрушился ливень из цветов; оркестр разразился торжественным и радостным гимном; на головы новобрачных посыпались рисовые зерна; воздух сотрясался от приветственных возгласов: "Субхам! Субхам!" Все пространство наполнилось восторгом. С Небес полились волшебные мелодии божественной музыки; хор ангелов запел хвалебную песнь; в райских заоблачных высотах небожители отбивали ликующую барабанную дробь.

   Небесному оркестру вторили земные музыканты и певцы, без устали распевающие традиционные свадебные песни и гимны, прославляющие великолепие свадебной церемонии, сравнимой по грандиозности и пышности с бракосочетанием Шивы и Гаури. Звучали бесчисленные раги; национальные мелодии и песни, не умолкая, сменяли друг друга, заполняя весь город весельем и радостью. Четверо братьев с юными женами стояли на возвышении перед морем ликующей толпы, с благодарными поклонами принимая поздравления и пожелания: "Будьте навеки счастливы! Да снизойдет на вас вечная благодать!"

   Принцы, сияющие молодостью, красотой и отвагой, вместе с юными принцессами проследовали в помещение, отделенное занавесями, откуда свадебную церемонию наблюдали матери невест. Невесты пали в ноги царицам, чтобы получить их благословение. После этого они вернулись во дворец, предоставленный Джанакой царскому семейству Айодхьи. Последующие три дня весь народ предавался праздничному веселью. Не было конца пиршествам, танцам, пению и гулянию. Для гостей из Айодхьи, прибывших в Митхилу, и самих жителей Митхилы, дни и ночи, слившись воедино, превратились в сплошной круговорот ликования и торжества.

   На следующий день после свадьбы Вишвамитра явился к Дашаратхе, чтобы сообщить ему, что миссия, к которой он был призван, завершена. Старец позвал братьев и крепко прижал их к груди, лаская с любовью и нежностью. Он сердечно и щедро благословил их и, повернувшись к Дашаратхе, объявил о своем намерении удалиться в Гималаи. Услышав это, Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна склонились перед святым, чтобы обнять его ноги. Покинув дворец Дашаратхи, Вишвамитра направил свои стопы к Джанаке и сказал ему те же слова: его заветные желания исполнились и принесли блестящие плоды! Он благословил царя и юных сестер - Ситу, Урмилу, Мандави и Шрутакирти, после чего поведал им, что оставляет мирские дела и собирается уединиться в святых Гималаях. Дашаратха и Джанака, а также все другие, близко знавшие мудреца, пришли в большое смятение; в них боролись противоположные чувства: они не в силах были расстаться с Вишвамитрой, но и не смели настаивать на отмене его решения. В конце концов, сложив к его ногам груз своей бесконечной признательности и собрав в ладони горстки пыли, в которую ступала его нога, они распрощались с ним, приняв его последние благословения.

   Миновало три дня после свадьбы, и Дашаратха выразил желание возвратиться в Айодхью. Джанака не пытался препятствовать столь скорому отъезду, а, напротив, тотчас занялся приготовлениями к проводам. Он выбрал среди служанок и придворных тех, кто будет сопровождать принцесс в пути; он нагрузил целую вереницу колесниц тем, что им надлежало взять с собою; он не скупился на щедрые дары - это было множество колесниц, слонов, стада коров и табуны лошадей. Он преподнес юным зятьям полные ларцы жемчугов и драгоценных каменьев, а также несметное число бесценных даров, нужных и полезных для повседневной жизни. На рассвете следующего дня колесницы, запряженные конями в роскошных попонах, были готовы к путешествию. Женщины - обитательницы дворца - плакали навзрыд; не только они, но и все женщины столицы горевали от предстоящей разлуки с прелестными принцессами.

   При мысли о скором расставании проливали горючие слезы и все служанки и няньки, растившие с младенчества Ситу и Урмилу. Матери новобрачных, припадая к рукам своих зятьев, горячо молили их беречь своих дочерей, заботиться о них с любовью и нежностью. Они страстно взывали к юношам: "Принцессы никогда не знали горя и лишений, их воспитывали в доброте и ласке." Они рыдали, будто теряли свет своих глаз. Наконец, после долгих прощаний, все взошли на колесницы и тронулись в путь. Город погрузился в уныние - столь же необъятное, сколь необъятно было веселье, царившее в нем три предыдущих дня.

   Разлука с Ситой оказалась тяжелым испытанием для Джанаки; он старался изо всех сил, чтобы обуздать свои чувства и не дать волю слезам; он сопровождал некоторое время Дашаратху и мог говорить только о неземных достоинствах Ситы и умолять царя проявлять к ней любовь и заботу; со слезами на глазах он взял слово с Дашаратхи, что тот будет как можно чаще сообщать ему, здорова и счастлива ли его любимая дочь. Он говорил и о других принцессах, выражая крайнее беспокойство за их будущее. Дашаратха отвечал ему со всей возможной благожелательностью и спокойствием, искренне желая помочь Джанаке усмирить охватившие его ум тревогу и возбуждение. Он сказал: "Джанака! Мы всегда мечтали иметь собственных дочерей! Теперь, наконец, у нас появилась возможность ласкать и лелеять их! Твои дочери отныне для нас как родные! Им ни в чем не будет отказано! Мы сделаем все, чтобы они чувствовали себя радостными и счастливыми. Оставь, наконец, свою печаль и тревогу. Возвращайся домой и не сомневайся в нашей любви и привязанности к принцессам." С этими словами Дашаратха велел вознице остановить лошадей.

   Джанака спустился с колесницы царя Айодхьи и подошел к принцессам, сидящим рядом со своими мужьями. Он пожелал им, чтобы боль разлуки с родным домом, где их растили с такой любовью, не отягчала их сердца печалью. Он пожелал им терпения и стойкости и прочитал им в напутствие несколько дхармических изречений, призывающих жен к преданности и покорности мужу и его родным и близким. Он напомнил им, как следует обращаться со слугами и как вести себя в тех новых жилищах, порог которых они собираются переступить. Принцессы коснулись его ног, и он снова обнял их и благословил на прощанье. Перед тем как возвращаться в Митхилу, он оглянулся в последний раз - и, не сдержавшись, разразился рыданиями. Полный скорби, он взошел на колесницу, и кони повлекли ее в Митхилу. Быстро умчались в сторону Айодхьи и колесницы Дашаратхи; вскоре их разделяли многие мили.

   Джанака вернулся в столицу и вошел во дворец. Его покои были пусты; нигде - ни единого признака жизни, ни единого всплеска веселья, ни единого радостного звука. Он не мог находиться во дворце ни минуты. Митхила превратилась в обитель скорби. Джанака послал за мудрым Сатханандой и своими верными министрами и, чтобы развеять нахлынувшую тоску, принялся обсуждать с ними всевозможные вопросы, связанные с текущими делами государства. В разгар беседы его ум снова затуманился печалью; собеседники заметили, что речь царя стала бессвязной, и он отвечает невпопад. Видя это, один из приближенных сказал: "О царь! Нам кажется, что разлука с Ситой наполнила твое сердце глубокой скорбью. Никому из отцов еще не удавалось избежать этой боли. Долг всякого отца, выдающего замуж любимую дочь - стараться постепенно ослаблять в своей душе узы страстной привязанности. О, Махараджа! Мы уверены, что тебе это хорошо известно. Мы знаем, правда, и то, что Сита - необыкновенная девушка! Она - ангел, небесная дева. Поэтому разлука с ней для тебя особенно тяжела. О царь! Твои дочери божественны; но те, кому ты отдал их, обладают не меньшим Божественным Великолепием! Глядя на них, кажется, что они снизошли с Небес! Это почувствовал каждый житель Митхилы - будь то юноша или старец. Все они с благоговением склонялись перед братьями! Это поистине чудесное совпадение - что такие женихи получили таких достойных невест; они во всем идеально подходят друг другу: умом, красотой, интеллектом, высотой духа, положением, здоровьем, знатностью, фамильной честью, святостью рода и глубиною веры. Это - удел лишь избранных. Поэтому не может быть сомнений в том, что твои дочери будут совершенно счастливы. С каждым годом их жизнь будет наполняться все большей радостью." Они напомнили царю о великолепии прошедшей свадебной церемонии, чем немного успокоили смятенный ум Джанаки. Они постарались сделать все возможное, чтобы утешить царя и восстановить его душевное равновесие.

   Тем временем Дашаратха вместе со своими сыновьями и невестками направлялся в Айодхью, сопровождаемый мудрецами и пандитами, пешим войском, слонами, конницей и колесницами, а также - подданными его царства. Внезапно их остановило дурное знамение, они поняли, что столкнутся с нелегкими испытаниями. Дашаратха подошел к Васиштхе и спросил его: "Учитель! Какое необычное явление! Темные тучи сгущаются и стонут. Дикие звери, тяжело ступая и едва передвигая ноги, собираются вокруг нас. Это ведь им совсем не свойственно! Как это объяснить? На что это указывает? Меня очень тревожат эти предзнаменования." Васиштха, благодаря своему Божественному зрению, видел, что именно означают эти явления. Он сказал: "Царь! Это знаки ужасного бедствия, которое приближается к нам. Тучи ревут так страшно! Но то, что звери ходят кругами около наших колесниц, очень знаменательно. Это говорит о том, что бедствие, которое нам угрожает, можно предотвратить. Поэтому тебе не следует так сильно тревожиться." Васиштха успокоил Дашаратху и вселил в него веру. Все стали ждать, как развернутся события.

   Внезапно ветер усилился, и поднялась свирепая буря. С пугающим шумом падали на землю вырванные с корнем гигантские деревья. Даже вершины гор надвигались друг на друга. Громовые взрывы потрясали воздух, как будто сама земля раскалывалась на части. Находящиеся в одной колеснице не различали ни тех, кто был позади них, ни тех, кто был впереди: настолько непроницаемой и плотной была поднявшаяся вокруг темная пыль. Лошади и слоны в диком возбуждении бросились бежать. Пешие воины падали без чувств на землю, другие стояли, окаменев от ужаса. Васиштха, Дашаратха и его четыре сына были единственными, кто не поддался страху среди всеобщего смятения. Все остальные лишились мужества и сил. И поистине было отчего! Ибо землю и воздух окутала тьма. Тьма казалась еще более густой из-за ослепляющих вспышек света! И тут перед ними возникла устрашающая фигура, весь облик которой внушал ужас, но ужаснее всего был свирепый взгляд огненных глаз!

   Его голову покрывали жесткие спутанные волосы. На одном плече висел огромный обоюдоострый топор, на другом - лук и колчан со стрелами, сверкавшими, как молнии. Он был похож на Трехглазого Шиву, когда тот устремился к крепости Трипура, чтобы уничтожить властвующих там мощных демонов. Когда буря улеглась и его можно было получше рассмотреть, Васиштха узнал в нем Парашураму! ("Раму с топором" - предыдущее воплощение Бога Вишну). Но он недоумевал, что привело его в такую страшную ярость, ведь его гнев, направленный против клана кшатриев, давно иссяк - после того, как он полностью раз громил их. Васиштха пытался понять, что могло раздуть огонь в остывшей золе.

   Васиштха приблизился к Парашураме с традиционными приветствиями, как бы приглашая его омыть руки и предлагая омыть ему ноги. И хотя тот принял эти знаки доброй воли и сердечного расположения, его глаза, устремленные на Раму, сверкали, как горящие угли. Рама, однако, воспринял это с приветливой улыбкой. Но эта улыбка только подлила масла в огонь! Гнев Парашурамы вспыхнул с новой силой! И он яростно прорычал: "О сын Дашаратхи! Я наслышан о твоих подвигах, которые восхваляют тысячи языков! Я наслышан и о том, что ты сломал Лук Шивы словно детскую игрушку! Но все это одни слухи, сам я ничего этого не видел. Вот я и явился сюда, чтобы испытать твою храбрость.

   Я принес с собой лук, освященный богами. Он принадлежал Джамадагни, моему достопочтенному отцу. Покажи мне свою мощь! Надень тетиву на этот лук и натяни стрелу! Если не сможешь - выходи сразиться со мной!" Так, не помня себя от гнева, он бросил вызов Раме.

   На Раму эта вспышка ярости не произвела впечатления. Он сохранял спокойствие, продолжая улыбаться. "О Бхаргаварама! Мне казалось, что мстительное чувство, которое ты испытывал к кшатриям, уже давно прошло. Почему же оно вернулось? Откуда это извержение злобы, этот бессмысленный гнев?" - спросил Рама. И тогда же, низко поклонившись, жалобным тоном заговорил Дашаратха, обращаясь к Парашураме: "Бхагаван! Ты - брамин. Ты завоевал великую славу. Мои сыновья - лишь слабые подростки. Во имя чего ты хочешь мстить им? Этим злом ты рискуешь навеки заклеймить и опозорить свой род. Твои предки изучали Веды и с великим усердием совершали обряды и священные церемонии. Ты сам объявил, пройдя через ритуал Чандраяна, что больше не возьмешься за оружие. Ты сказал, что твои замыслы выполнены, и ты поклялся в этом не кому-нибудь, а самому Индре, когда передавал все завоеванные тобой земли святому Касьяпе. Сам ты решил посвятить остаток своих дней свершению добрых дел, самообузданию и обретению спокойствия и невозмутимости. Ты проводил все свое время на горе Махендра, предаваясь покаянию. И теперь, в полном противоречии с принятыми тобой решениями, ты направил свои мысли на то, чтобы уничтожить мою семью и мою династию! Разве это не страшный грех - действовать наперекор данному слову? После нарушения обещания какая польза в строгой аскезе? Нет Бога выше Истины - разве это не так? Ты бросил вызов Раме и заявил, что будешь сражаться только с ним, но если с моим сыном случится непоправимое, вся моя семья будет повергнута в страшное отчаяние. Нашим жизням придет конец в тот момент, когда беда настигнет его. Брамин, подобный тебе, не должен брать на себя ответственность за гибель стольких жизней! Это не только кощунство, порочащее честь касты браминов, но это - тяжелейший грех."

   Парашурама не обращал никакого внимания на слова Дашаратхи. Он как будто бы не слышал их. Его взгляд был прикован только к Раме. Он сказал: "Лук, который ты сломал, и этот - оба они - небесного происхождения. И тот, и другой сделаны Вишвакармой - Божественным мастером. Один был отдан Шиве, чтобы уничтожить демонов крепости Трипура; второй был вверен Вишну. После разгрома демонов Шива отослал свой лук со стрелами, которые он использовал в бою, на хранение царю Деваратхе. Скорей всего, этот лук стал ломким и непрочным после того, как выполнил свое предназначение. Поэтому, сломав его, ты не доказал, что обладаешь непревзойденной мощью и героизмом. Этот же лук еще не выполнил до конца своего назначения, и, следовательно, все еще сохраняет и мощь, и способность к действию. Он заряжен огромной силой и энергией. Возьми его, натяни тетиву и сломай его так же, как ты сломал первый. Вот тебе случай доказать свою силу и геройство. Не расхаживай с важным видом и не кичись горделиво тем, что ты сломал Лук Шивы! Сломай этот и тогда запиши свое имя в анналы доблестных деяний!

   Ты, может быть, сомневаешься в том, что это - лук Вишну? - продолжал он, - Сам Вишну передал его на хранение Хиршике, великому мудрецу. Хиршика отдал его своему сыну, Джамадагни. Джамадагни - это мой отец. Он обладал огромными достоинствами, приобретенными аскетическим образом жизни. Он был настолько чист сердцем, что ни ненависть, ни мстительность не были ему ведомы. Он отказался пользоваться оружием. И все-таки нашелся злодей, который убил его - это был Картавирьярджуна. Совершилось преступление, невиданное по своей жестокости. Ни один человек не убивал другого таким чудовищным образом. И я решил, что пощады ему не будет. Я должен был преподать ему урок - я поклялся, что не только уничтожу это чудовище в образе царя, но и всех нечестивых правителей. С того дня я разрезал их на части, а их головами играл, как мячами. Этот лук был со мной во всех моих походах. Я убил многих преступных царей. Я покорил весь мир. Мой гнев против тех, кто был виновен в смерти моего отца, постепенно остыл. Я оставил кровавую месть и начал приносить ведийские жертвоприношения. Я пригласил Касьяпу для совершения яджны, поскольку он был великий святой, достойный за свои деяния высших наград. Я отдал ему завоеванные мною земли как дакшину (ритуальную плату) за проведение яджны. С тех пор я проводил мои дни на горе Махендра, где мой ум обрел покой, а мой разум озарился духовным светом.

   Твой отец спросил меня, почему я вновь взялся за оружие и принял воинственный вид, несмотря на мое отречение от ненависти и мщения. Я отвечу тебе, Рама! Два лука были сотворены на Небесах и отправлены на землю. Ты сломал Лук Шивы, а второй лук остался нетронутым. Если и он будет сломан (в моих руках он уже бесполезен, ибо сослужил свою службу), тогда мое отречение будет полным. Поэтому я и хочу, чтобы ты или сломал, или принял его и сохранил. Я жду завершения. Время пришло; и я намерен воспользоваться этим моментом и не упустить его, ибо другого такого случая не представится. Конечно, ты можешь усомниться в том, что битва есть лучший способ проводить время. Но битву следует оценивать по-разному. Она может вестись во имя дальнейшего развития и благоденствия человечества, может содействовать пресечению произвола и поощрению добра. Объявить войну ненужной можно, только если судить о ее целях поверхностно. Надо понять причину войны. Когда тебе нужно наточить нож, ты трешь его о точильный камень. Никому не придет в голову назвать это действие вредным для ножа и осудить его. Поскольку наше тело извлекает силу из пищи, пища должна попадать между рядами крепких зубов и безжалостно пережевываться, превращаясь в кашицу. Никто не осудит это действие как насилие над злаками, фруктами, кореньями. Для того, чтобы снабдить тело саттвической пищей и поддерживать его жизнедеятельность, необходимо пройти и через насилие, и через конфликты, и через неизбежную боль.

   Теперь - довольно! Мы находимся посередине дороги, на половине пути. Здесь не место останавливаться и предаваться разглагольствованиям! Перейдем к делу! Выходи! Натяни тетиву и сломай лук или сразись со мной!" Это был вызов Парашурамы. Лакшмана горел от гнева, слыша эти дерзкие призывы. Он готов был уже вмешаться и дать резкий отпор, но Рама остудил его пыл и сказал: "Это дело не должно тебя касаться. Только я один отвечу на вызов, который мне брошен. Ты поступаешь против принятых правил, когда встаешь между нами. Предоставь мне возможность взять ситуацию в свои руки." Его добрый и дружеский совет заставил Лакшману отступить. Но когда Парашурама начал смеяться над Рамой, издеваться над ним за то, что тот не принимает брошенный ему вызов, Лакшмана не смог сдержать приступа негодования.

   Он закричал: "О Бхаргава! Для Того, кто сломал Лук Шивы, сломать этот маленький лук - невелика работа! И ты из-за этого бросаешь вызов Раме! Да это самое обыкновенное оружие брамина! Это всего лишь пучок травы куша! Я сам смогу сломать его без малейших усилий, играя им как игрушкой! Зачем же призывать Раму для такого ничтожного дела? Я не намерен перекладывать такой пустяк на его плечи." Когда Лакшмана произносил эти слова, Парашурама разъярился еще сильнее. Но Рама принял этот взрыв злобы спокойно и хладнокровно. Он улыбнулся Лакшмане и успокоил его несколькими ласковыми словами. Чем больше распалялся Парашурама, тем сдержаннее становился Рама.

   Скоро Парашурама потерял контроль над собой; он дал волю своему языку и стал извергать грубые ругательства. Это заставило сжаться от ужаса сердце Дашаратхи. Слуги и служанки попрятались кто куда от этого бешеного потока брани. Воины затряслись от страха. Пандиты были объяты ужасом. Сита, однако, наблюдала эту сцену с удивлением, она ее нисколько не взволновала и не вызвала никакой тревоги. Она сумела вселить мужество и уверенность в сердца Урмилы, Мандави и Шрутакирти, когда сказала им, что Парашурама - это хромой шакал в сравнении со Львом - Рамой. Бхарата и Шатругна решили не вмешиваться, услышав, как Рама вразумляет Лакшману. Если бы не это, они тоже участвовали бы в схватке и просили бы Раму позволить им принять вызов и сразиться с Парашурамой. Они ожидали приказов Рамы и стояли в стороне. Мудрый Васиштха, которому ведомо было и прошлое, и будущее, знал, что разыгрываемая сцена является лишь актом Вселенской Драмы. Он стоял неподвижно и молча.

   Пребывая в глубоком спокойствии, Рамачандра сказал: "Парашурама! Ты - брамин. Тебя, принадлежащего к высокой касте, почитают кшатрии. Ты являешься родичем преподобного Вишвамитры. Я не считаю себя вправе убить брамина такой высокой касты. Я не считаю себя вправе использовать это священное оружие против тебя. Ты сам только что заявил, что оно принадлежит Сонму Богов, и именно поэтому оно уничтожило всех врагов, все города и все крепости, против которых было направлено. Оно может сокрушить мощь и подавить гордыню любого, с кем бы оно ни столкнулось. Какой же смысл делать его недееспособным? Но если ты очень хочешь - выбирай что-нибудь одно: или я, направив этот лук против тебя, подкошу тебя, и ты уже никогда не встанешь на ноги, или ты, использовав его против меня, навсегда лишишься Высших Миров, которые ты заслужил своим аскетизмом!" Когда Парашурама услышал эти слова, гнев его вспыхнул с новой силой, глаза его налились кровью от злости; он бросился к Раме с криком: "Что ты там болтаешь?!" Рама, насмешливо улыбаясь, дотронулся до лука, висевшего на плече Парашурамы. Эта улыбка больно ранила гордость брамина. Но! - о чудо! Как только рука Рамы прикоснулась к оружию, Парашурама почувствовал страшную слабость. Он лишился энергии и жизненных сил. Рама весь озарился светом, яркость которого никто не мог перенести. Он стоял, распространяя вокруг ослепительное сияние, как будто бы в один миг зажглись бесчисленные светильники. Когда лук оказался в руках своего истинного владельца - самого Нараяны - он также начал излучать свет. Его окружила яркая аура, от которой как молнии исходили лучи. Боги, собравшиеся в небесах, обрушили на Раму, державшего лук, ливень из цветов. Звуки божественной музыки заполнили небо.

   И тогда на лице Парашурамы расцвела улыбка! Он сказал: "Рама! Ты видишь теперь, что совершилось! Я испытал восторг от Явления Божества, от твоего Божественного Величия! Много лет назад я отдал в дар Касьяпе эти земли. Принимая их, святой Касьяпа предупредил меня, чтобы я больше никогда не переступал границ его владений, а если я все-таки это сделаю, то не должен буду оставаться здесь ночью. И вот теперь уже темнеет, и я не могу больше задерживаться. Я должен спешить обратно - к горе Махендра. Ведя суровейшую жизнь аскета, я завоевал право на небесные пределы. Сломай лук и вместе с ним сокруши мощь, которой я овладел. Вся моя мощь теперь - твоя. О Рама, смотри! Я предлагаю тебе силу, завоеванную мною."

   С этими словами он подошел к Раме, крепко обнял его обеими руками и прижал к себе. И в тот же миг три грани единого Божественного Начала, которые жили в нем так долго, покинули его и проявились в Раме. Тогда Парашурама обратился к Раме с такими словами: "Рама! Миру трудно постигнуть тайну Божественного. Даже те, кто, подобно мне, обрели великое могущество путем отрешенности и аскетической практики, более полагаются на свои собственные духовные силы, чем на воздействие Божественного Промысла Вишну.

   Поэтому мой долг отныне - открыть миру твою сущность и подлинную силу. Я передал тебе как дар мою мощь. Я еще раз доказал, что ты есть всевластный Вишну, Бог, наделенный исключительной силой, Бог, который управляет Великой Игрой Вселенной. Нет ничего, что было бы недоступно тебе, ничего, что не было бы тобой. Ты есть все. И все - твое. Мне выпало счастье владеть некоторое время твоим священным луком, вследствие чего я добился почитания у мира. Это и есть мое завоевание. И это - мое приношение тебе." С этими словами Парашурама исчез.

   Рама передал лук и стрелы Богу Варуне с улыбкой невозмутимого спокойствия. Он простерся ниц перед Васиштхой и Дашаратхой, которые стояли рядом с ним. Дашаратха ana это время трепетал от страха, представляя, какое зло мог бы причинить его сыну этот ужасный призрак, какие бедствия мог бы он наслать на него. Но теперь Дашаратха освободился от тревог. Он притянул к себе Раму и приласкал его. Он повернул к себе лицо сына, держа его за подбородок, и не мог найти нужных слов, чтобы выразить ему свои чувства. "Дорогой сын! - сказал он, - я несказанно счастлив! Я так боялся, что больше никогда не увижу тебя! Твоя решительность, твое мужество, твой героизм так велики, что их трудно постигнуть! И он принялся хвалить и превозносить Раму за его подвиг. В ответ Рама сказал: "Дхарма должна победить! Победа всегда сопутствует справедливости. На начальных этапах борьбы возникают и страх, и препятствия, которые кажутся ужасными и непреодолимыми. Может даже наступить помрачение ума. Могут появиться мысли об отступлении и поражении. Но вместо того, чтобы поддаться им, склониться перед ними, нужно сосредоточить все внимание на цели борьбы. Тогда отступлению не будет места. Тогда поражение станет невозможным. Люди не проникают глубоко в истину о могуществе Дхармы. Внешние трудности и заботы увлекают их за собой, и они уходят в сторону от истинного пути и обрекают себя на страдания. То, что слу чилось, случилось во благо. И я приписываю это твоим благословениям."

   Сказав это, Рама вновь припал к ногам своего отца. "Вооруженное войско ждет твоих приказов, чтобы продолжить путь в Айодхью. Передай им свою команду," - сказал Рама. От этих слов Дашаратха пришел в радостное настроение. Он сказал: "Сын! Отчего же мы медлим? Горе и радость сменяют друг друга и своим воздействием смущают ум и ослабляют тело. Мы направляемся в нашу столицу с надеждой, что будем жить там счастливо." Он призвал к себе министров и распорядился, чтобы они отдали команду войску собираться в дорогу.

   Воины приняли это известие одобрительными возгласами и двинулись вперед. Интермедия страха закончилась. Весь остаток путешествия Дашаратха, находясь под сильным впечатлением от происшедшего, вновь и вновь перебирал в памяти удивительные события дня. Когда они приближались к Айодхье, вперед были посланы гонцы-кшатрии для того, чтобы известить жителей города о прибытии царя с сыновьями и невестками. Память о великолепии, которое они видели в Митхиле, и о славном подвиге, свидетелями которого они были по пути домой, придала ногам гонцов такую скорость, что они устремились к городу как стрелы, выпущенные рукой лучника. Они объявили, что Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна въезжают в столицу вместе со своими юными женами и что Дашаратха послал их, чтобы передать эту радостную весть.

   Жители Айодхьи украсили и расцветили улицы и дома так нарядно, как только могли. К столбам по обе стороны дороги они привязали листья банановых деревьев, на верхушки столбов повесили пучки кокосовых орехов, разбрызгали розовую воду. Фейерверки распределили по одной линии, чтобы они образовали сплошной поток ярких вспышек и веселого хлопанья. Музыканты с инструментами заняли места по всему пути следования процессии. Все ждали с глубоким чувством радости прибытия царской семьи и, считая каждую минуту, всматривались вдаль. Женщины в шалях толпились у окон и на террасах домов или выглядывали из-за занавесей.

   Наконец царь Дашаратха въехал в столицу своего царства Айодхью вместе с сыновьями и невестками. Как только они появились, грянула ликующая музыка. Люди с великим воодушевлением выкрикивали приветствия, они кричали до хрипоты: "Джей, Джей!" Женщины размахивали светильниками, бросали на дорогу цветы и разбрызгивали розовую воду. Четверо юных принцев были подобны ярким звездам. Когда горожане увидели это восхитетельное и благородное зрелище, они забыли, где они находятся и кто они такие. Их радость не знала границ. Сколько они ни смотрели, им все казалось мало, их жажда не утолялась, и поэтому они пошли вслед за процессией к городу, чтобы не отрывать от нее взгляда. Теперь, когда они достигли дворцовых ворот, путь был полностью завершен. Здесь уже стояли брамины, чтобы пропеть в честь новобрачных ведийские гимны с добрыми пожеланиями счастья и процветания. Девушки размахивали светильниками и совершали обряды, призванные отвести дурной глаз. Они пригласили юных жен войти во дворец.

   У входа в зенану (женскую половину дворца) уже стояли царицы - Каушалья, Сумитра и Кайкейи, ожидая со страстным нетерпением прибытия невесток. Они опрыскали их душистым сандалом, вплели им в волосы цветы и запечатлели красные точки у них на лбу. Когда же появились сыновья, сердца цариц переполнились радостью. Они привлекли их к себе, ласкали их, гладя их головы и лица. Они одарили их своими благословениями, после чего сыновья и невестки простерлись ниц перед тремя матерями; из их глаз струились слезы радости, ибо их счастье не знало предела. А девушки-служанки уже подносили на золотых блюдах рис, сваренный в молоке. Матери положили горсточки риса в рот новобрачным и дали им выпить молока. Затем все направились во внутренние покои. Вечером знатные женщины Айодхьи были приглашены во дворец принять участие в традиционной ритуальной церемонии приветствия новобрачных. На специальном возвышении, богато и пышно украшенном, были расставлены золотые сиденья. Царицы внесли в зал нарядные одежды и украшения из драгоценных каменьев, собранные в искусные узоры. Они поручили служанкам помочь принцессам одеться, а сами внимательно наблюдали за этой церемонией. Потом, взяв невесток за руки, они отвели их к возвышению, чтобы те заняли свои места. В это время Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна, одетые в одежды принцев, украшенные драгоценностями и увенчанные коронами, вошли в зал. Каждый сел по правую руку от своей молодой жены. Матери и приглашенные из города гостьи не могли отвести восторженных взглядов от этого великолепного зрелища; они ощутили, что их переполняет Ананда. Пока совершалась эта церемония, за пределами дворца народу раздавались щедрые дары - коровы, деньги, золото, земли, зерно, повозки и лошади.

   Брамины взошли на помост и под аккомпанемент ведийских песнопений возложили на головы новобрачных освященные зерна риса. Замужние женщины размахивали перед ними ста восемью светильниками, чтобы отвести дурной глаз. После этого сыновья поднялись и вместе со своими женами простерлись ниц перед матерями, отцом и Гуру Васиштхой. Затем они удалились в свои собственные покои.